Игрушка (ориджинал) (1/1)

В детстве я любил находить странные вещи, которые многие называли мусором. Я таскал с улицы всё от "крутых" палок до каких-то сломанных вещей, которые просто не дошли до мусорки. Порой я даже фантики таскал. Конечно, когда родители это находили, они ругали меня и выкидывали мои находки, но я продолжал. Однажды я нашёл солнечные очки. У них была всего одна проблема — оправа на одной из линз была преломлена. Тогда я весь день пробегал, надеясь понять, чем это может быть: солнечные очки не носят учёные, "очки гангстера" у меня уже есть. Тогда единственное, что я смог придумать — очки показывают прошлое. Игры в детективов, правда, довольно быстро наскучили другим детям: "Детективы ищут улики, а не смотрят в прошлое!" В результате все придумали правило, по которому я или не использую очки или не играю. Но с очками я не расстался.

Я тщательно ухаживал за ними на протяжении нескольких лет, а так же смог их спрятать от "родителей-чистоплюев" в ящике с мягкими игрушками. На самом деле это так весело, думать, что надевая эти очки ты действительно что-то видишь. Да, я был странным, не спорю, но мне нравилась эта игра уже с самим собой. Я купил очкам футляр и стал носить с собой. Сидя в парке, я мог узнать, кто проходил там час назад. В школе я смотрел на игры младшеклассников на прошлой перемене. В кафе я смотрел в опустошённую мной тарелку, видя красивую еду.

Я нашёл очки недавно, когда решил разобрать вещи во время уборки. Они как-то перекочевали на мой письменный стол. Бархатный футляр багрового цвета. Сейчас я вспомнил, как купил его с мыслью: "Зато если упадёт, не пострадает", это забавно, всё же это вообще не так работает. На ощупь бархат мне вообще не нравится, но в детстве все так вокруг него плясали, что я решил, что это показатель зрелости. Открываю. Очки совсем не пыльные, хороший футляр. Беру их в руки. Оправа, как оказалось, была толстой только на линзах и дужках. И белой. Вернее, изначально белой. Я не помню их в нашу "первую встречу", но догадываюсь, что уже тогда они были желтоватыми. Я надеваю свою игрушку. О, верно, я вижу прошлое этой комнаты: мама объясняет, почему место палки не в доме; я строю армию солдатиков перед замком из блочного конструктара, а в качестве бомб я использую кубики из напольного конструктора; вот я не хочу идти на Первое сентября — эх, жаль, что в школу всё же пришлось ходить —, а папа мне угрожает из другой комнаты; вот я показываю сестре коллекцию камушков, которые надо скрывать от мамы — но она их нашла при следующей же уборке. Я снимаю очки. Этого никто кроме меня никогда не увидит. Я никогда и никому не смогу нормально объяснить причину волшебности этих очков, но точно знаю, что они лучше Нарнии или Деда Мороза. Это не детская мечта или игра, это то, что было рядом со мной. Конечно, я понимаю, что какие-то виды прошлого придумал сам, что-то я и так знал, я знаю, что это игра. Но игра не с вещью, игра с другим мной. Наверное, очки можно сравнить с волшебной палочкой, но язык не поворачивается, я их воспринимаю именно как старого друга, который будет со мной и спустя годы, если я не предам его. Я кладу своего друга в футляр и убираю тот на одну из книжных полок. Маме уже надоело за мной убираться, так что ничего страшного не случится.