chapter 12: a fixation (1/2)

Эвен сделал глубокий вдох, просыпаясь от горячего дыхания где-то в районе затылка и ощущения приятной тяжести на своем теле. И даже в своем усталом, сонном состоянии он знал, от кого все это исходит.

Уткнувшись лицом в подушку, он тихонько застонал, стараясь не разбудить мальчика позади себя, и зашевелился, чтобы перевернуться. И вдруг рука, обнимавшая его, напряглась, словно Исак боялся потерять тепло его тела даже во сне. Улыбка сама собой расползлась по лицу Эвена, и он оглянулся через плечо, ухмыляясь расслабленному выражению лица Исака. Полностью развернувшись, он устроился на боку, положив руку под щеку, а другую опустил на маленькое пустое пространство между ним и Исаком.Солнце пробивалось сквозь занавески (Эвен вспомнил, что они не задвинули их прошлой ночью), заставляя щуриться, но не отрывать свой взгляд от первокурсника. Он даже почувствовал некую благодарность за яркий солнечный свет. Благодаря ему кудри Исака сияли всеми оттенками золота, один выбившийся локон мягко спадал ему на лоб, и Эвен поднял руку, убирая его за ухо, точно так же, как Исак делал это прошлой ночью, так же, как делал это множество раз прежде. Его пальцы пробежали по мягким волосам, мальчик перед ним все еще блаженно спал и даже не шевельнулся, когда Эвен обвел взглядом его мирное лицо. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, кожа которых была слегка розовой. Эвен издал тихий смешок, но тут же прикусил губу, чтобы успокоиться, когда увидел, как губы Исака раздвинулись, и из уголка показалась тонкая нить слюны, а щека расплющилась от кулака, который он подсунул под нее. Эвен провел большим пальцем по его густым бровям, опустил руку ниже и обхватил ладонью щеку, сердце его затрепетало от того, как первокурсник уткнулся носом в его ладонь.Кожа его лица была теплой, невероятно мягкой, и воспоминание о его губах отчетливо горело в сознании. Он провел большим пальцем по щеке, и у Исака вдруг перехватило дыхание. Эвен тут же отдернул руку, надеясь, что не разбудил его, но, казалось, Исак все еще крепко застрял в царстве снов, только неосознанно провел рукой по небольшому пространству между ними, пока не нащупал предплечье Эвена, и только тогда он расслабился и снова погрузился в глубокий сон.Нежность этого жеста заставила сердце Эвена затрепетать, дыхание сбилось, когда он вспомнил, как Исак вел себя прошлой ночью, когда их тела прижимались друг к другу, когда Эвен обнимал его и чувствовал, как слезы удовольствия капают на его кожу. Сладкий, драгоценный, нежный.Он вздрогнул от яркого воспоминания, тряхнул головой и попытался избавиться от всех мыслей, зная, что они приведут к неизбежному, к воспоминаниям о том, как Исак прижался губами к его щеке, прежде чем заснуть на нем, не замечая внутреннее смятение, вызванное этим действием в самом Эвене. Казалось, что, несмотря на все, что произошло той ночью, именно этот момент заставил сердце Эвена остановиться. Он не мог этого вынести, не мог вынести того, как его тело вспыхнуло от этого жеста, как загорелись щеки и зачастил пульс. Он мог только надеяться, что Исак не заметил этой реакции, а если и заметил, то тактично умолчал об этом.Покачав головой, он приподнялся на локте, намереваясь наконец-то встать, когда его взгляд снова упал на Исака, и он остановился.Красивый.Этого слова было недостаточно, чтобы описать Исака, но это единственное, что пришло на ум.Он снова запустил руку в золотистые кудри, улыбка появилась на его губах, когда его собственное тело откликнулось, будто бы потянулось ближе, пока он, наконец, не смог прижаться губами к виску первокурсника.

Даже находясь так близко к Исаку, Эвен уже умудрился соскучиться по нему. Но он должен вставать. Исак не хотел, чтобы он оставался. Эта мысль вызывала острую боль в сердце, но таковы были правила. Нахмурившись, он разочарованно вздохнул и осторожно высвободил предплечье из рук Исака.Хныканья, которое мальчик издал при потере контакта, было достаточно, чтобы заставить его застыть, заставить подумать о том, чтобы плюнуть на правила и остаться здесь. Прямо тут, с Исаком, там, где ему самое место.Но он не мог.Свесив ноги с кровати, Эвен устало провел рукой по лицу, прежде чем сфокусировать взгляд на полу. Он видел свою одежду, разбросанную повсюду. Воспоминания о нем и Исаке, медленно кувыркающихся по комнате, срывающих одежду друг с друга, были как никогда ясны в его голове, но он проигнорировал их, схватив джинсы и поднимаясь с концами. Поспешно натянув вещи, он закрыл ими все следы, которые Исак оставил на его коже.Его руки поднялись в воздух, мышцы напряглись, и он потянулся, почти издав стон удовольствия, когда услышал, как хрустнули суставы.Он не хотел оглядываться на Исака.Так что вместо этого направился к двери. Схватившись за дверную ручку, всего в нескольких секундах от того, чтобы повернуть ее, он вдруг почувствовал яркий свет, ударивший прямо в глаза.

Окно и раздвинутые занавески.Пылинки летели сквозь него, огненные лучи солнца освещали спящее лицо Исака, и Эвен не мог оставить его так, Исак заслужил немного отдыха. Ему не нужно было ничего говорить напрямую, Эвен знал и так, что он уже долгое время борется с бессонницей, он заметил это по вялым движениям, замедленным реакциям и почти постоянным темным кругам под глазами. Он покорно игнорировал тот факт, что всякий раз, когда Исак был с ним, он мирно спал.Хмыкнув, Эвен подошел к окну, задернул шторы и вздохнул с облегчением, когда темнота окутала комнату, а утренний солнечный свет исчез за темными занавесками. Он повернулся к кровати, к мальчику, спокойно спавшему под теплым одеялом, которое доходило ему только до пояса. Эвен не мог не желать остаться в безопасности этой комнаты на целый день, но он знал, что в конце концов ему придется уйти. Исак не позволит ему остаться, и поэтому будет лучше исчезнуть прямо сейчас, чем ждать, пока Исак проснется, откроет свои зеленые глаза и посмотрит на него тем нежным взглядом, который, кажется, всегда у него был. Эвен понимал, что если он увидит этот взгляд еще раз, то тотчас нарушит все эти бессмысленные запреты и забудет про правила. И ничего не сможет с этим поделать.

Он даже не понимал, почему именно хочет остаться, просто внутри было отчетливое ощущение, что чувства росли и поднимались в нем, заглушая голос разума.

Он хотел. Он жаждал. И он не мог получить то, что ему было нужно.Вздохнув, Эвен опустил голову, волосы упали ему на лоб. И как только он снова овладел собственными мышцами и собрался сделать шаг по направлению к двери, он вдруг услышал, как Исак всхлипнул во сне, и резко повернул голову к источнику звука.Исак откинулся на спину на просторной кровати, мягкое одеяло сползло еще ниже, обнажив синяки на его бедре. Они напомнили Эвену о том, как он держал его прошлой ночью, крепко и отчаянно, пока толкался в него. Дрожь пробежала по его телу, и Эвен громко вздохнул.Взгляд сам собой упал на веснушчатую кожу, на то место на плече, к которому Эвен прижимался губами, когда Исак плакал в его объятиях.Он ничего не мог с собой поделать, казалось, что его ноги двигались сами по себе, когда он бросился к кровати, опустился на колени на ее край, чувствуя, как матрас гнется под его весом. Руки на секунду зависли над телом Исака, прежде чем, наконец, схватить край одеяла, натягивая его на обнаженное тело.

Он накрыл его полностью, и опустил руку, как только она достигла затылка Исака. Эвен почти заскулил от тепла, исходящего от первокурсника, и желание вернуться в постель снова взорвалось где-то в сердце.Мысли, проносящиеся в его голове, заставляли хмуриться. Мысли о нем под одеялом, обнимающем Исака, прижимающем голову мальчика к груди, точь в точь, как прошлой ночью. И в этот самый момент Эвен не мог не желать, чтобы не было никаких правил, чтобы он мог просто оставаться с ним так долго, как ему заблагорассудится. Он хотел остаться. Чувствовать, как Исак прижимается к нему, ощущать прикосновения его кожи, когда они спят рядом, чувствовать, как губы Исака находят его собственные в томном поцелуе. Но он должен был уйти прежде, чем Исак проснется.Его рука снова скользнула по одеялу, чтобы убедиться, что Исак полностью укрыт, и ни один дюйм его тела не открыт прохладному воздуху комнаты.

Вздох вырвался из его губ, когда он осторожно поднялся с кровати и повернулся к выходу. Каждый шаг давался с трудом, в ноги будто залили тонну цемента и они совсем не желали идти. Это не имело никакого смысла, разве он должен чувствовать себя так? Нет. Но, несмотря на это, он снова взялся за дверную ручку, колеблясь лишь секунду, прежде чем открыть дверь и выйти из спальни.Голова откинулась на стену, выдох вырвался в пустой коридор, когда он закрыл глаза, пытаясь игнорировать легкую дрожь в руках. Он должен сосредоточиться на том, чтобы выйти из этой чертовой квартиры, оставив Исака позади, независимо от того, как сильно хотел развернуться и вернуться к своему мальчику.Нет.Его глаза резко распахнулись, когда он осознал свои мысли.Исак не принадлежал ему и никогда не будет принадлежать, и Эвен не имеет права называть его ?своим?. Исак не хочет быть ?его?, он вообще едва терпит его присутствие, и если бы они не занимались сексом, Исак вряд ли бы даже взглянул в его сторону. Исак не хотел его. Он хотел кого-то, кто мог бы быть с ним так, как Эвен никогда не сможет.

Вихрь мыслей заставил его глубоко вздохнуть, прежде чем он оттолкнулся от стены, спотыкаясь, пока не добрался до гостиной. Он остановился как вкопанный, когда две пары глаз повернулись к нему, одна из которых показалась знакомой.У него вырвался тихий вздох, прежде чем он смог сдержаться, и он улыбнулся им – незнакомой девушке и Эскилю.– Доброе утро.Несмотря на жизнерадостность его голоса, мышцы лица буквально исказило от беспокойства, когда он увидел самодовольную ухмылку на лице Эскиля.– Утречка, Эвен. Вижу, ты рано встал, – ответил тот, наклонившись вперед и взяв чашку с кофейного столика перед собой. Девушка продолжала игнорировать их обоих.Эвен поежился, проводя рукой по волосам, проклиная себя за то, что его снова поймали при попытке улизнуть незамеченным.

– Исак проснулся? – спросил Эскиль как ни в чем не бывало, склонив голову набок и обхватив обеими руками дымящуюся кружку с тем, что Эвен принял за кофе.Эвен покачал головой, скрестив руки на груди и упер взгляд в пол, надеясь, что это чем-то поможет в этой ситуации.– Все еще спит.– Тогда почему ты уходишь?Эвен напрягся от этого вопроса, тут же вспоминая о том, как до последнего не хотел покидать спальню.

Натянутая улыбка появилась на его лице, когда он вздохнул.:– Я должен уйти, пока он не проснулся, таковы правила.Эскиль закатил глаза, запрокинул голову и застонал, прежде чем снова посмотреть на Эвена. Было видно, как он рвется сказать что-нибудь колкое, но девушка вдруг прервала его, пробормотав себе под нос, но так громко, что все, включая Эвена, стоявшего поодаль, услышали ее.– Уверена, Исак бы не возражал.

Эвен нахмурился, чувствуя на себе внимательные глаза Эскиля, которые выглядывали из-за кружки.– Что ты имеешь в виду?Эскиль вздохнул при этих словах, прежде чем вперить в Эвена взгляд, который заставил его почувствовать, что он упускает что-то невероятно очевидное.Цокнув языком, он наклонился вперед, чтобы поставить кружку на кофейный столик, а потом снова откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.– О, ничего, – он безразлично махнул рукой, отвечая за девушку, и его лицо при этом оставалось подозрительно нейтральным, как будто он пытался спрятать все свои мысли по этому поводу: – Ты же знаешь Исака. Милый и ласковый котенок, он просто хочет, чтобы его любили и обнимали, независимо от того, как сильно он пытается скрыть это за своей маленькой хмурой улыбкой. Ему нравится общаться с другими, он чувствует себя в безопасности.Губы Эвена поджались при этих словах, кончики пальцев скользнули по бицепсу, прежде чем он обхватил рукой предплечье, задумчиво глядя в сторону.Он знал, что Эскиль говорит правду, несмотря на все усилия, которые прилагал Исак, чтобы скрыть это. Он знал, что все, чего Исак отчаянно жаждал – это ласки, и это было очевидно по тому, как его тело подсознательно тянулось к телу Эвена, когда они были рядом; как Исак таял в его объятиях; как он дрожал от каждого прикосновения осторожных пальцев, в точности, как и прошлой ночью, когда Исак сидел у него на коленях, заплаканный и подавленный. Точно так же, как в тот раз в машине, когда Эвен снова и снова водил ладонью по мягким ягодицам, пока мальчик не кончил.

По спине Эвена пробежала дрожь.

Он знал, что не ему следует уделять Исаку внимание, которого тот жаждал. Он не заслужил такой привилегии.Горький смех вырвался у него прежде, чем он смог его остановить.– Не думаю, что я тот парень, с которым ему захочется подобного дерьма.Он взглянул на Эскиля, ощущая, как щеки предательски вспыхивают от этого недоверчивого выражения на лице рыжего. Все лицо Эскиля выражало жалость и некоторое разочарование, и Эвен не мог больше оставаться с ним в одной комнате, не мог поддаться этому искушению – повернуться и пойти туда, куда тянуло всеми фибрами души.Прежде чем он успел подумать об этом, прежде чем Эскиль успел вставить хоть слово, он повернулся к двери и вышел из гостиной, покидая квартиру, в которой, казалось, хотел провести большую часть своего времени.* * *Гравий хрустел под ногами, снежинки падали с неба, а Эвен глубже зарывался лицом в шарф и быстрым шагом шел на автобусную остановку, игнорируя жужжание телефона в кармане и стараясь держать руки подальше от морозного воздуха.Он знал, кто так настойчиво написывает ему. Его мать уже планировала рождественский ужин, и теперь, когда наступил декабрь, ее зацикленность на этом празднике возросла многократно. Эвен любил ее, действительно любил, но последнее, что он хотел делать в такой мороз – это смотреть на бессмысленные сообщения о том, какого цвета должна быть скатерть или сколько свечей должно стоять на столе.Он вздохнул, плотнее кутаясь в шарф, и внезапно, когда он двинулся вперед и посмотрел на пустую улицу, то увидел того самого человека, от которого его разум пытался убежать в течение последних нескольких дней. А теперь этот человек был прямо здесь, стоял перед освещенным магазином с порозовевшими от холода щеками. Его кудри беспорядочно торчали из-под бордовой шапки, а руки были засунуты глубоко в карманы дутой куртки. Он чуть наклонил голову набок и чему-то улыбался, пока снежинки падали на него сверху белоснежным потоком.Эвен почувствовал, как собственные ладони неожиданно стали влажными от волнения.

Прежде чем он успел подумать об этом, ноги сами собой направились к Исаку, а мысли в голове полностью сосредоточились на единственном, что имело значение.

– Эй, красавчик, – слова прозвучали гораздо мягче, чем он хотел, но у него не было времени думать об этом. Исак повернул к нему голову, удивленно приоткрыв губы, прежде чем закатить глаза в слишком знакомой манере, хотя в этом жесте, казалось, не было раздражения, которое он когда-то показывал, и Эвен почувствовал непреодолимое желание протянуть руку, почувствовать, холодны ли его щеки, так ли они бархатны, как выглядят.– Что? – ответил Исак, полностью поворачиваясь к нему. Его тело дрожало от холода, и он неосознанно встал ближе, чем следовало.

Эта близость позволила Эвену увидеть все черты лица Исака словно под микроскопом, все, чего он раньше, казалось, не замечал. Исчезли уже привычные темные круги, и эта маленькая незначительная деталь заставила Эвена улыбнуться. Но то, что поразило Эвена больше всего, были его глаза. То, как они, казалось, мерцали, когда мальчик шмыгал носом, морща красный нос от холода. Он смотрел на него из-под покрытых снежинками ресниц. Что-то изменилось в его в взгляде. Что-то, чего Эвен никогда не замечал раньше.Тем временем Исак внезапно нахмурился, и Эвен вдруг понял, что не сказал ни слова с тех пор, как поздоровался.– Я ... э-э ... – начал Эвен неуверенно, потирая затылок рукой, прежде чем быстро засунуть ее в теплый карман. Его руки вспотели еще больше, а тело обдало жаром так, что он перестал чувствовать холод вообще. Он задумчиво посмотрел в сторону, и именно тогда увидел то, чем до этого любовался Исак. Большие плюшевые мишки выстроились в ровный ряд на витрине, в одинаковых шапках Санта-Клауса. Рождественские огоньки сверкали вокруг них, и Эвена вдруг осенило.– Я хотел спросить, приглашали ли тебя на вечеринку, которую Пенетраторы устраивают перед Рождеством и в канун Нового года?Эвен ожидал, что Исак просто покачает головой, ничего больше, но мальчик, казалось, загорелся, его глаза засияли так же ярко, как огни в витрине, а широкая улыбка растянулась на тонких губах. Он подпрыгнул на носках, будто был не в силах сдержать волнение.– Нет, но меня все равно не будет дома, так что я не смогу пойти.Несмотря на счастье, которое Исак явно излучал, и несмотря на то, что это не должно было его беспокоить, Эвен почувствовал, как его желудок неприятно сжался от такого ответа.– Оу, – он облизнул губы и посмотрел в сторону, хмурясь от собственных мыслей.

Было странно, но он ожидал, что Исак будет на вечеринке, всегда доступный, в пределах видимости, как и всегда. С тех пор как они начали планировать вечеринки, в мыслях Эвена Исак всегда был рядом. Обычно первокурсник постоянно ощутимо присутствовал где-то на фоне, и поэтому Эвен не мог не размышлять о том, как часы пробьют полночь в Новый год, а он подхватит мальчика на руки и поцелует.Он прикусил губу, чтобы не скорчить недовольную гримасу.– Ладно.Исак просто продолжал смотреть на него со своей фирменной застенчивой улыбкой, как будто не мог сдержать радости, и при виде его счастливого лица Эвен буквально затолкал всю горечь, которую принесет отсутствие Исака, куда-то далеко на задворки сознания, вместо этого сосредоточившись на мальчике перед ним, Исаке, который давно не выглядел таким воодушевленным.Свободным, счастливым, возбужденным.– У тебя какие-то планы?Исак словно ждал этого вопроса, и его улыбка стала еще шире.– Мой отец попросил меня остаться с ним на каникулы, он никогда раньше этого не делал.Слова хлестали холоднее, чем ветер, бьющий им в лица, и, несмотря на явную радость, которую выказывал Исак, Эвен не мог не задаться вопросом, что это за человек, который впервые просит своего ребенка провести с ним каникулы.Эвен знал, что Исак одинок, и, несмотря на все усилия, которые тот прилагал, чтобы не затрагивать тему семьи, Эвен понял, что там что-то не чисто, как только узнал, что Исак живет со студентом колледжа, а не со своими родителями.Но поведение Исака противоречило состоянию его жизни. Он был один, его явно бросили те, кто должен был заботиться о нем, и все же он, казалось, был готов ухватиться за любую возможность нормальной жизни. Изголодавшимся по любви одиночкой – вот кем он был, и горечь, которую Эвен отчаянно пытался подавить, снова поднялась, только на этот раз потому, что он знал, что может заботиться о мальчике гораздо лучше, чем его собственный отец, который даже не потрудился пригласить его на Рождество. Он дарил Исаку столько заботы, больше, чем кому бы то ни было, и все же Исак выбирал не его.Его глаза опустились ниже, упершись в землю, а сам он пытался собраться с мыслями, избавиться от так некстати бушующих эмоций внутри себя. Он ничего не понимал. Чувство собственничества, возникшее в нем, стало громом среди ясного неба и сейчас поглощало каждую клеточку его существа.Его мысли вернулись к утру, ко всему, что он делал с тех пор, как проснулся, принимал ли он лекарства? В этом вопросе не было ничего необычного, и все же он, казалось, шокировал его. Как будто его подсознание заведомо отвергало идею о том, что чувства к Исаку были ничем иным, кроме как побочным продуктом его беспечности и болезни.Снова подняв взгляд, он вернулся к взволнованному первокурснику, стоявшему перед ним, и ничего не мог с собой поделать – улыбка сама собой появилась на лице.–Это здорово, Исак. Я рад за тебя.Щеки Исака покраснели еще сильнее, и Эвен надеялся, что причиной тому были его слова, а не резкий холод, в котором они находились.Его взгляд упал на губы Исака, и он прикусил свои, пытаясь прогнать воспоминание о том, как они прижимались к губам Вальтерсена, вдыхая его тепло и вибрации сладких всхлипов.Мимо проехала машина, подняв столп снега, и Эвен вышел из оцепенения. Туман вокруг него исчез.Он увидел, как снежинка упала на щеку Исака, и ему захотелось убрать ее прямо губами, но он не мог этого сделать. Не имел права.Он вытащил руку из кармана, кожу тут же начало покалывать от мороза, но это не имело значения. Подняв ее, он стер снежинку с щеки Исака большим пальцем, чувствуя холод его нежной кожи. Губы Исака чуть приоткрылись, глаза расширились от прикосновения, и Эвен не смог этого вынести.Эвен ухмыльнулся, выражение его лица показалось фальшивым даже ему самому, но он не мог позволить Исаку увидеть что-то еще. Исак не должен был узнать, что Эвен был близок к тому, чтобы развалиться на части прямо перед ним.Поэтому он сделал то, что делал всегда.– Тогда увидимся.Он ушел.* * *Ты приедешь в четверг, дорогой?

Эвен взглянул на Криса, который растянулся на другом диване с телефоном в одной руке, а другой пытался нащупать кофейный столик, ища почти пустую коробку из-под пиццы. Закатив глаза, Эвен наклонился вперед и подтолкнул ему коробку, фыркая от смеха, когда Крис, наконец, схватил кусок и начал есть. Его внимание снова вернулось к сообщению, и он мягко улыбнулся, печатая.Да, мам. Буду в шестьЛегкий страх заполнил все его существо, когда он увидел, как его мама несколько раз начинала что-то печатать, а потом останавливалась, будто раздумывая, стоит ли. Она всегда так делала, если ее охватывали сомнение и беспокойство по поводу того, что она собирается сказать. И в ту же секунду, когда сообщение было наконец отправлено, Эвен понял, чего она так опасалась.

Ты слышал, что Адам и Микаэль съехались?Его сердце ушло куда-то в пятки.Он всегда знал, что они очень близки, но не всегда понимал это, как и остальные парни. И он знал, как важно было для них сделать такой огромный шаг, ему только хотелось быть в этот момент рядом с ними.

Улегшись на бок, он вздохнул и закрыл глаза, пытаясь успокоиться и забыть о том, что было в прошлом. Это не имело значения. Ни одна деталь его жизни до Ниссена не имела значения. Его ничто не связывало с прошлым, только горькие напоминания от матери, но это было неважно. Соня исчезла, его друзья исчезли, и все после того, как весь мир взорвался, как взорвалось и его прежнее ?я?.Почему он должен задумываться о том, что больше не было частью его жизни? Он фыркнул и заблокировал телефон, зная, что искушение огрызнуться на свою мать слишком велико, и есть вероятность попросту не сдержаться. Вместо этого он сосредоточил взгляд на выключенном перед ним телевизоре. Глядя на экран, он пытался очистить свой разум, полностью перестать думать. К счастью, казалось, Крис почувствовал его дискомфорт, бурлящую в нем ярость, и он знал, как можно было отвлечься.– Эвен?Тон его голоса был странным, почти с оттенком нервозности, и Эвен в замешательстве нахмурился, подняв глаза на друга, который сидел на диване, скрестив ноги, и снова и снова перекладывал телефон в руках. Его нижняя губа застряла между жемчужно-белыми зубами.

– Да?Крис посмотрел на него и глубоко вздохнул, прислоняясь к спинке дивана. Нервно сжав телефон, он поджал губы и на мгновение склонил голову набок, прежде чем наконец заговорить:

– Что ты действительно думаешь о нашем пари? Этот вопрос заставил Эвена скривиться, и он медленно сел, параллельно обдумывая ответ, пытаясь понять, почему Крис вообще задал такой вопрос, почему это имело значение. Но что еще больше смущало, так это мощная волна раздражения, поднявшаяся в его теле, и слова ?я, черт возьми, ненавижу это? повисли прямо на кончике его языка, едва не вырвавшись.– Мне как-то фиолетово, – фраза отдавала горечью во рту, очередная ложь, так легко слетевшая с губ, оставила за собой нехилую долю вины.

Крис закатил глаза, пытаясь выглядеть расслабленным, но Эвен мог видел его насквозь. Он видел напряжение в его плечах, то, как он старался незаметно вытереть свои потные ладони о спортивные штаны.

– Просто скажи мне, что ты на самом деле думаешь, – ответил он вскоре с непонятной тревогой в голосе, и Эвен вздохнул, задумчиво поджав губы.Он ненавидел то, что они делают, именно поэтому и не принимал участия во всем этом и именно поэтому отказался сделать это в то холодное утро. Это было неправильно, и Эвен не мог отрицать тот факт, что, будь он менее трусливым, он бы с самого начала помешал им заключить это пари.Исак этого не заслуживал. Он не заслуживал того, чтобы его использовали и обманом привели к подобной ситуации, к нему должны были относиться с заботой и добротой, а не втягивать в игру, в которую он даже не хотел играть.И поэтому, прежде чем Эвен успел прикусить язык и остановить себя, он высказал свое истинное мнение, без утайки.– Я думаю, что это была хуевая затея, – слова были тихими, лишенными обычного юмора. – Думаю, что Исак действительно хороший и милый ребенок, и это неправильно, по сути, манипулировать им, чтобы он спал с тобой только для того, чтобы ты мог заработать деньги, которые тебе даже не нужны. Ты богат, братан, какого хрена ты это делаешь? Ты можешь подцепить любого человека в школе, ты делаешь это постоянно, так что я не знаю, почему ты преследуешь его, почему хочешь использовать его таким образом. Он заслуживает лучшего. Он из тех парней, которые заслуживают свиданий, цветов и прочей ерунды, а не этого.Он замолчал в конце, слова затихли совсем в тот момент, когда он понял, что бормочет, уставившись на свои руки на коленях. Сделав глубокий вдох, он не осмеливался поднять взгляд, отказываясь смотреть на Криса в страхе перед тем, что может увидеть.Но Крис ничего не говорил, ни слова, и Эвен все-таки посмотрел на него, только чтобы увидеть, как тот ерзает на своем месте, выглядя еще более нервным, чем раньше.– Кажется, я хочу отменить пари.Нахмурившись, Эвен открыл рот и уставился на Криса в полном замешательстве. Его друг никогда раньше не отступал перед вызовом, особенно тогда, когда на кону стояли легкие деньги или его репутация местного ловеласа.

– Что? Почему?Крис вздохнул, проводя рукой по своим каштановым волосам, пряди которых тут же откинулись назад. Опустив руки, он как-то безжизненно повалился на подушки позади себя.– Знаешь, я уже несколько раз разговаривал с Исаком. И ты праав, он действительно милый ребенок, даже слишком милый на самом-то деле, и мне почему-то неприятно обманывать его, особенно с тех пор, как Адриан, кажется, зашел так чертовски далеко.Эвен уткнулся взглядом в пол, практически не дыша и стараясь игнорировать тот всплеск радости, который он почувствовал при этих словах.– Д-да, не думаю, что тебе стоит это делать, если ты так к этому относишься, – Эвен неловко кашлянул, чтобы скрыть заикание, но даже со стороны услышал энтузиазм в собственном голосе.Крис склонил голову набок, заставив его заерзать на стуле. Нервно дернувшись, Эвен наклонился вперед и схватил стакан с водой с кофейного столика, делая большой глоток.

– Тебе стоит пригласить его на свидание.Поперхнувшись, Эвен внезапно закашлялся, тут же убирая стакан. Глаза заслезились от удушья, но он нашел в себе силы фыркнуть и покачать головой.

– Какого хуя? С чего вдруг? – спросил он, чувствуя, как румянец заливает его щеки, и ему оставалось только надеяться, что Крис не такой глазастый и попросту не заметит этого.– Потому что очевидно, что он тебе нравится, – ответил Шистад без тени сомнения в голосе, и Эвену даже не хотелось думать о том, почему он настолько уверен в этом.Эвен закатил глаза, не обращая внимания на поднимающееся в груди волнение.

– Ты прекрасно знаешь, что я не хожу на свидания. И я уже сказал тебе, что не—– Да, да, – оборвал его Крис, размахивая рукой и преувеличенно кивая. – Ты сказал, что не питаешь к нему никаких чувств и все такое, но ты просто лжешь себе. Я знаю тебя, брат. Просто смирись с этим и перестань быть такой тряпкой. Будь тем парнем, который отведет его на свидание, подарит цветы и прочее ванильное дерьмо, которое ты так в глубине души любишь.

Эвен вздохнул. Покачав головой, он посмотрел на своего друга.