Часть 5 (1/1)

Что-то едва уловимо переменилось во взгляде Миши. Появилось какое-то отстраненное спокойствие. Он не стал груб или невнимателен - все так же охотно болтал обо всем, все так же смеялся над его шутками. Но что-то стало иначе и Дженсен не находил себе места. Хотелось извиниться, только чтобы вернуть легкость и игривость их общения, но остатки гордости не позволяли это сделать. Ведь Дженс был уверен, что не сделал, не сказал ничего плохого. Сам не понимая, что хочет сказать, он все же попытался объясниться:- Миша, я имел в виду, что...- Не надо, Дженс. - перебил Коллинз и уколол его холодным взглядом, - Ты сказал то, что думаешь.Это все. Тема быстро переменилась на повседневную чушь и Дженсен решил, что, возможно, просто стоит дать Мише немного времени. За окнами чернела непроглядная тьма, оттенявшаяся лишь мутной синевой сугробов. Очень кстати, они занялись приготовлением позднего ужина и это маленькое дело, казалось, немного разрядило атмосферу.После, Дженсен вызвался мыть посуду, а Миша мирно разговаривал с ним, опершись спиной на рабочую поверхность стола и попивая кофе. Вдруг он оборвался на полуфразе и достал из кармана смартфон. Он читал сообщение с горько-опасной улыбкой на губах. С такой, наверное, самоубийцы шагают с крыш. Дженс замер. Коллинз шумно поставил кружку на стол, дрожащей рукой спрятал телефон и бесцветным, как у робота, голосом сказал:- Они восстанавливают авиасообщение. Первый рейс через четыре часа.- Нет-нет-нет, погоди, - Дженсен быстро вытирал руки насухо и глазами шарил в поисках своего телефона. Он взял его и, плохо соображая от волнения, написал только одно слово - "Джарэд?""Я с ней. Уговорил лететь вместе. Она хотела организовать рейс сегодня ночью, чтобы дети спали в полете, поэтому я порезал свои зимние ботинки и сказал Женевьев, что порвал обувь. Они созвонились - завтра с утра Дэннил ведет меня на шопинг. Многоходовочка! Больше ничего придумать не могу. Честно, Джей, ее ничего не больше удержит. Будем где-то к обеду. Кто гений? ""Ты. Спасибо.""Будешь должен"."Все, что угодно".Дженсен показал переписку Мише , но, вместо радости или, хотя бы, вздоха облегчения, получил только долгий внимательный взгляд.- Ты пытался ее задержать? - Очевидно.Еще более внимательный взгляд, наклон головы, знакомое прищуривание глаз.- Кас, прекращай пялиться на меня, - пошутил Дженсен. Он просто не мог сказать Мише, что сделал это, чтобы было больше времени разобраться в себе, в своих чувствах к нему, в их отношениях. Он подумал, что, наверное, это и так все понятно. Миша подыграл.- Мои извинения, Дин.Как-то сразу стало ясно, что спать они не станут. Снова сели перед камином, снова потекли разговоры ни о чем. Эклз, наконец, понял, что именно так мучало его - Миша больше не давал ему ласковых прозвищ вроде "сладкий" или "мой мальчик" - но теперь обращался к нему только по имени. Он решил, что вернет его расположение во что бы то ни стало и включил все свое обаяние. Как бы невзначай, во время разговора облизывал губы, часто хлопал ресницами, изображая удивление, смотрел с полуулыбкой исподлобья, смеялся над шутками, запрокинув голову - он точно знал, какой эффект имеют эти приемы на людей. И взгляд Коллинза действительно теплел на время, зажигался хитрыми искорками, но потом все становилось так же - прохладно и слишком спокойно. Близость наверняка решила бы проблему, но Дженсен физически ощущал стену между ними и не решался ее преодолеть. Его робкие заигрывания встречали в ответ легкую улыбку и приводили только к коротким поцелуям одними губами.Эклзу казалось, что он ворошит угли на потухающем кострище. На душе было муторно, противно.К середине ночи разговоры зашли в тупик, и они просто смотрели на пламя. Пока Дженсен вдруг не вспомнил:- Погоди! Я сейчас! - Он зашел под лестницу и открыл непримечательную дверку, - Они мне показывали дома и здесь в подсобке, кажется, была... Точно!Он вернулся к камину с очень пыльной гитарой в руках.- Ничего себе! Гитара и камин, - улыбнулся Миша, - Жаль, нет ничего выпить.- Есть, но в моем домике. Завтра тогда. - Дженсен оттирал гитару кухонным бумажным полотенцем.Потом сел на пол, оперевшись спиной о диван, и прошелся пальцами по струнам.- Годится, - радостно заключил он."Ну, теперь все наладится", - подумал Дженсен. Музыка была его стихией, в ней он чувствовал себя уверенно. Он знал: как бы плохи ни были дела - стоит только найти подходящую моменту песню и придут силы, настроение, нужные мысли. Он с чувством спел несколько своих любимых песен. Миша смотрел на него тепло и внимательно, несколько раз принимался подпевать. Когда пели "Pixies "Where is my mind" - почему-то в припеве оба сорвались на высокие ноты и кончилось почти волчьим вытьем и веселым смехом. Дженсену стало гораздо лучше, ему показалось, что Коллинз оттаял. - Ну, - легко предложил Эклз, - заказывай музыку.- Спой "Drowning", - неожиданно серьезно сказал Миша.- Что, ты слушаешь мои песни? - Улыбаясь, спросил Дженсен, но ответом был все тот же серьезный взгляд. Он отвел глаза и решил не продолжать. Просто запел.Он пел и с каждым словом холодел все больше, по спине пошли мурашки. Со всей остротой он понял, почему Коллинз выбрал эту песню, какой смысл она могла иметь для него. Дженсен не знал, куда деться от взгляда Миши, который в эти минуты был красноречивее любых слов. Это был ультиматум его чувств, произнесенный его, Эклза, губами. Когда песня кончилась, он поднял на Мишу взгляд, полный сострадания, но тот уже отгородился своей обычной маской.- А теперь, давай рождественские! Камин располагает. И, без алкоголя, - сидим, как дети.Остаток ночи прошел непримечательно, хоть и не скучно. Песни перемежались болтовней. Казалось, кости перемыли уже всем. Как и положено старым друзьям. Или супругам.Рассвело. После завтрака, Дженсен сказал.- Пора готовиться к приезду остальных. Давай расчистим у домиков снег, чтобы можно было пройти и ... тебе надо переодеться, - он указал глазами на худи Коллинза, которое недвусмысленно было перемазано белесыми разводами в районе живота.- Свою одежду я отправил из гостиницы домой. Я ведь не планировал... задерживаться. Разве что, ты одолжишь мне свою?- Хорошо, почистим снег и пойдем ко мне в дом, возьмем тебе смену и, может быть, выпьем. В гараже домика Коллинза отыскалась лопата, еще одну Дженсен принес с крыльца своего, где вчера ее оставил во время бурного приветствия Миши.Работалось тяжеловато после бессонной ночи и немаленьких нагрузок на организм, но дело двигалось. Иногда Эклз видел, как Коллинз останавливался и, скривившись, прикладывал руку к бедру. Почему-то, он не решался спросить об этом - снова чувствовал незримый барьер между ними. Это сильно раздражало.Когда почти дочистили дорожку к большому дому, который предназначался для Дженса с семьей, они, не сговариваясь, остановились отдышаться и Дженсен завис, глядя на Мишу. Растрепанные волосы, приоткрытый рот, морозный румянец на щеках и кончике носа... Такой близкий, такой недоступный. Какого черта?! Эклз рассвирепел: откинул лопату и наскочил на Коллинза, валя его на пушистый сугроб и ложась сверху. Миша легко обнял его и со спокойной улыбкой вглядывался в глаза. Дженсен в отчаянии подумал, что его глаза на фоне снега казались еще более синими. Синими, как лед. И этот лед уже пробирался к нему в грудь. Эклз сдерживался, чтобы не закричать.- Коллинз, хочу тебя целовать.- Целуй.Дженсен вложил в поцелуй всю свою страсть, и, конечно, завелся, вспомнив их секс. Он отстранился и, наконец, спросил то, что давно не давало ему покоя.- Скажи, а как ты это делаешь?- Что, Дженсен?- Как ты делаешь, чтобы я кончил, когда ты скажешь?Миша улыбнулся. - Задай этот вопрос себе.Дженсен забегал глазами, поняв, к чему клонит Коллинз, но тот оборвал его размышления:- Холодает, пойдем в дом.Зайдя в тепло, первым делом Дженсен налил два стакана чистого виски.- Погреемся? - Он залпом осушил большую половину своего стакана. По телу потекло тепло, разгоняя кровь. Тут он обратил внимание, что Миша только чуть пригубил алкоголь.- А кто хотел выпить?- Что-то перехотел. Дашь одежду?- Да, чемодан в спальне, на втором этаже.Они поднялись наверх и Дженсен извинился, подбирая разбросанную на полу одежду и перекладывая ее на кровать:- Я не ждал гостей, думал, до приезда семьи уберусь.- Все окей. Мужская берлога.Он подал Мише из чемодана свои штаны в спортивном стиле и указал на небольшую стопку одежды, которая красовалась на полке:- Какой верх хочешь? "Бутик Эклза" открыт.Миша обошел кровать и взял с нее серый лонгслив, который Дженсен только что подбирал с пола.- Я хочу этот.- Но это ношеное...- Вот и отлично, - быстро сказал Коллинз, снимая худи. Натягивая лонгслив, он на мгновение замер и потянул носом, вдыхая запах тела Эклза, который, должно быть, остался на одежде. Сердце Дженсена ухнуло. Он вспомнил, как, очень давно, в первый раз предложил Мише взять свою одежду, в которой уже появлялся на публике и которую считал неприличным надевать второй раз. Как тот гордо вышагивал в ней на следующей же встрече с фанатами, весело отвечая на шутки коллег по этому поводу. Вспомнил, как потом Миша, как бы невзначай, спрашивал, не завалялось ли еще чего в "бутике Эклза" и всякий раз охотно брал одежду, головные уборы, даже кольца. Черт, кольца! Дженсена пронзило осознанием, как жестоко это было с его стороны, и как отчаянно со стороны Коллинза. Но он же не знал, ей-богу, не знал! Или знал? Или догадывался, почему Миша ведет себя с ним не так развязно и дурашливо, как с остальными? Почему другие не могли его пронять ничем, а обидная шутка Дженсена делала его хмурым до конца дня. Почему он настаивал на репетициях совместных сцен. Почему никогда был не против, если Дженсен вламывался в его гримерку и хозяйничал там, как в своей. Идиот! Какой же он идиот!Дженс не смог сдержаться и, наплевав на все, подошел к Мише и вовлек в нежный поцелуй. Потом отстранился и посмотрел на него. Как шел ему серый цвет! Боже, эти плечи, эти руки! Эти глаза! Он потянул Коллинза за собой и мягко прижал спиной к стене, целуя снова и снова. Он гладил руками его тело, с удовольствием сминая только надетую одежду, и страшно возбуждался. Зарылся пальцами в волосы, огладил плечи, спустился к бедрам - все, не прерывая поцелуя. Потер ладонью его пах через одежду и чуть не завыл от досады - у него даже не встал! Ну нет! Он добьется, он сможет!Дженсен упал на колени, яростно расстегивая и стягивая вниз его джинсы. Миша спокойно наблюдал за ним, не помогая. Эклз обнажил, наконец, член Миши и начал бесстыдно вылизывать его, сильно высовывая язык. Он брал его полностью в рот, радостно замирая от того, как постепенно он наливается и обретает привычные формы, щекотал мошонку, водил руками по стволу, клал головку себе на язык, пошло заглядывая в глаза Коллинза. Наконец, эрекция достигла пика и головка увлажнилась каплей смазки. Дженсен жадно припал к члену губами. Он и забыл как это тяжело! Член никак не помещался в рот полностью, как бы Эклз ни старался, приходилось помогать себе рукой. Он сердился на себя, вспоминая, как легко и прекрасно то же делал с ним Миша. Сам себе он казался сейчас нелепым и жалким. Все же, ему удалось добиться рваных выдохов, потом тихих стонов и поглаживаний по волосам. Это ободряло.Впервые в их отношениях он хотел не взять ласку, а отдать ее, как можно больше. Он взял обе руки Коллинза и, не без страха, положил их себе на голову, призывая управлять им. Миша слегка надавил, насаживая его рот на себя, потом еще и еще раз. Его бедра двинулись навстречу. Дженсен не успевал сглатывать слюну и она стекала по уголкам его губ, перемешанная с солоноватой смазкой. Стоны Миши были невообразимо возбуждающими и Эклз закрыл глаза и погладил свой член через штаны. Он застонал от похоти и вибрация его горла сорвала с губ Коллинза громкий вскрик.- Ммммм, блять, Дженс.Дженсен изнемогал от желания, он оторвался от минета и страстно зашептал:- Коллинз, умоляю, трахни меня. Пожалуйста. Пожалуйста. Я так хочу тебя. - Он слизал с губ остатки слюны и, приоткрыв рот, продолжал молча смотреть в глаза. Он точно знал, как выглядит сейчас: взъерошенные волосы, умоляющие глаза, покорно смотрящие снизу вверх, затраханные, раскрасневшиеся губы, рука, отчаянно потирающая его собственный пах. Кто смог бы устоять? Видимо, правильный ответ - никто - потому, что Миша поднял его, поцеловал, а потом, уверенно развернул лицом к стене.Дженсен радостно стянул одежду, слыша, как сзади Миша делает то же самое. Наконец, он потянул его бедра на себя, от чего Эклз плотно прижался лицом к стене. Он оперся все той же стертой щекой, но алкоголь в его крови придал этой маленькой боли какой-то веселинки. С удивлением Дженс почувствовал прохладный гель смазки. Господи, он распихал ее, наверное, по всем карманам! И, наконец, в хорошо растянутое предыдущими соитиями колечко мышц, вторгся Миша. Он продвигался медленно, за несколько фрикций, пока наконец не вошел полностью. Дженсен протяжно застонал.- А-а-а-а! Да!Миша медленно задвигался и Дженсен прошептал, захлебываясь счастьем:- Спа... Спасибо, Миш...Коллинз остановился, а потом стал покрывать его плечи и шею бешенными поцелуями, жарко шепча:- Джеенс... Ну почему ты такой?... Почему ты такой охуенный?... Почему ты лучше всех моих грязных фантазий... Почему?... Как дальше жить?... Как жить без тебя, Дженсен?...Эклз открыл было рот спросить, что он имеет в виду, но зашелся криком, потому что Миша возобновил движения и теперь это были жесткие, яростные толчки. Они заставляли Эклза раз за разом больно вжиматься лицом в стену. Миша, поменял угол, сблизившись с ним, и бережно подложил под его щеку свою руку. Легче не стало - ударяться о костяшки пальцев было еще больнее. Коллинз нехотя остановился и, задыхаясь, проговорил:- Видит Бог, я не хотел. Но надо поберечь твою щеку. Можно? - он кивнул на кровать."Супружеское ложе. Здесь я должен был спать с Дэннил" - пронеслось в сознании Эклза. Он тряхнул головой и повалился поперек кровати на живот.- Вообще похуй, Миш.Коллинз вошел, плотно наваливаясь сверху, и сразу стал долбить его резкими ритмичными движениями. Дженсен хныкал, подаваясь еще больше назад, комкал покрывало, бездумно улыбался. Выпитый виски расходился по крови, приятно кружа голову и только усиливая ощущения. Ум плыл, но как-то правильно, казалось, мысли были заодно с ощущениями тела.Внезапно, в голове все сложилось: почему его оргазмы больше ему не принадлежат, почему он так хочет вернуть расположение Коллинза, почему невозможно не смотреть, не трогать его, когда он рядом, почему Дженсен так легко пожертвовал многолетней дружбой и своей железобетонной гетеросексуальностью....- Миша... Миша.... Я люблю тебя... Люблю...Коллинз мгновенно замер, и секунду не происходило вообще ничего. Потом, он уронил голову на спину Эклза и прижался лицом, тяжело дыша. Дженсен почувствовал постороннюю влагу на своей коже. Пот? А может... слезы? Догадка подтвердилась, когда Коллинз тихо всхлипнул. Дженсен хотел шутливо спросить, чего это он ревет, если девчонка тут он, но Миша задвигался какими-то невероятными, животными движениями и Эклзу оставалось лишь вскрикивать и стонать в ответ на каждое. Когда он чуть привык, все-таки решил заговорить:- М..иш... что ты?- Тихо, Дженс.- Нет... скажи... мне..- Тшшшш.- Не затыкай... мне... рот...что... такое?Но Миша перебил его, применив запрещенный прием.- Кончай, Дженс.- Прекратииии А....А-а-а-а....Чччеоооорт...Он долго, удивительно долго содрогался в оргазме, уронив голову и задушенно крича в покрывало. При всем желании Дженсен не мог понять, кончил ли Миша.Когда он пришел в себя, Коллинз лежал рядом, на боку, одной рукой гладя его снова и снова - по волосам, спине, ягодицам, ногам. Его лицо было серьезным, пожалуй даже слишком серьезным, для такой ситуации. Дженсен почувствовал, как бессонная ночь, эмоциональные, физические перегрузки и алкоголь - сделали свое дело, и он вот-вот отрубится.- Давай поспим немнооожко? - Еле ворочая языком, предложил он.- Спи, мой хороший.- Люблю тебя, Миш... Останься, мы придумаем что-то. Наврем. Останешься?В ответ Коллинз потянулся к нему и ласково поцеловал в переносицу. Дженсен понял это как согласие и с облегчением провалился в сон.