Глава 8. С волками жить - по-волчьи выть. (1/1)

Вернувшись в имение Освальдов на карете и с медиком, герцога Джона Смита Вояжского сразу же отвели в гостевую комнату. Лекарь сказал, что с мужчиной все хорошо и никаких повреждений нет, но пока лучше остаться на несколько дней здесь и не бередить еще не проявившиеся раны, а так же добавил, что отдых и благоприятная обстановка герцогу не повредят. В тот же вечер, спустившись в столовую на ужин, герцог сказал ее отцу, что Клара согласилась стать его женой, и в начале ноября они сыграют свадьбу в церкви Святого Джона, которая в Эдинбурге. Такого довольного и счастливого отца Клара не видела очень давно, а если говорить начистоту, то вообще никогда. За ужином Роберт поинтересовался, не пострадала ли она во время верховой прогулки, не нужны ли ей какие-нибудь предметы дамского туалета, как ей понравилась книга Теккерея и еще много других вопросов, которые раньше его вообще не интересовали. Кларе это совсем не нравилось, поэтому, когда время перевалило за десять часов вечера, она с почтением извинилась перед отцом и герцогом и отправилась в свою комнату. А утром, за завтраком герцог надел ей на палец золотое обручальное кольцо с небольшим сапфировым камнем в центре. Позже, сидя в своей комнате и разглядывая его, Клара отметила, что это было действительно красивое кольцо, а еще, что ей было приятно чувствовать его тяжесть на левом безымянном пальце. За тем же завтраком герцог также сообщил, что через неделю о помолвке необходимо заявить в обществе, и что он устраивает небольшой прием с танцами в честь этого, поэтому Освальдам необходимо будет соответствовать.- Вы больше не будете носить свои старые платья, Клара, - говорит ей высокий мужчина, перед своим отъездом в поместье Вояж. Клара спустилась проводить его в фиолетовом платье с белым воротничком и короткими пышными рукавами, и ей стало так неловко от его оценивающего взгляда, словно она была не достойна носить такие платья. Вопрос только был в том, какие именно ?такие?? – Завтра к Вам приедет портной, снимет необходимые мерки и сошьет платье для вечера объявления о помолвке, и заодно займется Вашими повседневными нарядами, которые будут соответствовать Вашему новому статусу. – Говорил он твердо и непреклонно, смотрел на нее своими глубокими синими глазами, и Кларе хотелось утонуть в них и больше не всплывать. Клара покраснела от таких мыслей, а потом сама же себя отдернула, что теперь нечего смущаться, ведь она имеет на них полное право. - Как скажете, герцог, - она послушно кивает, подавляя в себе желание прикусить нижнюю губу, и оттого сразу же опускает голову, утыкаясь в носы своих туфель, чтобы спрятаться от его внимательного взгляда. - Джон, - поправляет он ее. - Как скажете, Джон, - исправилась она, кинув на герцога, что стоял сейчас перед ней такой статный и высокий, смущенный взгляд. Мужчина лишь удовлетворенно кивнул, а затем, еще раз оглядел ее от макушки до пят. Он сел в подготовленный экипаж и дал команду выдвигаться, оставляя Клару смотреть, как он уезжает прочь, оставляя ее один на один с отцом, который сразу же стал добрым и великодушным, узнав о помолвке, и Клару от этого тошнило. Ей хотелось уехать с герцогом и больше никогда не возвращаться в это имение.На следующий день прибывшая к двум часам портниха хмуро оглядывала худую Клару с головы до ног. Она снимала мерки и низким голосом причитала о том, что девчонку надо немедленно откормить, и что все это может очень плохо сказаться на ее женском здоровье. Но Клара ее совсем не слушала. Она тяжело вздыхала, думая о предстоящем вечере. А еще, как только мысль о том, что она станет женой герцога Джона Смита Вояжского, подкрадывалась к ней, почему-то начинала дрожать. Взяв себя в руки и решив немного отвлечься, девушка с воодушевлением стала рассматривать привезенные портнихой дорогие ткани и никак не могла выбрать, из чего лучше сшить платье для предстоящего выхода в свет. Парча красная, розовая, зеленая, серебристая с совершенно разным орнаментом, шелк, привезенный от лучших ткачей Шотландии, кружево самое изысканное и конечно же самое дорогое, бархат, одно прикосновение к которому заставляло прикрыть глаза в удовольствии, фиолетовая лайкра, жаккардовые ткани, от которых глаза разбегались, шифон, настолько красивый, что Клара не могла оторвать от него взгляда. И среди всей этой роскоши, Клара уже думала что не найдет ничего подходящего, как вдруг замечает под синим шелком то, что идеально ей походило. Скромный, но при этом невероятно богатый голубой сатин, переливающийся на свету мягкими оттенками, был тем, что прекрасно впишется в обстановку предстоящего вечера, на котором ей придется выслушать много фальшивых поздравлений, увидеть уйму лживых улыбок, а еще узнать много нового о себе самой из уст высшего общества. - Сэр Смит сказал, чтобы Вы не стеснялись и брали все ткани, которые Вам только понравятся. Из них мы пошьем Вам и другие платья, - говорит портниха, оценивающе оглядывая сатиновую ткань, выбранную Кларой. - Хорошо, - кивает она и снова возвращает свой взор на привезенную гору материала и начинает выбирать все, что ей только хочется, начиная от парчи и заканчивая хлопком для ночной пижамы. Следующую неделю от Джона Смита не было никаких вестей. Клара лишь сидела у себя в комнате и разглядывала обручальное кольцо, читала, спускалась в гостиную, играла на рояле, закутавшись в теплую шаль, бродила по саду, наблюдая за голыми деревьями, и думала, что уже совсем скоро она не будет должна жить в этом доме. И от этого накатывало невиданное облегчение. Игнорировать отца было совсем не сложно, особенно после того, что он сделал, и эта атмосфера ненависти друг к другу все еще присутствовала, не желая уходить прочь. Клара сомневалась, что она вообще уйдет, и от мысли об этом становилось почему-то грустно.Ей не хотелось, чтобы отношения между ней и отцом были такими, но она прекрасно понимала, что их теперь никак не исправить. Еще, совсем иногда, к Кларе приходила мысль написать герцогу, ведь у нее было на это полное право, но затем, она думала, что он сильно занят, и ей не стоит отвлекать его от работы. Тем более девушка вообще сомневалась, что такой жест внимания с ее стороны Смиту понравится, учитывая его скупость на эмоции и вечно хмурое выражение лица. В утро перед предстоящим балом, когда Клара принимала ванну, а служанка расчесывала ее длинные спутанные волосы, Лейцен вошла в ее комнату с огромным букетом еще не распустившихся лилий. Аромат цветов сразу же наполнил комнату дурманом, и Клара в воодушевлении прикусила губу, зная от кого они. Широко улыбнувшись, девушка в ожидании смотрела на гувернантку, а затем прикрыла рот рукой, постыдившись своих эмоций маленькой девочки. Будущей герцогине не положено так себя вести – только сдержанность и абсолютная неприступность. - Это пришло Вам, мисс Освальд, - говорит Лейцен, протягивая ей пышный букет ее любимых цветов. Клара, как бы ни старалась сдерживать эмоции, сразу же встрепенулась, резко села, расплескивая мыльную воду по полу, и схватила букет, крепко прижимая его к груди и вдыхая терпкий аромат, от которого в одно мгновение закружилась голова. Будущая герцогиня Вояжская зажмурилась и, зарывшись в букет лицом так, чтобы никто не видел, легко улыбнулась. Когда же она открыла глаза, то заметила среди плотных темно-зеленых стеблей красивую белую, посеребренную записку. ?Мисс Кларе. От Джона?, - говорилось в ней. Пропитавшись запахом цветов, записка оставила этот аромат и на ее руках. Собравшись с мыслями и снова вернувшись к сдержанности, Клара сглотнула собравшуюся во рту слюну и перевела взгляд на Лейцен, покорно ожидающую приказаний. - Положи их, пожалуйста, в вазу, Лейцен, и надо скорее собираться, а то не успеем, - выдохнула Клара, вновь откидываясь на спинку ванны и позволяя служанке снова приняться за расчесывание ее волос. И пока все занимались своими делами, Клара осознала очень важную вещь – уже через несколько недель это все закончится, и она больше никого из них не увидит.На устроенный прием в честь помолвки они с отцом приехали самые последние по просьбе герцога Джона Смита. Такой оглушающей тишины между ними Клара еще никогда не чувствовала. Отец лишь тяжело вздыхал, изредка кидал на нее непонятные взгляды, от которых Клару всякий раз передергивало, а затем он просто откинулся на спинку сидения и уставился в окно. В голубой шелковой накидке, расшитой черными шерстяными нитками (чего греха таить, портниха, присланная герцогом, постаралась на славу) было достаточно тепло, и Клара, закутавшись сильнее, прикрыла глаза и задремала на всю оставшуюся дорогу. А проснувшись, она увидела, как ярко горит огнями поместье герцога, извещая каждого, что здесь проходит очень важный вечер.Герцог Джон Смит Вояжский ждал их на крыльце поместья и, заметив подъезжающий экипаж, быстрым шагом спустился со ступенек и вместо кучера открыл мисс Кларе дверь. Он услужливо помог ей выбраться из кареты, при этом легонько сжимая ее руку, обтянутую белой шелковой перчаткой, своей. Герцог поздоровался с ее отцом и, как только Клара обвила своей рукой его предплечье, он повел ее в поместье, оставляя мистера Освальда позади. - Вы выглядите хорошо, Клара, - довольно кивает мужчина, оглядывая ее с головы до ног, как только она снимает шелковую накидку. Прислуга сразу же забирает ненужную вещь, при этом кланяясь в знак почтения. Темно-голубой сатин, переливающийся в огнях от свеч и камина, смотрелся дорого и красиво. С одной стороны платье было простым, но выглядело достойно будущей герцогини, особенно с этой брошью в середине декольте. Он знал, что Клара не прогадает и приедет на бал в подобающем ее новому статусу виде. Белые шелковые перчатки были как никогда к месту, а изящное колье подчеркивало ее тоненькую лебединую шею и высоко приподнятую грудь. Для завершения образа ей не хватало лишь одной вещи. Той самой, которую герцог специально заказал для этого вечера в самом дорогом ювелирном магазине Эдинбурга. - Спасибо, - выдыхает тихо девушка, утыкаясь взглядом в его грудь. В своем праздничном, расшитом золотыми нитями мундире герцог выглядит статно и как никогда изумительно. Сердце в груди предательски трепещет, стоит ей только встретиться с его взглядом. Клара чувствует, как горит ее лицо от смущения, в то время как сам герцог замечает едва заметный румянец на ее щеках, и, довольный происходящим, отступает на несколько шагов назад и достает из ящика стола темно-синюю бархатную коробочку. - Это изготовили специально для Вас, Клара, - говорит он, открывая ее. От увиденного внутри Клара задыхается. Девушка буквально застывает на несколько мгновений с приоткрытым ртом, гладя на ювелирное украшение, которое было сделано с невероятным искусством. – Позвольте мне Вам помочь, - продолжает мужчина и, не дожидаясь ответа, надевает ей на голову бриллиантовую диадему, так ладно вписывающуюся в ее сегодняшний образ. Он кладет руки на ее оголенные плечи, чувствуя под своими холодными ладонями ее горячую, нежную кожу, и разворачивает девушку к зеркалу. Она смотрит на себя в отражение и едва ли может сдержать слезы, которые сразу же наполнили глаза, и Клара не знала, почему вдруг так сильно захотелось плакать. - Герцог, это слишком дорогой подарок, я не могу… Она сама прерывает себя на полуслове, продолжая разглядывать свое отражение напротив, и прилагает все усилия, чтобы не дать сорваться вниз горячим слезам, потому что эта девушка там не может быть ею, просто не может быть. Эта девушка в дорогом изысканном платье, в невероятно красивых украшениях и сложной замысловатой прической – это кто-то другой. Это не она. Эта девушка напротив должно быть сильная и твердая, труднодоступная, упертая и строгая. И сейчас из зеркала на нее смотрела не Клара. Это был кто-то другой. Девушка, которой маленький рост и худоба были удивительно к лицу, и большие синие глаза которой уже не казались столь выпученными, а острые черты вздернутого носа и губ не были такими неприятными, резкими и английскими. Сейчас внешность этой девушки в совокупности с характером были тем самым необходимым, что жаждет увидеть каждый герцог в подходящей себе партии. Клара переводит взгляд на Джона Смита, что все еще держит руки на ее плечах, и отмечает, какое нежное у него прикосновение, и как участки кожи, соприкасающиеся с его ладонями, горят от этого, и что ей определенно хочется сейчас сгореть, прикасаясь к его телу. – Спасибо, - выдыхает она, смотря на него в отражение. - Это всего лишь диадема, - герцог добродушно смотрит на Клару, при этом улыбаясь. Ему нравится ее реакция, нравится, что она понимает и принимает свои изменения, и это определенно еще не все, чему ей придется научиться. Клара уже становится другой, и герцогу казалось правильным – быть свидетелем ее освобождения, быть тем, кто освобождает ее, не потому что Клара заслуживала жалости, нет, жалости никто не заслуживает, а потому что она стала слишком дорога его старческому сердцу. - И за диадему тоже, - выдыхает Клара едва слышно и поворачивается к нему лицом, заглядывая в его глаза и сдерживая порыв дотронуться своими губами до его щеки. И герцог понимает, почему она его благодарит. И эта благодарность окутывает его черствое сердце теплым одеялом. В ответ он лишь кивает ей. - Пойдемте, нас уже ждут, - он подставляет ей руку, она тут же берет его под локоть, и они вместе покидают комнату напротив бального зала. Идти под руку рядом с герцогом было невероятно приятно: чувствовалась его сила, на которую она могла опереться, его стойкое плечо, готовое сразу же прижать ее к себе, и не было на свете ничего лучше этого чувства. А затем они останавливаются у дверей, за которыми проходил прием, и оно отходит на второй план. – Приготовьтесь к зависти и желчи, которой они вас встретят, не бойтесь их сплетен и уж тем более не поддавайтесь на провокации. Они только этого и ждут, - выдыхает он, наклонив к ней голову. – Вы справитесь, - говорит мужчина, положив правую руку на ее, что крепко вцепилась в его локоть. Клара боится, и Джон сам переживает не меньше, ведь было так необходимо справиться со всем этим, ведь после этого вечера, уже ничего не испортит их семейного очага. – Я буду рядом, - кивает Смит, выдавливает из себя улыбку, дожидается, когда она подаст сигнал, что готова, и как только Клара делает резкий выдох, они заходят внутрь. В богатом зале расписанные золотом вазы наполнены белыми лилиями, среди них золотые подсвечники и канделябры, наполнявшие огромное помещение теплым светом. Столы, стоящие у стен ломятся от еды и напитков. Музыканты играют кадриль, и ноги так и рвутся в пляс, а девушки и мужчины, с нетерпением ожидавшие увидеть будущую супругу самого богатого человека Шотландии пожирают их ядовитыми взглядами и натянутыми улыбками. Герцог чувствует, как от волнения Клара сильнее сжимает его предплечье, и поэтому едва заметно поглаживает ее запястье пальцами правой руки, стараясь успокоить. Она кивает головой скорее сама себе, словно заставляет себя поверить в то, что она справится и уж точно привыкнет ко всему этому, нежели в ответ на его действие. Довольный герцог поднимает голову еще выше, и взгляд его голубых глаз становится непроницаемым, словно стеклянным. Вдвоем они останавливаются у горящего камина, и все остальное начинает происходить словно во сне. Словно во сне к Кларе подходят герцоги с их детьми, политические деятели и их жены, целуют ей руку, кланяются, поздравляя с помолвкой, и с правой стороны стоит он, сдержанный, кивающий в знак благодарности головой, делая глубокий вдох каждый раз, как один герцог уходит и на смену ему приходит другой. Абсолютно недовольный всем этим подхалимством, он лишь играет свою роль, и Клара понимает, что как бы сильно ей это не нравилось, она тоже должна играть свою, она должна соответствовать.Когда начинает играть вальс, герцог останавливает поздравительную процессию и оборачивается к ней, привлекая тем самым ее внимание. - Клара? Освальд оборачивается к мужчине, замечая, что он протягивает ей руку, приглашая станцевать с ним, и в ожидании смотрит на нее. Девушка сперва на долю секунды опешила, а затем уверенно вложила свою в ладонь в его, чувствуя, как длинные мужские пальцы нежно сжимают ее кисть. Он уверенно притягивает девушку к себе, заводя правую руку ей за спину, касается ее чуть выше пояснице, заставляя сделать еще один шаг к нему и прижаться грудью к его груди, а затем начинает легко вести ее в танце. В свете огней ее глаза горели ярче всего и тем самым освещали огромную комнату лучше всякого канделябра и дарили какой-то невероятно нежный покой, пусть она и была немного взволнованна всем происходящим. В процессе танца выяснилось, что Клара была податливой и следовала за ним, куда бы он ни сделал шаг. Она была мягкой и весьма пластичной, а еще невероятно легкой и юркой, но выглядела слишком напряженной и серьезной. Решив немного развлечься, он наклоняется к ней, касается носом ее выпирающей скулы, заставляя тем самым вдохнуть глубоко воздух и не выдыхать, а затем тихий шепот грубого мужского голоса с ярко выраженным шотландским акцентом ласкает ее ухо, заставляя вздрогнуть. – А говорили, что ни на что не способны, - он отстраняется, довольный реакцией девушки на его действие, и едва сдерживает улыбку, смотря на Клару взглядом а-ля ?Я же говорил?. - Сейчас мне кажется иначе, - лишь выдыхает Клара, смотря на него теплым взглядом синих глаз – в океане штиль, и на душе стало спокойнее, а ощущать руку герцога на своей талии, то, как его ласковое дыхание касается ее шеи, заставляя кожу покрываться мурашками, стоило того, чтобы терпеть такие змеиные вечера. - Так и есть, - подтверждает он, продолжая кружить ее в вальсе, такую маленькую, такую аккуратную и совсем-совсем юную. Как только музыка останавливается и начинают играть кадриль, он оставляет ее у стола с напитками и уходит к мужчинам, собравшимся в другом конце зала, обещая, что совсем скоро вернется. Она согласно кивает, совершенно не прочь исследовать высшее общество в одиночку. Клара тянется за бокалом шампанского, желая промочить пересохшее горло, и оборачивается, когда чувствует на своей спине чей-то такой тяжелый взгляд, что кажется, будто потолок поместья провис и теперь давит ей на спину, готовясь сломать хрупкий позвоночник. Анна Пэрл стояла напротив и улыбалась широкой улыбкой, и это была совсем не теплая улыбка, которой она встретила ее в первый раз. Во всем ее облике чувствовалось что-то другое.Неправильное. Неправильное зеленое платье, и такие же неправильные перчатки, украшения тоже неправильные, и движения тоже, и кажется, будто сама пятнадцатилетняя девушка была сегодня совсем неправильной. - Анна, добрый вечер! – Говорит Клара, почтительно кивая головой и приветствуя девушку теплой улыбкой. Она приложила все усилия, чтобы голос ее звучал непринужденно, а сама она выглядела так, словно и вовсе не испугалась маленькой девчонки Пэрл. - Здравствуйте! – Девушка уважительно кивает и затем делает к ней еще один шаг и останавливается по правую руку от нее. – Вы чудесно выглядите, так сияете и кажетесь еще более веселой, чем в прошлый раз, - отмечает Пэрл, снимая шелковые зеленые перчатки и потянувшись за долькой яблока. Анна не отрывает своего пристального взгляда от Освальд, и ее карие глаза кажутся Кларе двумя назойливыми мухами, которые мешают спать по ночам. - Спасибо, Анна, - искренне говорит Клара, оставаясь в напряжении. Осознание того, что сейчас ей придется вцепиться в дикую схватку с пятнадцатилетней девчонкой, не покидало ее. И она чувствовала, как этот страх пускает свои корни все глубже и глубже буквально с каждой секундой. И ей казалось, что еще немного, и она развалится на две огромные половины, если не вырвет его из своей груди одним резким движением.- Да и с герцогом Вы смотритесь довольно-таки ладно! Поздравляю Вас! Будьте счастливы, мисс Освальд, - продолжает девушка. Их беседа не длилась даже минуту, но время словно замерло, сворачиваясь в едва заметный шарик, который вот-вот потеряется среди пышных платьев, украшений, лицемерия и двуличности. - Спасибо, - снова повторяет Освальд, стараясь не показывать виду, что волнуется и что сердце трепещет в груди, предупреждая, что грядет шторм, и что если Клара ничего не предпримет в следующее же мгновение, то она просто пойдет на дно, погубив саму себя. Клара пытается понять, когда пятнадцатилетняя девочка стала такой мерзкой и уподобляющейся каждому в этой комнате. Это казалось таким противным, что Освальд захотелось поморщиться от отвращения. - Знаете, все считают, что Ваша пара очень красивая, и некоторые девушки даже отметили, что Ваше платье довольно-таки не неплохо сидит на Вас.Она берет стакан шампанского, и Клара едва сдерживается, чтобы не вздрогнуть, когда девушка тянется рукой к подносу. Освальд думала, что Анна хочет напакостить. Ее взгляд, улыбка, нарочитая вежливость, от которой волосы на затылке становились дыбом, буквально кричали об ее коварных планах. И Клара решила, что она будет готова. – Уже пустили столько сплетен, - она тяжело вздыхает, и Клара думает, что Анне место в театре. – Говорят, что герцог Вас купил, заплатил Вашему отцу в четыре раза больше, чем мистер Голуэй, именно поэтому Вы сейчас здесь.Анна недовольно качает головой и поджимает губы в трубочку, и Клара ясно понимает, что происходит с девушкой. И почему-то от этого становится невероятно грустно и паршиво. – Одна леди даже сказала, что Вы отдались ему, лишь бы он вытащил Вас из отцовского плена, - Пэрл морщится. – Другая же говорит, что герцог Вояжский Вас полюбил искренне, а Вы, поскольку не из благородной семьи, приняли его предложение, чтобы помочь отцу с деньгами и его шахтами.Пэрл перестает говорить и сверлит Клару своими карими глазами, словно надеясь наконец увидеть хоть капельку отчаяния в голубых глазах, словно надеясь, что разбила ей сердце. И Освальд смотрит на пятнадцатилетнюю девушку напротив, чувствуя, как ее сердце действительно разбилось на тысячи осколков, и ей не хватает сил, чтобы держатся непринужденно. Но она понимает, что должна. – Вы уж не расстраивайтесь, Клара, - Анна кладет ей руку на обнаженное плечо. И прикосновение это жгучее, словно участок кожи горит от раскаленного железа, но Клара делает глубокий вдох, и теперь уже она сверлит девушку напротив взглядом синих-синих глаз. – Они Вам просто завидуют, вот и все, - Пэрл улыбается. А Клара уже готова постоять за себя. - А Вы, Анна, тоже завидуете? – Спрашивает Клара, продолжая испепелять ее взглядом, ощущая полное удовлетворение от того, что смогла раскусить наглую Пэрл. Девчонка, опешив от ее прямого вопроса, отпускает ее плечо, словно оно проткнуло ее ладонь чем-то острым, и отступает на шаг назад. И в этот момент Освальд чувствует, что делает все правильно. Тихое злорадство, раньше абсолютно ей не свойственное, сейчас кажется невероятно уместным, а сбитая с толку притворщица только радовала ее, отчего тихоокеанские глаза снова начали переливаться в лунном свете. – Вот и правильно. Завидуйте.Клара плотно сжимает губы в узкую линию и продолжает впиваться своим взглядом в наглую девчонку. Она делает к ней небольшой шажок, чуть пристает на носочки туфель и касается тихим ледяным голосом уха Пэрл. – Герцог Смит был лучшей партией во всей Англии после принца, а теперь я выхожу за него замуж. Вам, Анна, никогда так не повезет.Клара отстраняется от девочки, а после выдавливает из себя наигранную вежливую улыбку, она поднимает голову, чтобы заглянуть ей в глаза, довольная ее испуганным видом. – Так что все правильно, - едва слышно, но невероятно твердо произносит девушка и затем проходит мимо дочери Пэрла, при этом намеренно задевая ее плечом. Клара чувствует огромное удовлетворение и свою силу, когда беспомощный взгляд Анны Пэрл упирается ей в спину. Она освоится.Точно освоится.Она обещает себе, дает себе слово, обет, который уже никогда не сможет нарушить. Смит встречает ее у камина, на котором стояли вазы с пышными букетами лилий, и преподносит ей бокал шампанского. В своем расшитом золотом камзоле он выглядит просто восхитительно, и Клара, чтобы еще больше позлить собравшихся здесь гадюк, что наговорили о ней столько ужасных вещей, принимает из его рук напиток, и берет мужчину под руку, одаривая его при этом счастливой улыбкой. - Вы кажетесь довольной, Клара, - выдыхает он, мягко накрывая ее руку своей. Клара действительно сейчас выглядела великолепно, и свою роль играла так искусно, будто бы провела всю свою жизнь в высшем обществе. Конечно, он не мог оставить ее без своего внимания, следил за каждым ее действием, и когда Клара начала что-то шептать Анне на ухо, он уже хотел было ринуться к ней на помощь, однако на секунду задумался, кому помощь нужна больше: Анне или Кларе, и предпочел не вмешиваться. В результате этого Клара вышла из игры победительницей, и он невероятно гордился ею в этот момент. Девчонка схватывает все налету. - Я довольна, герцог, - продолжает улыбаться она. - Джон, - исправляет он девушку, едва ли не цокая языком от раздражения. Он не желает слышать это ее отрепетированное перед зеркалом, четко выговариваемое ?герцог?.- Джон, - кивает она, и отворачивается, оглядывая бальный зал мягким взглядом голубых глаз. А затем, когда нужная мысль приходит к ней в голову, неожиданно вздрагивает и снова поворачивается к будущему мужу. – Не желаете станцевать со мной еще раз? Глаза ее горят, сияют, словно переливающееся золото в свечном свете, а сама она кажется сейчас такой счастливой, что у него едва ли дыхание не останавливается. Клара смотрит на него с таким ожиданием во взгляде, и он, не особо любивший эти дворовые танцы, не может отказать ей и ведет в самый центр бального зала, чтобы станцевать па де катр. Этим вечером, герцог предложил Освальдам остановиться у него. На часах уже было более одиннадцати часов, дорог уже не было видно, и чтобы никто не пострадал, герцог настоял на принятии его приглашения. Отец, не раздумывая согласился и, как только его проводили в гостевую комнату, сразу же лег спать, оставляя Смита, который сам вызвался проводить девушку до другой гостевой комнаты, и Клару наедине. - Что Вы скажете о приеме, Клара? – Спрашивает он, когда они останавливаются у нужной двери. Девушка выглядит изрядно уставшей, и ей явно был нужен сон и отдых. Она поднимает на него голубые глаза, которые кажутся сейчас бесконечно глубокими, и смотрит на него как-то странно.Наверное, с нежностью. Герцог открывает дверь в спальню и пропускает девушку вперед. Гостевая комната освящается светом от камина, который нежно касается небольшой софы и кровати с балдахином. Нужно было бы напрячь свое зрение, чтобы оглядеться и выразить свое восхищение по поводу убранства, но сил совершенно на это не было. - Я думаю, я справлюсь, - тихо говорит она, направляясь к софе у камина, чтобы немного погреться. Она устало облокачивается на спинку, и ждет когда герцог сядет рядом, внимательно вглядываясь в его силуэт. – Как оказалось, это совсем не сложно – быть такой, как они, - Клара смотрит на севшего с ней рядом герцога, и ей хочется запустить руки в его густые волосы. - Я заметил, что Вы говорили с Анной Пэрл, - выдыхает он, устало потирая переносицу. - Говорила, - Клара снимает свои белые перчатки и откладывает их на край софы, внимательно разглядывая свои руки. – Она злорадствовала, - выдыхает тихо Освальд, снимая белые туфельки и поднимая ноги на небольшой диван, притягивая их ближе к своей груди. – Говорила, какие сплетни пускает общество, что Вы заплатили за меня двенадцать тысяч, или что я выхожу за Вас в своих личных целях, что я уже отдалась Вам и… - Клара, - он останавливает ее словесный поток, накрывая большой левой ладонью острую правую коленку, которая выпирала даже под многослойным платьем. – Я думаю, Вы хорошо справились, - мужчина немного надавливает на ноги Клары и притягивает их к себе, заставляя ее перекинуть их через свои бедра. Он расстегивает дорогой мундир, снимает галстук и удобно устраивается на софе, вытягивая длинные ноги к камину и обвивая рукой Кларины лодыжки. Девушка тепло улыбается и устало закрывает глаза.