Track 15 Альрауне (2/2)
— Ты помнишь это место?Я кивнула.— Мы здесь охотились на… Он еще хотел обвенчаться здесь со своей невестой.— Его звали Мизава.Он что, помнит имена всех загнанных ведьмаков?Тяжелая, украшенная резьбой дверь отворилась предо мной. Напарник пропустил меня вперед.Все тот же зал с серыми стенами, красная дорожка, ведущая к алтарю. Сияющее витражами окно – когда я его увидела в первый раз, едва смогла оторвать взгляд от танцующих в разноцветных стеклах солнечных бликов. Цветные солнечные зайчики и сейчас лениво ползали по стенам, каменному полу и дубовым скамьям. Скамейки… Вроде все на месте. Я тогда сожгла несколько штук.
Кроме нас и священника, в зале никого не было.— Подожди меня здесь.Амон быстрыми шагами подошел к алтарю и о чем-то заговорил с падре. Тот, должно быть, еще отлично помнящий наш первый визит, закивал головой, соглашаясь, потом бросил на меня беглый взгляд и скрылся за боковой дверью, оставив нас одних.Амон опустился на скамейку во втором ряду.— Робин!— Да? – я подошла поближе.— Тебе пришлось тогда играть на органе. – я невольно покосилась на этот самый орган: он и сейчас стоял в левом углу. – Ты могла бы сделать это еще раз?— Думаю, да. А что?— Сыграй.— Сейчас?Он кивнул.— Зачем?Он не ответил.— Ладно. Сыграю.
АмонЯ сидел и слушал, а она играла для меня. Она старалась – я чувствовал, что она старается. Мелодия была торжественна и грустна, она лилась вверх, словно переплетаясь с солнечными лучами. Свет и звук… Я жалел, что не умею плакать. Когда-то давно, в детстве, я заставил себя забыть о том, что такое слезы. Я поклялся, что ничто – ни одиночество, ни горе, ни побои наставников – не выдавят из меня ни слезинки. Итак, я больше не могу.Я вспомнил слезы Робин, каковы они были на вкус, когда я в ту памятную ночь облизывал ее лицо, еще внутри нее, еще чувствуя горячую тесноту и трепет ее тела. Робин часто и мелко дышала, пытаясь справиться с болью. Ее ногти царапали мою спину, приоткрытые губы были в моей крови. Жалкие попытки причинить мне страдание, отобрать у меня то звериное блаженство, что я испытывал, познавая ее нетронутое тело. «Нет, перестань, мне больно!»«Терпи»… К счастью для нее, все закончилось достаточно быстро. Кровь на простынях и слезы, Робин рыдала, а я утешал ее без слов, прижимая к себе и гладя, и слизывая соленые капли с ее щек... «Ну хочешь, ударь меня, укуси еще раз…». «Дурак». Ее мокрое лицо ткнулось мне в шею, и всхлипы постепенно сошли на нет.Музыка заставляет меня вспоминать, еще и еще: зеленые глаза Робин, карие глаза Араши Ито, светло-синие глаза Кейт и серые – матери.Почему я убиваю всех, кого люблю?Она играла для меня, а я сидел и слушал.
— Амон!Глаза Араши так и светятся лукавством. Это значит, она опять задумала нечто, противоречащее правилам Рейвена. Я знаю ее всего полгода, а уже могу легко угадывать все желания и настроения по ее глазам.
Двери лифта закрываются, Араши быстрыми шагами спешит ко мне. Вздыхая, захлопываю книжку «Скандинавские руны», которую велено прочитать за два свободных дня. Я сижу на бортике колодца, болтая ногами.Араши подходит ко мне.— Соскучился?Я слегка киваю. Ее не было целую неделю – ездила в Рим на какие-то курсы для охотников.— Все в порядке?
Я снова киваю головой, хотя знаю,что она имеет в виду. Араши, хмурясь, легонько проводит пальцем по моей заклеенной пластырем щеке.
Я молчу, как, впрочем, все последние полгода.Довольно неожиданно для меня, она наклоняется и шепчет мне на ухо:— Я хочу показать тебе кое-что. Здесь. Только для тебя. Этого не знает никто. Даже директор.Она отстраняется от меня и ставит ногу на бортик.«Камеры?» — жестом спрашиваю я (я не знаю язык жестов глухонемых, но успел выучить основные сигналы, используемые спецназовцами; «камеры» я обозначаю жестами «смотри» и «невозможно» — Араши понимает большинство моих импровизаций).
«Отключены», — жестами сообщает Араши. – «Не видят. Слышат. Тихо».— На пару часов, не больше, — добавляет она вслух. – Технические неполадки.И, хитро улыбаясь, вскакивает на бортик. Взмахивает рукой.«Сюда».Повинуясь ее приказу, тоже забираюсь на бортик колодца и становлюсь рядом с ней. Рука Араши указывает вверх. Я запрокидываю голову и всматриваюсь в серый гранит перекладины. Неожиданно вижу небольшую круглую кнопку прямо под пальцами Араши. Другой рукой она рисует в воздухе прямоугольник.«Дверь»? – переспрашиваю я.Она кивает. Показывает пальцем вниз.
«Точка входа».«Не понял».Араши нажимает на кнопку. Черная крышка колодца медленно и бесшумно едет вниз. Приподнявшись на цыпочки, я с любопытством заглядываю в открывшийся черный провал. Оттуда тянет холодом и сыростью. Ржавые ступеньки винтовой лестницы исчезают в темноте.Араши осторожно берет меня за шиворот и отодвигает подальше от края.— Не упади.Наклонившись, она щелкает каким-то рычажком уже на стенке колодца и платформа поднимается обратно и занимает свое место. Странно… Никогда не думал, что этот колодец – настоящий.«Ты. Туда».«?»— Не сейчас. Тебе понадобится, когда захочешь…Ее губы бесшумно выговаривают: убежать отсюда.
Не для меня. Для нее.
Я не хочу, чтобы все так закончилось. Я никому не позволю…Дымка воспоминаний рассеивается — я снова осознаю себя сидящим в церкви. Робин искоса поглядывает на меня через плечо. Зеленые кошачьи глаза отражают свет солнца.