Драббл. (1/1)

Ее огненно-рыжие волосы всегда сводили меня сума. Такие яркие, шелковистые, блестящие. Я мог часами лежать, гладя ее локоны, немного завивающиеся на концах. Лежать и вдыхать ее аромат. Неповторимый, неописуемый, но именно его я, казалось бы, узнаю из тысячи. Именно этот аромат, присущий только ей одной.А какое наслаждение смотреть ей в глаза. Синие, "прозрачные", глубокие, будто само мудрое море поселилось в ее глазах, и иногда даже кажется, что ты слышишь шум прибоя. Нет, я не преувеличиваю, иногда мне правда так кажется.Я будто вижу перед собой бескрайние водные просторы, лениво подкатывающие к берегу волны, и ее на берегу... В развевающемся на ветру полупрозрачном платье, с мокрыми волосами, и веснушками, рассыпанными по плечам. Моим любимым плечам. Она бежит от меня по берегу, смеясь и обдавая меня солеными брызгами, а я, улыбаясь, бегу за ней. Хватаю ее за талию и, закидывая ее на плечо, кружусь на месте. Потом мы, хохоча, ложимся на мокрый песок. Она улыбается, и я целую ее в яркие губы. Даже на них можно различить веснушки, и мне это так нравится. Она гладит меня по лицу мокрой ладонью, я перехватываю ее кисть и целую пальцы. Она начинает смеяться и говорить, что ей щекотно. И все это я вижу, лишь заглянув ей в глаза. Причем так четко, что даже будто ощущаю на лице соленые капли. В такие моменты задумчивости она приближается близко и, положив ладонь мне на лицо, удивленными глазами смотрит на меня. Как она тогда становится похожа на маленького ребенка! Которого хочется защищать от всех невзгод и любить, радовать, баловать... Я улыбаюсь и, подхватив ее, начинаю кружиться, где бы мы ни были - на улице, в магазине или даже в маленькой комнате. Она ничего не понимает, а я лишь целую ее, закрывая глаза и все еще видя эту картинку с морем... Как она любила ромашки. Ее любимые цветы. Простые, но из-за этого, по ее мнению, не менее прекрасные. Она очень радовалась, когда я приносил ей большой букет этих полевых цветов и, вынув один, прицеплял к ее прекрасным волосам.Для меня просто не понятно, как такую женщину можно не любить. Миниатюрная, бледная, с копной бешено-рыжих волос, она всегда так и излучала веселье и жизнерадостность. Она бывала и строгой, во всяком случае старалась такой быть, иногда даже пробовала кричать на меня, но все заканчивалось лишь тем, что я сидел и, посмеиваясь, смотрел на ее тщетные попытки повлиять на меня. Она сама уже еле скрывала улыбку, видя, что из ее "представления" ничего делоного не получилось. Конечно, мы иногда и ссорились. Без этого не бывает. В основном по мелочам, и довольно редко, причем мирились мы максимум через пять минут. Я всегда подходил к ней сзади, когда она, сложив руки на груди, стояла у окна, смотря в даль. Положив голову ей на плечо, я зарывался носом в ее волосы, вдыхал этот божественный, сводящий меня сума аромат и шептал, что люблю ее. Она слегка поворачивала голову и улыбалась, продолжая молчать. В последнее время мы даже начали говорить о детях. Я предствалял, как у нас по дому будет носиться маленькая рыжая девчушка, а у нее на руках будет сидеть карапуз с русой шевелюрой. Мы уже продумали, что даже построим дом и будем жить в дали от всех. Только мы и наши дети. И наша любовь. Все было прекрасно.Вот и сейчас я сижу на коленях и глажу локон ее рыжих волос. Красный и липкий от крови. Ее голова лежит у меня на коленях, а второй рукой я глажу ее по щеке. Холодной щеке. Она шла по улице, направляясь в кафе, чтобы пообедать, когда в нее въехал автомобиль. Водитель был обкурен в хлам, и, когда его вывели из машины, целого неведимого, как мне показалось на тот момент, я его чуть не убил. Меня еле удержали санитары и заставили меня выпить успокоительное. Вокруг ходят люди. А она лежит у меня на руках. Глаза закрыты, а из раны в голове до сих пор течет теплая кровь. Все ее прекрасные волосы, они все в ее крови. Наверно, это просто сон? Я ведь сплю, не так ли? Кто-то что-то говорит. Просят меня уйти отсюда. Что я ей уже не помогу. Что значит - "уже"? Ее ведь сейчас повезут в больницу, и все будет хорошо. Дрожащей рукой поднимаю ее кисть и прикладываю два пальца. Я не чувствую пульса. Но это еще ничего не значит, ведь так?

- "Сэр, она мертва. От сильной травмы она скончалась до приезда скорой." Слова доносятся откуда-то издалека. Я, не понимая, что делаю, прижимаюсь лбом к ее холодной руке. Смотрю на ее лицо с закрытыми глазами, покрытое кровью. Как это могло случиться с ней? Почему? Неужели смерть и вправду может прийти за твоим близким человеком?Я не верю. Она жива. Мы еще съездим на море и заведем детей. Мы должны. Я ей обещал... Ее кровь. На мне. Везде. В носу стоит этот ужасный запах. Запах, исходящий от нее. Не может быть. Это не ее аромат. Ее вечно теплые, нежные руки теперь холодные... Безжизненные... Почему она не дышит? Она не могла меня бросить... Каждую ночь она приходит ко мне. Каждую ночь мы с ней лежим на берегу моря, и я, смотря в ее бездонные глаза, глажу огненно-рыжие волосы. И каждый раз, перед тем, как проснуться, она целует меня и, смотря мне в глаза, говорит, что ей надо идти. В ее глазах теперь появилось что-то новое... Мудрость. Вековое спокойствие. Каждый раз она уходит. Я чувству после ее ухода в груди какое-то спокойствие, и затем посыпаюсь. Один. В пустой квартире. Где все напоминает о ней. Каждая вещь пахнет ею.И каждый день она приходит ко мне.