Случай на острове Сите (1/1)

*** Самаэль медленно двигался по мосту Менял, черепашьим шагом продвигаясь к острову Сите; сегодня он первый раз нарушил данное себе обещание и воспользовался магией. Ситуаций крайней необходимости отныне для него не существует?— так решил демон, отправляясь в своё путешествие, и свято соблюдал этот аскетический обет, но сегодня ему без магии действительно было никак не обойтись. И нет, это была не та необходимость, возникающая, когда тебе приходится класть голову под нож гильотины или глядеть в глаза палачу, накидывающему петлю тебе на шею, но для Самаэля она оказалась не менее острой. Ведь нельзя же без магии пешком добраться до Парижа, если находишься в Альпах. За одно мгновение, то есть, нельзя.

Магия магией, но для дела, которое задумал Самаэль, хотелось немножко потрудиться, поэтому до острова Сите решено было добираться по старинке, вот демон и сбивал ноги о тяжёлые камни мостовой. Он шёл, низко опустив голову, и размышлял, засунув руки в прохудившиеся карманы. Мысли демона вертелись вокруг одного до оскомины невесёлого предмета. ?Всё фальшь?,?— думал Самаэль, раздражённо пиная подвернувшийся под башмак камушек. Ушибленные пальцы ноги тут же отозвались болью, что выбесило ещё сильнее. Демон гневно скрипнул зубами и постарался сосредоточить внимание на открывающихся ему прекрасных видах. Это получилось, хоть и не сразу. Впрочем, тяжёлые (прямо как камни мостовой) мысли не желали оставлять демона. —?Фальшь, фальшь, не по-настоящему, неправда! Чёртова игра и, как всегда, ничего не меняется. Я могу быть бомжом, а могу?— королём, и всё будет, как в дне сурка, по-старому. Без изменений,?— орал в Самаэле его внутренний Фауст. —?А на что ты надеялся? —?скалил зубы в притворном сочувствии Мефистофель,?— Каких изменений ждал? Ответа не последовало. Самаэль не мог даже сам себе растолковать все до конца мотивы. Ему казалось, он всё понимает: просто пришла пора сменить жизнь, выйти на сцену в новом костюме, как он это делал и прежде миллион раз. Но на поверку оказалось, что он чего-то от этой смены ждал. Возможно, новшеств. Но оказалось, он всего лишь сменил декорации, а содержание… осталось… прежним. —?Да что ты говоришь,?— снова послышался издевательский голос Мефистофеля,?— за сменой декораций, которую ты планировал, последовала, о ужас, смена декораций! Или ты желал измениться сам? Если да, то в какую же сторону? Фауст не знал ответа. —?Прежде тебе надоедали только жизни, теперь же, поздравляю,?— ты надоел сам себе. Самаэль помотал головой; нужно сосредоточиться.*** Собор Парижской Богоматери встретил демона громовой неприступностью и каменной суровостью. Подперев двумя башнями небеса, он смотрел на Самаэля угрюмо, словно спрашивая, и весьма грубо, о причине визита. Подходя к нему, Самаэль замедлил шаг и поднял взгляд на одну из колоколен. Кругом сновали люди; некоторые из них входили в собор и выходили из него, пользуясь приоткрытой кованой дверью. Сейчас собор принимал, но среди его желанных гостей демоны никак не числились. Самаэль усмехнулся. И кому среди этих муравьёв придёт в голову узнать в фигуре бродяги-оборванца вечность, пришедшую встретиться с другой вечностью. —?Привет,?— гость из Геенны криво улыбнулся и сделал неопределённый, но явно приветственный жест рукой,?— я пришёл… повидаться. Он смущённо закашлялся и слегка покраснел. Чувство было такое, будто он без приглашения явился на чужое торжество, и ему не рады. Впрочем, слово ?торжество? здесь будет лишним и, как ни странно, но слово ?похороны??— тоже, собор не ассоциировался с тлением. —?Позволишь посидеть возле тебя? —?уже по-свойски и даже чуть нагло осведомился демон,?— мне есть что сказать тебе и есть в чём признаться. Не дожидаясь ответа (какого ответа здесь вообще можно ожидать), Самаэль приблизился к стене и, убедившись, что никто на него не глядит, забрался в небольшую укромную нишу. Сидеть на камнях?— не то же самое, что сидеть на подушке, но Самаэль быстро смирился. В конце концов, он сюда не разлёживаться пришёл. Прижав затылок к холодному выступу, демон прикрыл глаза и улыбнулся. Всё происходящее даже для него было чересчур чуднó: разговаривать с предметами архитектуры, с альтернативными личностями в своей голове… Он не занимался этим каждый день. Он вообще ничем подобным не занимался. —?Разговаривать с собой и с камнями начинаешь тогда, когда разговаривать с людьми уже невозможно,?— заметил Мефистофель наигранно пафосным тоном. —?Ты со скуки пацанские паблики почитываешь? —?отбрил его Фауст, радуясь возможности отомстить за весь слышанный им в свой адрес поток насмешек. Самаэлю снова пришлось потрясти головой, чтоб унять этих двоих. —?Знаешь,?— обратился демон к собору,?— я страшно люблю тебя, ты олицетворяешь силу и мощь, и непоколебимость. Ты?— воплощённая в камне мысль и мудрость, над тобою не властно время. От твоих колоколен веет покоем, от стен?— защитой, а от всей конструкции в целом?— презрением к мелочности, быстротечности, глупости и изменчивости. Ты?— плод верности тысяч людей единой идее, заставившей их возводить тебя два столетия; рождаться и умирать у твоего подножья целыми поколениями. Твои роспись и барельефы свидетельствуют о великом терпении и мастерстве. Я страшно люблю тебя и, хоть живу на свете дольше тебя, я не могу не преклонить пред тобою моей головы. Искренне. Произнеся эти слова, демон замолчал в ожидании, и ему почудилось (хотя скорее всего, это было всего лишь самовнушение), что собор настроен к нему уже не так враждебно. —?Скажи мне, если ты мудр, сколько ещё мне предстоит бежать и есть ли место, где я смогу остановиться? О, я бегу уже два миллиарда лет и готов пробежать ещё столько же, кабы знать, что это осмысленно. Всего двести лет из двух миллиардов посвящены Ассии, а меня уже не покидает чувство дежавю. Так что же? Куда теперь? Самаэль открыл глаза и провёл рукой по шершавой поверхности стены. —?И как тебе не надоело взирать на мир людей? —?Игра тонка, чиста и высока.Но в глубине души у нас тоскаПо крови, ночи, дикости горит,?— пел на фоне голос Мефистофеля, и ему вторил более тяжёлый бас Фауста. Только сейчас, лишь в этот миг обе личности были заодно: —?Игра нам в радость. Нас не гонит плеть.В пустыне духа не бывает гроз.Но втайне мы мечтаем жить всерьез… Самаэль снова качнул головой. Немного подумал. —?Если надоел себе, нужно добавить в себя того, чего прежде никогда в себе не содержал? Чего бы это? Спасителем заделаться? Он иронично хмыкнул, смеясь над собой. —?Это вотчина Окумуры, негоже посягать на его территорию. Ещё немного подумал. —?Знаю, что против он не будет, учитывая не только его неспособность защитить своих друзей, но и весьма неплохие шансы стать сосудом Сатаны с лёгкой руки Люцифера. Если только брат не задумал замесить под это дело младшего Окумуру. И ещё немного… —?Что ж, смотри мне,?— демон улыбнулся тепло, совсем по-дружески,?— если выживу, вернусь ведь. Мы не договорили, у меня ещё вопрос к тебе, касательно одной жизни.*** Лайтнинг рвал и метал. —?Сбежал! Опять сбежал! Трус, урод, скотина, иуда! А у нас там эти… Крестоносцы по одну сторону и Тодо с люциферовскими гавриками?— по другую! Чёрт!!! Радужный рыцарь со всей дури втемяшил кулак в стену шатра. К несчастью, ткань палатки оказался слишком мягкой, и удар чуть не опрокинул всю хлипкую конструкцию навзничь. —?И что теперь, Лайтнинг-сенсей? —?спросили Рин и Бабет хором. Их не беспокоило состояние шатра, зато очень беспокоило состояние двух армий. Ну и психическое здоровье Лайтнинга заодно. —?Что… Что… —?радужный рыцарь развёл руками,?— когда там это первое сражение должно состояться? Сражение, сражение, бойня, а не сражение! —?Завтра на рассвете,?— ответил Бабет.