1 часть (1/1)

Огромный белоснежный коридор училища, в котором не раздавались привычные топот и звонкие голоса юнкеров; за многочисленными массивными дверями не слышно никаких звуков. Лишь рыдания и всхлипывания сотрясали повисшую в помещении тишину. На диване?— двое. Молодые парни, одни из лучших учеников, сидят, и тот, что светлый и более бледный, плачет.—?Это не наша вина, он сам оступился,?— хлопал по плечу приятеля Левашов и тяжко вздыхал, когда тот содрагался и судорожно всхлипывал.Дьяконов, по сути, сам повинен в собственной кончине: он вызвал Двинского на дуэль, оскорбившись. Однако и рука самого Сергея причастна к этому, ибо именно он, зная о страхе высоты сокурсника, заставил его подняться на крышу. Левашов, а тем более Гирс, просто стояли рядом, как секунданты и простые наблюдатели, они практически не при делах!—?Не в этом дело,?— заикаясь, ответил он, и снова предался рыданиям, закрывая руками покрасневшее от слез лицо. —?У него же тогда были планы… мечты, желания!.. А потом он…Левашову, честно, слегка была непонятна позиция сокурсника, ибо он с погибшим почти не пересекался. Его по большому счету вообще не заботило, что там у него за планы и желания были, однако его кончина пробивала светловолосого юнкера на такой град слез, что даже становилось как-то неловко за свое более спокойное отношение к этому происшествию. А Двинскому, вон, кажется, вообще плевать?— он как из зала выбежал, так и пропал невесть куда, умчался бесследно.—?Дорогой,?— Левашов мягко улыбнулся и коснулся руки Гирса, заставляя убрать ее. —?Взгляни на меня.Тот мешкался где-то с минуту, собираясь с мыслями, затем все же положил мокрые ладони себе на колени, но на приятеля взгляд поднимать не спешил. Он сидел, зажмурившись, равно дышал, вздрагивая, и комкал пальцами изящными ткань брюк. Поднять голову парень не решался тоже.—?Душа моя, прошу,?— юнкер шмыгнул покрасневшим носом и будто нехотя открыл покрасневшие от слез глаза, глядя приятелю то на лоб, то на кончик носа, то на погоны?— взгляд его в неуверенности и детском смущении метался, не зная, где остановиться. —?Это просто несчастный случай. Такое случается, и от этого никуда не деться. Главное?— помнить, что в жизни не без таких плохих моментов, и что за ними обязательно последует что-нибудь хорошее.Гирс надрывно вздохнул, шмыгнув носом, и положил ладони на юнкеровские предплечья, прошептал мрачно:—?Я… я знаю, но… —?он вновь зажмурился, и очередная слеза покатилась по его алой щеке. —?Но что если и мы с тобой… вот так вот? Оступимся и упадем?—?Все будет в порядке. Я обещаю тебе, с нами все будет хорошо,?— Левашев тепло улыбнулся, взял гирсово лицо в ладони, притянул юнкера к себе поближе и прижался горячими губами к влажным щекам, собирая соленые капли слез, пытаясь таким образом успокоить. Он не боялся быть замеченным?— шаги здесь слышно прекрасно ввиду эха, но пока за слух не цеплялось ничего, что могло бы заставить оторваться.Гирс в самом деле был похож на ангела, и в голове иногда всплывал вопрос ?чего же он тогда не на облаках нежится под ласкающими лучами солнца, а старательно строит себе военную карьеру??. У юнкера были прекрасные светлые волосы, всегда идеально зачесанные?— ни одна прядка не выбивается из укладки; глаза были голубые, большие, сравнимые с цветом моря?— глубокий такой синий со светлыми проблесками и черным пятном зрачка. И ресницы у него были пшеничного цвета, почти белые. И пушистые! длинные, как у девчонки, одного из взмаха хватало с лихвой, чтобы выбить из Левашева влюбленную улыбку. И больше всего ему нравилось, когда его ангел пребывал в хорошем настроении, а не был расстроенным и, что еще хуже, заплаканным, как сейчас.—?Милый, остановись,?— Гирс уперся руками в сильные плечи, протестуя, но на самом деле он улыбался, жмурясь уже не от того, что после рыданий болят глаза, а от приятных щекочущих ощущений. Левашов, чтобы успокоить своего дорогого, зацеловывал его нос, лоб, целовал веки и щеки, делал это с особенным трепетом и нежностью, как маленькие дети гладят миниатюрными ручонками пушистых котят.—?Только если ты сейчас успокоишься и не будешь меня расстраивать, я не люблю, когда ты плачешь,?— юнкер отстранился дабы шутливо пригрозить пальцем.—?Хорошо,?— Гирс издал тихий смешок и поддался вперед, чтобы обхватить руками, обнять и почувствовать теплую руку у себя на затылке.