1 часть (1/1)

Я читал книгу, сидя на диване в нашей с Климовичем маленькой квартирки. Егор развалился рядом, положив голову мне на колени и листая ленту соцсетей. Через минуту или две ему надоело это занятие, и он, поцеловав меня в лоб, подошёл к окну.—?Надвигается гроза,?— сообщил он.У меня на виске незаметно для Егора выступили капельки холодного пота.Я давно боюсь грозы. С того самого дня, когда моих родителей убило молнией. Мне нравится лёгкий моросящий дождик, но от тяжёлых туч мне становится плохо, гром наводит на меня ужас, от ливня у меня мурашки по коже, а от молний меня бросает в холод и сердце замирает на мгновенье.И Егор этого не замечал. Даже несмотря на наши отношения. Конечно, он знал о том, как погибли мои родители. Но о страхе?— нет.А вообще, честно говоря, в этом виноват я. Я всегда тщательно скрывал это от своего парня, делая вид бесстрашного, храброго и… В общем, и ряда других синонимов.—?Ясно,?— как можно более незаинтересованно ответил я, не отрываясь от книги.—?А что это за книга? —?поинтересовался через пару неловких минут молчания Климович.<br>—??Реквием машине времени?.—?Ты ж её читал…Я отложил книгу:—?И что?—?И то,?— Егор отвернулся, скрестив руки на груди, и надул губы.Я тяжело вздохнул, вставая с дивана, и подошёл к парню сзади. Мои руки проскользили ему на талию.—?Ты чего, дорогой? Как ребёнок, в самом деле…—?Ты совсем не обращаешь на меня внимание! —?он повернулся к мне лицом и убрал мои руки.—?Но это не значит, что я тебя не люблю…Я нагнулся к его губам и сначала нежно коснулся их, а потом стал впиваться в них, пробираясь языком всё глубже и упираясь в щеку Егора носом. Я снимал с парня толстовку, и он, проскользив руками по моей груди, стал расстёгивать пуговицы на моей рубашке. И всё было так медленно, так спокойно и лениво, что я позабыл обо всём.Ах, как я люблю целовать Егора! Эти поцелуи всегда и нежныe, и страстныe, от них хотелось взлететь. Стоны всегда вырывались из груди от касаний губ Егора.И всё шло хорошо. Ровным счётом до одного момента.Неожиданно небо засветилось от молнии, почти тут же раздался грохот грома. Я, отпустив губы Егора, беспомощно вскрикнул и резко дёрнул рукой, уронив стоящую на комоде кружку. Звон, осколки… Сердце билось, казалось, вдвое быстрее. Задрожали не только руки, а ещё и всё тело. Волосы встали дыбом. Колени подогнулись. Пальцы как-то сами вцепились в комод.Я хватал воздух ртом, стараясь восстановить прерывистое дыхание.—?Прости,?— я, застёгивая пуговицы, направился за совком и венеком.—?Саш, не надо. Я сам всё уберу.Я решил игнорировать слова Егора, убрав его руку с плеча.—?Саша,?— он взял меня за запястье, повысив голос. —?Я сказал?— я сам всё уберу.Я, опустив голову, послушно сел на диван. Положил руки на колени, иногда поглаживал их, чтобы успокоиться. Я не мог нормально дышать, все вздохи были судорожными и сжатыми.Егор в молчании, что было совсем на него не похоже, убрал осколки его любимой кружки и сел рядом со мной, взяв за руки. Он смотрел мне в глаза, ожидая объяснений.—?Я… Я боюсь грозы. Из… из-за смерти родителей.—?И почему ты мне не сказал?—?Я б-боялся, что ты смеяться будешь, рассказывать всем, а потом меня бросишь.—?Дурачок,?— он, отпустив одну мою руку, провёл тыльной стороной ладони по щеке,?— я же тебя люблю. Я бы ни за что так не…И тут ещё одна молния, за ней почти сразу раздался гром. Мне было страшно. Я зарылся лицом в толстовку Егора, схватившись за её низ руками, как я зарывлся в подол длинных юбок бабушки, стараясь спрятаться от грозы. Климович гладил меня по голове.Наверное, так глупо, что я?— огромный мужик?— боюсь грозы. Так глупо…Я заплакал. Заплакал. Впервые в жизни после похорон родителей. Тихо, изредка всхлипывая. Климович нежно обхватил моё лицо ладонями и заглянул в глаза. Я чувствовал, как к лицу приливает кровь и как оно краснеет, опухает. Я понимал, что выгляжу крайне нелепо, и ожидал, что Егор засмеётся. Но он поцеловал меня, стараясь меня успокоить. Так искренне, так нежно и ласково.И ещё молния, ещё гром. Я вновь вздрогнул и зарылся в толстовку Климовича.—?Тише, мальчик мой…Одной рукой Егор гладил меня по голове, другой - по спине. Он поцеловал меня в макушку и положил голову мне на затылок.- Я всегда буду рядом с тобой, Сашенька. И от грозы всегда защищать буду. Буду... Я обещаю, любимый... Так что не бойся, Сашенька, не бойся...- У-у меня имя т-так нелепо звучит. И сам я такой н-нелепый... - я ещё сильнее прижался к Егору.- Нет, ты самый лучший и красивый... - Климович продалжал гладить меня по голове. - Ты красивее... - не закончив сравнение, он оставил висеть его в воздухе.Он прижался к моему затылку щекой и стал рассказывать всё подряд, молоть какую-то чепуху... Я улыбнулся. Я вновь чувствовал себя маленьким ребенком. В детстве мне бабушка всегда рассказывала какие-то истории, чтобы утешить. И неё получалось. А когда заканчивались все рассказы и небылицы, придуманные бабушкой, и я почти засыпал, дождь заканчивался. Мы выходили на улицу смотреть на радугу...Через час рассказов Егора за кружкой горячего какао гроза закончилась, и мы вышли на балкон. Я вытащил из пачки сигарету, покрутил её в руках и, усмехнувшись, убрал обратно. Упёрся руками о перила. Рядом встал Егор и тоже упёрся о перила.- Саш, ты красивее радуги. В тысячу раз.Я поднял глаза и взглянул на яркую цветную ленту в небе. Наши с Егором пальцы переплелись. Мы улыбнулись. Нежно коснулись губ друг друга...После грозы всегдапоявляется радуга,После слёз всегдапоявляется улыбка...