Autumn Special (1/1)

Доктор осторожно берёт в руки скальпель и разрезает труп. Его не волнуют ни запах, ни ужасный вид погибшего, ничего. Он видал и похуже. Кровь не хлыщет, не вытекает, она давно застыла. Ему трудно уважать самого себя, когда он стоит сейчас, в операционной, разрезая усопшего, и справляется с дикой эрекцией. Нет, дело здесь не в трупе?— он извращенец, но не настолько. Поскольку босс был в отъезде и, в знак любви и уважения, которые он по-человечески выражал нечасто, оставил весь особняк на попечение Флага, безо всяких ?Я люблю тебя? или ?Ты мне дорог?, доктор скучал. Блэк Хэт вообще не сильно изменился после всего пережитого им и Кеннингом. Единственное?— взгляд. Нежный взгляд, улыбка, мельком проскакивающая во время их бесед на научные или какие-либо другие не пошлые темы. Флаг и так сражал Блэк Хэта наповал и безо всяких БДСМ-костюмов, пошлых слов, морганий, виляний задом, поднятия бровей и так далее. Блэк Хэт умел говорить ?Я люблю тебя?, практически никогда не используя эти слова. Пусть доктор осознал это не сразу, но лучше поздно, чем никогда. Полазив в интернете и прочитав множество банальных статей на сайтах о разных видах любви, Флаг окончательно убедился в том, что ни один из указанных видов не соответствует для описания их отношений; да, на самом-то деле, ему и не нужно было. Ему и так хорошо.Флаг вздохнул еще раз (мысленно коря себя за то, сколько можно уже вздыхать), окинув взглядом пустое и холодное помещение и продолжил. Он любил свою работу: во-первых, она приятно щекотала нервишки, во-вторых, она была связана с Хэтом, в-третьих, она заставляла его верить в иллюзию, что он практически добрый доктор Дулитл, не дай Бог которому нарушить клятву Гиппократа. После сближения с боссом тот не раз предлагал ему уволиться, чтобы не применять каждый день жестокость, но Кеннинг наотрез отказывался. Мол, если я начал дело, доведу до конца. Гореть в аду так гореть. Ото всех ласк он давно отвык, Блэк Хэт больше не был падок на нежности. Но в этом и была загвоздочка?— Флаг в них более не нуждался; обоим было достаточно факта, что они любят друг друга, работают вместе, устраивают вместе отпуск?— один месяц в году, вместе проводят все ночи и вместе испустят последний вздох.Сейчас не хотелось ничего, кроме как закутаться в тёплое, мягкое одеяло и наблюдать за тем, как капли дождя барабанят по стеклам, крышам, подоконникам и дорогам; лаборатория же для данного занятия не подходила, по той простой причине, что здесь отсутствовал уют. Блэк Хэт, как бы сильно не уважал мнение своего доктора, запретил приносить в подвал операционной чашки с кофе и чаем, свечки, теплые вещи, ароматические лампы, ставить там столы для канцелярских дел и тем более - ни в коем случае! - ничего из того, что могло вызвать у него улыбку. Даже книги и атласы с нужной информацией не имели права лежать там. Работа есть работа, во время сложных манипуляций отвлекаться нельзя. Флаг подулся, подулся и успокоился, позже он понял, насколько его босс прав.Кеннинг чуть сморщился, заприметив возле аорты любопытного червячка. Паразиты мужчины, который лежал под его ножом, жили в сердечных сосудах. Он ненавидел гельминтозы. Пусть это и были самые некровавые, непротивные случаи, но они заставляли Флага вздрагивать сильнее всего. Он видел раскроившиеся черепа, видел людей без конечностей, сам же потом все это оттирал с полов и стен, но паразиты… Это был необъяснимый страх. Доктор разглядывал Dirofilaria immitis*, с интересом гадая, насколько же велика колония и как сильно она успела размножиться. А размножилась она на славу?— поддев сердце снизу, доктор обнаружил почти продырявленный перикард, из которого вываливался немаленький комок червей, отчаянно цепляющихся друг за друга. И угораздило же бедняге так мало пожить! Флаг выскреб всех ребят в свою волшебную баночку, прикусив губу и вздрагивая от мысли, что на месте этого мужчины мог быть и он. Ветер приятно взлохматил волосы, в краешке глаза из-за яркого света медицинских ламп сформировалась слезка. Чёрт, как же хорошо, когда упираешься в операционный стол ширинкой… Флаг готов был зашипеть на собственный член, и, если бы мог, то зашипел бы. Было бы очень кстати?— приближался Хэллоуин, самое время шипений, зомбоподобных стонов, кряхтений, пыхтений и соблазненний босса повиливанниями зада с приговариванием детской фразы с уже совершенно недетским смыслом ?Сладость или гадость??. Кеннинг умело рассправился с комком и уже думал было зашить мужика к чертям и заняться чем-то менее связанным с трупами, как вокруг его ноги обвился длинный щуп. На лице тут же, как по щелчку пальцев, расплылась ослепительная улыбка. Если бы это была галюцинация, то доктор точно списал все на запах формалина. Но нет, щуп был реален, и в скором времени к нему присоединился второй, с наглостью оплетая уже вторую ногу и поворачивая Кеннинга спиной к столу и лицом к обладателю отросткообразных частей тела.—?Я уж думал, ты работаешь в поте лица, а ты дурака валяешь, —?голос Блэк Хэта, подначивающий, но любящий, заставил брови выгнуться дугой и ответить в том же духе:—?Кто бы говорил. Я думал, у тебя важные дела, по конференциям разъезды, а ты подглядываешь за интимным процессом. Как не стыдно Вам, босс?О, Флаг знает, как сделать так, чтобы вывести начальника из себя и заставить его ревновать в ту же секунду. Блэк готов был ревновать своего доктора буквально ко всему и всем?— к чашке утреннего кофе, к 5.0.5, к одеялу, ко всем прохожим на улице, к поручню в общественном транспорте и ко всему остальному, что имело бы честь оказаться тронутым тонкими, искусными пальцами хирурга. Эти пальцы должны были принадлежать лишь ему, Блэк Хэту, ласкать лишь его; костяшки этих восхитительных пястий должны были белеть от чересчур сильно сжатых в них простынях-столешницах-подоконниках-чего-нибудь еще; должны были обнимать его и держать его лицо, должны были вздрагивать и подставляться под его поцелуи. Флаг облизнул губы и заглянул в голодный, жаркий омут знакомых глаз. Ярко-алая радужка выплыла за края и заливала практически весь белок, затягивая в себя и подвергая риску остаться там навечно.Оба почти одновременно приблизились друг к другу для того чтобы прижаться губами к губам, без лишних слов и разговоров. Они в любом случае поговорят потом, либо во время очередной длительной поездки на собеседования (начиная с недавнего времени, если на мероприятии с Блэк Хэтом обязано было присутствовать представляющее лицо их компании, его рука знала, на чью попу она ляжет), либо во время совместного завтрака, которые происходили при любой возможности, либо даже банально по телефону. Блэк такое не любил, но если Флаг срочно должен был что-либо сказать?— неважно, связанное или не связанное с работой, он выслушивал его всегда, никогда не затыкал рот, даже кивал сам себе, понимая, что сквозь трубку собеседник этого не увидит. А все потому, что он стал уважать Флага в первую очередь. А во всем остальном?— любить.—?Не хами своему начальнику. А то зарплату понижу и лишу перерывов, —?о, этот заигрывающий взгляд. Такой дерзкий и подначивающий, и одновременно такой теплый. Флаг, осознав, что он уже готов расплыться в лужу, решил парировать.—?Хотите сказать (он резко перешел на ?Вы?), что Вам есть, чего меня лишать? И так уже лишили всего, что только можно. А зарплата у меня и так маленькая. Сижу целыми днями в этой лаборатории, оперирую, мозги кипят, ничего не ем, на одном кофе сижу, таскаюсь с тобой по всяким встречам. Мне бы отпуск, хоть раз в три года… —?наиграно-жалобным голосом сказал тот.—?Отпуск? Да что ты говоришь? А не многовато тебе раз в три года, женушка? Люди, проданные в сексуальное рабство, пашут и не так.—?Оу, так вот, оказывается, где я! В сексуальном рабстве! Но знаешь, как для хозяина своего раба ты стал уж не сильно часто меня мучить. Мучил бы побольше, я бы, может, поменьше вякал.—?Легко исправлю. —?со своей фирменной зловещей улыбкой во весь рот, полный страшных клыков, Блэк Хэт по-хозяйски подхватил Флага под бедра и усадил сочной попкой на соседний стол. Но прежде, чем он успел перейти к каким-либо другим действиям, доктор запротестовал:—?Блэк, умоляю, только не здесь. —?в голосе взаправду слышалось отчаяние. —?Мне так надоела лаборатория, я ее обожаю, но иногда, когда я спускаюсь вниз по ступенькам, меня настигает ностальгический страх, что я здесь до конца своих дней и останусь…Шеф понимающе кивнул и легким щечокм пальцев переместил их в их уже общую спальню.—?Я же предлагал тебе уволиться. Почему не захотел?—?Говорю же, я люблю свою работу. Просто мне нужны перерывы.—?Хорошо. Прямо сейчас Вас устроит, уважаемый доктор?—?Вполне.Медленно целуясь, Флаг, к недовольству Блэк Хэта, украдкой с удовольствием осматривал комнату (а не его), поскольку не был в ней уже целую вечность. Темно-красные шторы, большая кровать с традиционно черно-смоляными простынями, на которых всегда контрастно выделялись последствия их веселых упражнений. Все такое близкое душе и телу, такое знакомое. Здесь не изменилось почти ничего, кроме атмосферы?— ученый до сих пор помнил их первый раз, такой правильный, горячий и страстный. Как вообще такое можно забыть? Столик, на котором стояла их фоторгафия с ними в смокингах, демонстративно выставивших руки с обручальными кольцами. Деменция на заднем фоне, беспардонно поедающая свадебный торт. Что ж, они наверстали упущенное ночью, размазвая друг по другу сливки и посыпая друг друга зефиром?— все для доктора, тот любил сладости. И Блэк Хэта. А сладости на Блэк Хэте?— вдовойне. Рядом с фотографией?— резная тыква к приближающемуся Хэллоуину от 5.0.5, к которому Блэк Хэт стал относиться горадзо благосклоннее. Разрешал заходить, прибираться, как и в любом другом месте особняка. Окна, сквозь которые не проступали солнечными утрами лучи и благодаря звукоизоляции которых не слышались шумы машин.Язык босса пробрался к шее доктора, покрытой зажившими шрамиками, гласящими, кому он принадлежит, лаская, прикусывая за нежные места снова и зализывая в извинениях. Доктор судорожно вздыхал, ощущая, как боксеры постепенно мокнут от предэякулята, и радостно прикрывая глаза и по-глупому улыбаясь, когда рука Блэка милосердно рассстегнула ширинку и освободила член от ненужных тряпок. Член в предвкушении наливался кровью, отдавая великолепно балансирующей на пике вместе с наслаждением, болью, твердая ткань джинс давила сквозь трусы прямо на голую чувствительную головку (Флаг был обрезан), в яичках ныло, губы сами собой расплывались в улыбке. Тело бесконтрольно дрожало, радостно представляя, что силные, опытные щупы окажутся внутри. Когда оба полностью избавились от такой ненужной сейчас одежды, Флаг резко перехватил инициативу, подвигаясь под стоящего на кровати на коленях Блэк Хэта так, чтобы уровень таза последнего был на уровне его ключиц. Босс ухмыльнулся, нежно погладил доктора по брюнетистым волосам, как бы делая приглашающий жест, и намекая, что готов подстроиться под любую позу и ритм. Губы доктора чуть приоткрылись, он закрыл глаза, позволяя членам медленно проникнуть внутрь. Он удовлетворял Блэка много раз, тот научил его всему. Поэтому, когда кончики щупов коснулись горла, пульс ускорился, пальцы сжали простыни, желание скрутилось узелком внизу живота еще больше. Блэк тихо прорычал, начиная двигаться. Теплое горло, чувственное человеческое тело, принимающего его таким, каким он есть?— это правда, у Флага не было особых предпочтений, Блэк Хэт почти всегда руководил процессом сам.—?Нравится, да? —?пошло улыбнулся он. —?Нравится, когда я трахаю твой рот вот так?Флаг промычал что-то невнятное, но означающее, что ему и правда нравится. Босс простонал, когда набухшие вены членов коснулись стенок узкого, теплого горла, он обожал его, боготворил. Яички шлепались о шею Флага, он простонал снова, и на лице Блэк Хэта разрасталась все более ехидная улыбка по мере того, насколько жалобнее становились звуки. Так громко, так призывно. Язык старался, да, вот так, как его и учили. Невыносимо. Босс вытащил члены изо рта и одним движением перевернул доктора на живот. Тот с готовностью и гордостью подставил зад, и о, этот зад мог с легкостью победить в конкурсе самых опасных вещей, которые влияли на сознание Блэк Хэта не самым лучшим образом. Точнее, не самым приличным. Столько похоти в этом прелестном человеческом теле, столько желания. Эта грешная улыбка, знающая, что сильные руки с серой кожей сейчас схватят его за бока и насадят на себя, шумно выдыхая. Доктор осторожно качнул бедрами, он был так чертовски готов, им обоим так не хватало друг друга, и они будут наслаждаться своими телами так долго, как только смогут.—?Ну?! —?недовольно фыркнул Кеннинг. —?Ты собриаешься уже мне вставить?—?Терпение, малыш, терпение. —?зубастая усмешка босса не предвещала ничего хорошего.Доктор заерзал, заставляя себя расслабиться. Тело на удивление поддалось, наверное, ему было не принципиально, как быстро оно получит желаемое, главным было осознание его легкооступности и близости. Эти члены были так близко, так близко от жаркой глубины, они могли заполнить его в любую секунду, хоть прямо сейчас, но не двигались с места. Оба закрыли глаза. Настраивались на процесс. Несколько секунд в бесконечности, в предвкушени друг друга. Колечко мышц натянулось, такое тугое, словно в первый раз, но затем поддалось.Сейчас.Толчок.Еще один.Нежно, неторопливо.—?Блэк… —?пошлый, голодный полустон-полувсхлип, звезды перед глазами от сладости ощущений. Пульсация на головке, собственная рука, нежно и эгоистично обхватившая себя, ласкающая себя любимого, как же давно он хотел подрочить, как же сильно мозг умолял уделить телу время, получить гормоны, потоком хлыщущие в кровь так сильно, чтобы они пьянили сознание; веки дрожали, от отсутствия нужного количества инстинктивных морганий слизистая посылала в мозг сигналы, чтобы Флаг наконец-то моргнул, но тот, ленясь совершить даже это простое действие.—?Да… Да… Грубее…И у Блэк Хэта не было оснований не подчиниться. Матрас дрожал, воздух нагревался, из тел практически сыпались искры. Глухие шлепки, слезы счастья, и наслаждение, наслаждение, наслаждение. Ноги сами собой разъехались еще шире, бедра врезались друг в друга с такой силой, что двумя такими толчками можно было бы развалить шкаф пополам. И мозг, жадно требующий непрекращающегося потока гормонов, твердящий ?Еще! Еще!? и тело, тихо примечабщее, что это ?еще? уже принять не может, борьба с собственной физиологией, на задворках сознания?— страх, что станет больно, слюна, непроизвольно выделившаяся и уже потекшая к кадыку от удовольствия, скольжение по головке, и снова это сладкая жвачка, в которую превращаются мышцы живота, когда подступает оргазм.Губы приоткрываются в блаженной улыбке, рука уходит от члена подальше лишь для того, чтобы обнять друг друга за шею, за талию, за то, что первым попадется. Белки глаз закатываются дальше, взор затягивает мутной пеленой, но Флаг по-прежнему видит четко, а Блэк Хэт прикрывает свое рептилье третье веко. Продолжая толчки, продолжая этот сумасшедший шторм в голове и в телах, ведет раздвоенным языком по кадыку ученого, нежно его покусывает, присасывается к нему, наслаждаясь вибрациями горла своего подопечного. Да, да, да, здесь и сейчас. Прямо сейчас. Сейчас.—?Блэк… Блэк, я-ах!Доктор не успел договорить, достигнув хорошо ему известной точки невозврата, кончая на простыни, себе на живот и на руки боссу, оргазм сильный и долгожданный, из груди вырываются на удивление тихие вздохи, это именно тот оргазм, когда на крики горло уже неспособно, да кричать и не хочется, хочется поймать этот момент, вкусить его, чтобы потом упасть в чужие объятия в небытие и потом ерзать от райской боли в пояснице. Но Флаг не теряет сознания, он еле-еле поворачивает голову и ойкает, чувствуя наконец-то, что афродизиачная сперма босса заливает его изнутри под рычание хозяина, ухватившего его за бедра и вогнавшего члены внутрь так глубоко, как только возможно; ее слишклом много, и он знает, что сейчас они отправятся в душ, чтобы от нее избавится, потому что так, как в прошлый раз?— трахаться несколько часов?— он уже не сможет, возбуждаться снова уже нет сил, все-таки, года его не щадят, и восстановительный период между эрекциями за несколько лет сменился с 15 минут до 30. Но Блэк Хэт улыбается (ученый этого не видит, но чувствует), оставляет один-единственный укус на плече, болезненный, но моментально затянувшийся, чтобы не приносить неудобства. Но сперма не остается, а моментально вытекает на простыни, точно так же моментально высыхая и не неся за собой никакого запаха. Босс, в свою очередь, ощущает немой вопрос Кеннинга, и поясняет с заплетающимся языком:—?Ты уже не в первый раз принимаешь меня. У тебя выработался своеобразный иммунитет. И мой афродизиак не возбудит тебя, если ты сам этого не захочешь.Доктор Флаг приподнимает бровь, пререворачиваясь на правый бок и укладывая голову на грудь Блэк Хэту. И да, он слышит, как стучит его сердце.—?Ты же не хочешь сказать, что твои телесные жидкости чувствуют мое желание или нежелание? Или просто в который раз подчеркиваешь, что наш, человеческий организм, настолько отстал в эволюции от твоего, высшего?Они смеются, и Блэк нежно проводит своей красивой, сильной когтистой рукой по волосам ученого, убирая прядки со взмокшего лба.—?Именно, сладкий. —?серьезно, для эффекта. Флаг хихикает снова. Его хихиканье разрастается в заразительный смех, и вскоре они хохочут оба, на глазах проступают слезинки, а живот начинает болеть от продолжителного напряжения в диафрагме.Дождь утихает, но продолжает идти. Флаг зябнет, и смотрит на Блэка снова. Тот накрывает их одеялом, понимая без слов.—?Я хочу пить. А еще замерз. —?доктор шепчет требовательно. Босс знает этот шепот?— доктор не умоляет, он просто просит. Просит, потому что знает, что ему точно не откажут, не накричат, как это могло бы быть несколькими годами ранее, а мгновенно исполнят просьбу.—?Я заварю нам чай. Тебе какой?—?Имбирный.Сладко потянувшись, Флаг позволяет себе насладиться негой и залюбоватся великолепным телом Блэк Хэта, отправившемся на нижний этаж, на кухню, в чем мать родила. Жесткие, худые мыщцы ягодиц, подкачаные ноги, пресс и небольшие возвышения над вырезкми лопаток?— только доктору позволено знать, что там спрятаны крылья. Большие, широкие, такие же сильные, как и их владелец. Тихо поскрипывает деревянный пол, слышны шаги на ступеньках. Слышно, как звенят чашки, как кипит чайник. Снова шаги. Флаг улыбается во все тридцать два, когда снова видит своего голого супруга, уже с чашками и тарелками с печеньем.—?Доктор Флаг, Вы же взрослый человек. Вам уже тридцать семь лет, а Вы собираетесь пить чай с печеньем прямо в кровати?Флаг помолчал секунду-две. Поднял брови. Губы сложились в хитромудррой усмешке.—?Ну… Да?Снова дикий смех, снова счастье в глазах и сладко ноющее сердце, которое, как оказалось, есть, которое чувствует, и, может, почище любого человеческого сердца из всех, что Флаг за свою жизнь стречал. Забравшись под одеяло, оба держат по чашке. Щелчком пальцев Блэк Хэт зажигает свечи в резных тыковках. Он тоже кое-что смыслит в романтике. Они молча сёрбают чай. Дождь. На устах доктора улыбка. Да, этот Хэллоуин запомнится им обоим надолго. Мысли об операционной улетучиваются, всю работу можно доделать потом, завтра, послезавтра… Хоть в следующем году. У них есть время. Время посёрбать чай и потанцевать потом, голыми, под Фрэнка Синатру или, может, под Бобби Дарина. А поскольку скоро Рождество, на которое у них грандионые планы, нужно будет сходить за гирляндами, потому что все старые перегрызла Деменция.… Когда они допили чай, доктор, кутаясь в одеяло и поудобнее устраиваясь возле Блэк Хэта, проваливаясь сквозь сон, вспомнил, что оставил в лабораторной что-то важное. Что-то маленькое, но очень значительное. Он снял это перед тем, как приступить к операциям, чтобы не мешало. Но как только босс сплел его руку со своей, все сомнения развеялись прочь, услышав небольшой то ли звяк, то ли глуховатый стук. Глаза закрылись, тело и душа постепенно уходили в царство Морфея, отключались, но, засыпая, доктор твердо знал, что эти руки никогда, ни за что и никому его не отдадут, потому что Лорд Блэк Хэт, великий Лорд Блэк Хэт, перед тем как заснуть, не отпустил в его адрес пошлую фразочку, как обычно, пусть и не всерьёз, пусть шутливо, не подколол его, а зарылся отверстиями ноздрей отсутствующего носа в его волосы, вдохнул его аромат, и тихо, незаметно, не тревожа, снова надел кольцо на его безымянный палец.