Глава 1: Быть (1/1)

Мучительная боль давно стала частью жизни генерала армии дроидов Гривуса. Многие модификации проводились ?по живому?, без обезболивающих и чаще всего после них желание было только одно?— сдохнуть поскорее. Причем, словно нарочно?— после самых болезненных модификаций сразу надо было куда-нибудь бежать и что-нибудь делать. Отчего становилось еще больнее. Но не показывать же проклятым джедаям, что их противник мечтает свернуться клубком где-нибудь в уголке и немного полежать, а не размахивать световыми мечами и злобно рычать!***Мозг почему-то не захотел отключиться, когда выстрел из бластера пришелся прямо в развороченную грудную клетку. Он все чувствовал. Попытался что-то сделать, потушить огонь, защитить свое сердце… Одна часть холодно отсчитывала последние мгновения до смерти, четко понимая?— в этот раз спастись не удастся. Живое сердце, которое еще умело чувствовать, оставленное в память о своей родине, подвело. И быстро, но мучительно убивало, горя прямо в груди.Экзоскелет перестал слушаться?— мозг агонизировал и посылаемые им команды становились все более и более путанными и невнятными, а техника привыкла отзываться только на четкие приказы. Генерал завалился на спину… И что-то его дернуло. И время исчезло. Время, пространство, расстояние?— все это стало ложью. Осталась только великая Сила. И ее жадные нити впились в испуганно сжавшийся комочек, выдернутый из поломанного и еще горящего механизма.?Нет!??— вспыхнула мысль. ?Я, Гривус с Кали, я хочу жить!?. Сила недоуменно колыхнулась. Великое, полуразумное поле, обнимающее всю вселенную, не понимало, как какой-то жалкий, почти не способный чувствовать его, дух смеет спорить с ним. Любая душа, любая сущность должна быть растворена в Силе.И Гривус, почуяв это намерение?— впитать и растворить любой ценой, прекратить его существование?— сделал то, что умел лучше всего. Он бросился прочь. Куда? Как? Он сам не понимал, мчался через пересечение каких-то ярких линий, протискивался между ними, панически осматриваясь и чувствуя, как за ним тянется Сила, чтобы поймать и привести в равновесие.И вдруг яркая вспышка привлекла его к себе. Точка, находящаяся на пересечении нескольких линий, пронзительно ярко вспыхнула и начала затухать. ?Я, Гривус с Кали, хочу жить!?. Что-то бросило его вперед, он, виляя метафорическими боками, начал втискиваться в эту точку. Сила замерла. Неощутимо усмехнулась. Почему-то действия трусливого генерала ее заинтересовали.?Живи, Гривус с Кали??— пришло, как последний вздох, осознание, похожее на теплое касание. И Гривус вздохнул. Грудь отозвалась чудовищной болью. Кажется, на нем долго и упорно танцевала банта. Под спиной было одновременно мокро и холодно. Левая рука ощущалась, а вот правая, казалось, была отрублена тупым топором. Причем рубили раз двадцать, причем в разных местах, пока не отрубили окончательно.Неожиданно для самого себя генерал вдруг сделал то, чего никогда прежде не делал?— он изо всех сил зажмурился и позволил самому себе провалиться в окутывающие его ощущения. Стало темно.Некоторое время Гривус болтался на грани чего-то неуловимо-теплого и очень, очень черного, плавая на волнах боли. Болело все. Казалось, пока он втискивался в то, чем он теперь стал, он умудрился смять и ободрать с себя всю кожу и мышцы. Калишец не знал, сколько он проплавал в этом киселе Силы. Однако постепенно тьма начала отступать, словно раны, нанесенные ему, медленно, но верно заживали. Поэтому Гривус, переведя дух и собравшись с силами, решил взять свою судьбу в свои руки. Медленно и с усилием он попытался справиться с собой. Однако шевелиться было невыносимо больно. Каждое движение словно рвало изнутри мышцы?— а он лишь шевельнул стопами и кистями. Которые, кстати, ощущались совершенно непривычно. ?Новая модификация???— вяло подумал генерал и с трудом заставил себя открыть глаза. Вокруг все плыло. Кажется, какой-то медицинский центр?— ну, по крайней мере, где еще все могло быть белым?Рядом, но при этом и словно издалека, как будто говорящие сидели в бочке, заговорили. Язык был незнаком. Чуть-чуть напоминал какой-то старинный вариант людской речи, но Гривус не был лингвистом. Знал, конечно, шесть самых ходовых в галактике языков плюс свой родной калишской, но угадать, что за наречие он слышит, калишец не мог.К нему подошло нечто в темных одеждах. Рассмотреть неизвестного не удавалось?— все расплывалось, в глазах плавали клочья тумана. Гривус хотел отвернуться, но подошедший положил руку ему на лоб, судя по всему, заставляя смотреть куда-то в сторону лица?— а чем еще могло быть бледно-розовое пятно где-то чуть выше черного?Неожиданно Гривус почувствовал деликатную щекотку в мозгу. О, калишский генерал слишком хорошо знал, что это такое. Гипноз джедая! Со всей яростной болью он резко оттолкнул щекотку и плотно захлопнул разум. Пусть тело его не слушается, но очаровывать свой мозг он не позволит никому! Рука дернулась и исчезла. Гривус, наконец, смог закрыть глаза и немного расслабиться. Нового вторжения он не чувствовал. Мысленно усмехнулся. Трусы! Чуть почувствуют, что враг сильнее?— так сразу бегут и отступают!Снова заговорили на незнакомом языке. Потом на лоб опять легла прохладная ладонь. Прохладная? Гривус не сразу сообразил, но ощущения не были ощущениями датчиков, подключенных к броне! Это были настоящие чувства! От настоящей кожи! Гривус нервно приоткрыл глаз?— он всего лишь хотел попробовать посмотреть на свою руку, чтобы узнать, кто он теперь. Но темная личность в этот момент прошипела какое-то непонятное слово и Гривус почувствовал, что под его щитами чужак, пробравшийся, проскользнувший мимо его защиты. Времени думать о том, как этот человек (если это человек, а не какой-то похожий разумный) пролез к нему в мозг не было. Гривус, снова отрешившись от тела и решив попозже разобраться, кем он теперь стал, нырнул вглубь, вслед за личностью. Схватил ее, опутав, стиснув так, чтобы она не могла вырваться и, поглубже вдохнув, нырнул в свой главный кошмар.?Мученик? падал. Взрыв в реакторе не мог оставить в живых никого. Дроиды горели, живые бойцы выли ранеными зверями, судорожно катаясь по палубе, пытаясь затушить огонь, пожирающий их или уже лежали безвольными куклами, быстро обугливаясь. Сломанная нога придавлена неудачно заклинившим креслом. Выдернуть не выходит, четырехпалые руки безнадежно дергают штырь кресла капитана, давящий на перелом. Вспышка. Дикая боль. Все кожные покровы морщатся, словно бумага, брошенная на угли, слезают с тела. За ними?— мясо. Обугливается, медленно, слишком медленно, как кажется Гривусу, уничтожает мышцы и кости. Волосы горят и противный запах паленой шерсти издевательски бьет в нос, смешиваясь с вонью жженого мяса. Его шерсть. Его мясо. И боль. Хотелось выть и рыдать от боли, но почему-то не выходило. Почему мозг не отключился? Почему позволил переживать все это?Сущность беззвучно орала, вибрируя, истерически отбиваясь и пытаясь перестать чувствовать сводящую с ума боль.?Страшно тебе, джедайская погань?! Не лезь в чужой мозг!??— послал злорадный импульс в чужую сущность калишский генерал.Сущность поняла его, взвыла, посылая мыслеобразы с просьбами пощадить.?Я убью тебя!??— хрипло, как привык, засмеялся Гривус, разом распахивая все свои воспоминания, где один за другим, гибли от его рук хаки, джедаи, дроиды. ?Выбирай, как!?Сущность рванулась с такой силой, что Гривус даже не ожидал, выпуталась из цепких лап хозяина мозга и начала панически долбиться изнутри в щиты, состоящие из воли, защищающие сознание калишского генерала. Гривус снова спеленал чужой разум и выкинул его в пустыню Кали.Сущность зарыдала, извиваясь и пытаясь вырваться и посылая панический импульс в ответ с единственной эмоцией?— шоком. Кажется, Гривус смог поймать панический крик: ?Кто ты?!??Я Гривус с Кали, и я последнее, что ты увидишь в этой жизни.??— самодовольно представился Гривус (он любил покрасоваться, но урок, который ему преподал Оби-Ван, усвоил и красоваться собирался умеренно) и, чувствуя себя извращенцем, глубоко проник внутрь, попутно разрушив всю внешнюю оболочку сущности. И с ужасом выплюнул наружу исковерканный ком чужой личности, на миг распахнув щиты. Личность была полностью сумасшедшей. Брать из такой сущности информацию?— непременно заразиться, а Гривус и себя-то не считал совсем адекватным разумным. Если на это еще наложить жертвенный мазохизм, садизм, паранойю, шизофрению и маниакальные идеи сущности?— получится что-то совсем гремучее. Зато, как он надеялся, больше никто в его голову не полезет.А после, вздохнув еще раз, Гривус провалился внутрь себя, расслабившись и ощущая, как медленно, но верно душа прирастает к чужому телу. Распахнул сознание, впитывая все, что решит дать ему поле Силы в этом странном месте и пытаясь отыскать в этой мешанине чей-нибудь разум, в котором поменьше тараканов и из которого можно безболезненно и безопасно вытащить язык этого мира.