Глава 9. "Все прелести жизни" (1/1)

Ветер небрежно колышет мокрые волосы Чжухона, заставляя его съежиться от холода. Края тонкой рубашки обляпаны грязью, а штаны вовсе потеряли нормальный вид. Парень слышит позади себя голос и бежит от него. Настолько быстро - насколько хватает сил. Босые ноги еле держались, и ему приходилось почти ползти. Голос назло не переставал звать его, даже на секунду не отдаляясь. Внезапно земля под ногами исчезает, и Чжухон срывается вниз. Столкнувшись лицом к лицу с леденящим одиночеством, Чжухон все чаще видел подобного рода сны и все чаще разговаривал сам с собой. ?Пожалуйста, встань и иди на работу? - который раз он повторял себе за утро. Заварив себе крепкий кофе, он планировал свой день, но будни его проходили одинаково, вторник от пятницы ничем не отличался. – Привет, Минхёк, - говорит он, слегка улыбнувшись. – Привет. – Как успехи с отчетами? – Такие же, как и с решением бросить курить, - Минхёк демонстративно вытаскивает сигарету, – Удивлен, что ты стоишь рядом со мной и дышишь дымом, а ведь терпеть не можешь это. – Потому что ты единственный, кто выслушивает меня... Минхёк легкомысленно пожимает плечами и говорит: ?Я же твой друг?. Чжухон никогда не уловит нотки обвинения в его последних словах и, как всегда, начнет выворачивать душу наизнанку. Чжухон слишком слеп и глух, чтобы понимать такие тонкие намеки, которые кидает в его сторону напарник. Минхёк вспоминает слова старой подруги о том, что все так и будет. Чжухон не станет принимать его, как и он, не перестанет жить мыслями и фантазиями. На самом деле, Минхёк давно перестал полыхать чувствами, они стали для него как данность. Как, например, данность иметь подпись в паспорте, родинки на теле. Вещи, которые есть у всех и ни чем не примечательные, чтобы о них лишний раз говорить. Сквозь полоски жалюзи просачивались лучи солнца, в которых летало бесчисленное количество пыли. Офис полон блеклых лиц, работающих без желания и без особого энтузиазма. Чжухон растворялся в звуках постукивания по клавиатуре, запахе кофе и пончиков, шуршании бумаг. На столе свое почетное место занимало дело о пропаже бриллиантового колье. Его первое дело, которое он раскрыл, да и с такой легкостью. В работе он полагался на знания Минхёка и на свое чутье. Разоблачать ложь и доводить начатое до конца он умел прекрасно. И был бы рад, если бы Минхёк был хоть чуточку активным. Его вялые передвижения и хриплый голос навевали тоску, как тучи в летний день. Чжухон заходит к себе домой и лениво разувается. Усевшись на скрипящий диван, он начинает переключать каналы один за другим, пока не натыкается на какую-то клишированную мелодраму. Герой – молодой человек с белыми, как морская пена, волосами, - влюбляется в девушку со шрамами на лице. Когда они начинают встречаться, парень умирает от болезни, а девушка остается одна воспитывать дочку от него. Чжухон оценил в фильме только красоту актеров. *** – Какого черта Кихён творит? - Нэнси сжимает руки в кулаки от злости и непонимания. Два самых худших чувства, по мнению девушки, крепко переплетаются внутри нее, что еще одна хоть маленькая неприятность может стать последней каплей для ее сдержанности. – Нам не нужно было оставлять его одного. Мы же видели, в каком он состоянии, - говорит Йерим и сильнее давит на газ, – И как он так быстро смылся куда-то? Хёнвон смотрит на отметку скорости перед Йерим и плавно пристегивает ремень безопасности, приговаривая: ?Мелкий и раздражающий, где тебя носит?? Четверо сидят в машине, которая со свистом пролетает мимо всего, что все равно не успеть разглядеть из окна. Чангюн безуспешно пытается дозвониться до друга, которому, видимо, очень нравится лезть не в свои дела и копаться в чужих проблемах. От Ю Кихёна можно ожидать чего угодно, что в принципе и от любого из них. Но он превзошел их всех безоговорочно. – Вот, я вижу этот дом. - Хёнвон пальцем указывает на скромный двухэтажный коттедж с блеклой голубой дверью. Шону видит приближающуюся машину и двумя руками держит Кихёна. Тот пытался вырваться, отбивался и ругался. Страшно и отчаянно было признавать, что Ю скучал по его объятьям, но сейчас уже не до этого. Кихён встает перед ним и смотрит в глаза сквозь свое пьяное сознание, прямо в душу. Оба провинились друг перед другом, отнеслись слишком небрежно к чувству, которое делили на двоих. Они игрались им, перекидывали друг на друга и в конце разбили. Вес любви слишком тяжек и слишком легок одновременно, и сотворена она из хрусталя, который разбивается даже при выдохе рядом с ней. Если не уронишь ее – упустишь. Она как самое привередливое растение, за которым нужно всегда присматривать, или как погода – переменчивая и непредсказуемая. Не важно с чем сравнивать любовь, – с прекрасным или ужасным, – она всегда сопровождается болью. – Зачем ты так поступаешь? - спрашивает Кихён и толкает Шону, а тот не сдвигается с места, – У тебя была девушка еще до встречи со мной, но ты даже не сказал о ней. И что я узнаю? Что ты собрался жениться. На этой суке, которая сейчас смотрит на нас из окна спальни. Может мне сказать ей, что мое тело лучше ее знает твою кровать? Шону замахивается и дает смачную пощечину Кихёну. Хёнвон осторожно отводит в сторону друга и ударяет в ответ вместо него. Шону отшатывается назад, держась за уже кровоточащее лицо и не совсем улавливая сложившуюся ситуацию. – Надеюсь, ты запомнил, как в последний раз коснулся Кихёна, - прошипел Хёнвон, держа Шону за воротник. Отпустив его брезгливо, так, как выбрасывают мусор в урну, парень запрыгнул в машину. Кихён съеживается от холодного ветра из окна. Закрывать ее он не собирался, так как чувствовал, что ему нужен свежий воздух и щелчок, который разбудит его застрявшее в эмоциях сознание. Хотя он думает, что ?щелчка? от Шону должно хватить, чтобы сделать достаточно выводов. Когда Хёнвон закрывает окно машины, Кихён расплывается по кожаному креслу и почти засыпает. Нэнси заботливо укрывает друга и кладет его голову себе на плечо. В салоне витает запах алкоголи, сигарет и стыда. Чангюн сонливо потягивается в постели и вздрагивает, когда видит стоящего около окна Хёнбина. Парень отвлекается от панорамного вида на лес и садится на краю белоснежной кровати. Лучи уже полуденного солнца освещают все темные уголки комнаты. – Хорошо спал? – Хёнбин улыбается и плавно убирает волосы Чангюна с его лица. – Вполне себе. Ну, а ты? Как прошло собеседование?– Не страшно, если не получится, - Парень залезает под одеяло прямо в одежде и разваливается рядом с Чангюном, – Отец решил немного помочь мне и договориться со всеми, кто там за главных. – Думаю, ты им понравился и без слова твоего папы. Хёнбин позволяет себе понежиться в мягкой постели и чувствует, как запах Чангюна одеялом обволакивает его. Он был готов всю жизнь пролежать так и вдыхать этот вкусный и неуловимый аромат вместо кислорода. Но блаженство прерывает голос Чангюна, который уже мылся в душе. – Иди, покушай чего-нибудь, я скоро спущусь. – А можно к тебе? – Ты дурак?! – Чангюн игриво смеется и включает музыку во всю ванную комнату. Квон Хёнбин открывает холодильник и ищет чего можно приготовить на обед. Из содержимого можно было сделать что угодно, но ?уметь бы еще? подумал парень и просто налил себе апельсинового сока. Выпив залпом целый стакан, Хёнбин оборачивается и видит тётю Чангюна Сою. От неожиданности парень отскакивает, и оставшийся на дне стакана сок оставляет на его футболке изящное пятно. – Чего ты так пугаешься? Я же просто без макияжа, - Сою улыбается Хёнбину, – Снимай, я принесу тебе чистую рубашку. – Да, конечно, - он спокойно отдает футболку, пока не замечает, что та детально рассматривает его. – Ты в прекрасной форме, Хёнбин. Парень слегка недоумевает от ее фразы, но все его мысли улетучиваются, когда женщина достает из духовки свежеиспеченную курицу. От ее вкусного запаха живот Хёнбина сразу начинает урчать. Сою ставит на стол ужин, приготовленный к обеду. Чангюн и Хёнбин молчаливо пожирали еду, когда как тётя внимательно всматривалась в их обоих. Парни перекидывались взглядами, значение которых могли знать только они. Гробовую тишину прерывали лишь звуки вилок, легонько проходящих по посуде и негромкое чавканье. Сою прищуривалась и пытала себя в догадках, пока не спросила: – Вы, ребята, встречаетесь? - Хёнбин громко закашлял, подавившись едой, а Чангюн начал истерично смеяться. Сою все также невозмутимо смотрела на них.– Да, еще как, - Чангюн продолжает хохотать, – Собираемся расписаться и усыновить ребенка. – Серьезно? - женщина вылупила свои и без того большие глаза. Теперь парни смеются вместе и чуть ли не катаются по полу. Поняв их злую саркастичную шутку, Сою встает и идет к себе, по пути дав Чангюну подзатыльник. Солнце скрывается за горизонт и день проходит крайне быстро и без особых приключений. На столе Чангюна, рядом с кружкой недопитого кофе, лежала куча бумаг, которые нужны для подготовки к вступительным экзаменам. В этом уголке комнаты витала аура безысходности и стресса. Когда парень садится за стол готовиться, он превращается в пугливого кролика, который дрожит перед хищником. Но в отличие от животного, Чангюн не убегает, едва увидев опасность, а встречает этот важный и ответственный этап своей жизни с гордо поднятой головой. Он усердно занимается и старается не отвлекаться на то, что не настолько важно, как предстоящая проверка его накопленных знаний. Вечеринки, алкоголь и все остальные прелести юношеской жизни ставятся на паузу. Правда табу на эти вещи пару дней назад нарушила встреча, которая изначально планировалась как тихая и мирная. Все пошло не по плану, когда Йерим принесла в кафе пачки мета и пару косяков. Никто из них не смог бы отвернуться от такого соблазна, и девушка это хорошо знала. О похождениях в славном обкуренном виде свидетельствовали лишь синяки по всему телу у всех ребят, которые не прошли даже через два дня. – Я так и не понял до конца, что случилось между Кихёном и здоровяком Шону, - говорит Хёнбин и открывает окно, чтобы покурить. – Кихён узнал, что у Шону есть девушка, - Чангюн тяжело вздыхает, – Точнее сказать невеста. – И Шону несмотря на это встречался с ним? – Ага, - Чангюн встает рядом с Хёнбином и хватает его сигарету. Сделав глубокую затяжку, парень пошатывается от силы никотина. – Что было до этого? Как вы оказались в том захолустном квартале? – А вот этого никто из нас не помнит. – Удобно, наверное, обкуриваться до потери памяти, а когда спросят, сказать что ничего не помнишь. – Большинство тех, кто так говорят, врут. Когда Чангюн рассматривал верхушки деревьев, до которых доходило последнее дыхание солнца, Хёнбин подошел к нему вплотную и дотронулся до его татуировки на шее. Чангюн заметно вздрогнул, но не возразил. – Я бы не стирал такую красоту, что бы она мне не напоминала, - с осторожностью произносит Хёнбин, – Почему ты собрался сводить ее? – Побудь в моей шкуре – тогда, возможно, поймешь. Чангюн отвечает грубо и отлынивает от парня на пару метров. Помолчав несколько секунд, он подходит к двери и говорит, что Хёнбину пора уходить. Дверь за ним громко захлопывается, и глухое эхо проносится по всему дому. Чангюн падает на кровать, а его взгляд приковывается к потолку. К серому, как стены в полицейском участке, как его рубашка под формой. Прокрутка тех моментов в голове задевает гладкую поверхность памяти и расплывается кольцами, как бывает, если потревожить воду. Воспоминания капают и капают, заполняя легкие. Чангюну иногда кажется, что он зависим от них. Не уснет, пока не вспомнит. – Я скучаю, - в полтона произносит Чангюн и зарывается лицом в подушку. За плотной дверью сидел Хёнбин, которому было слышно все.