1 часть (1/1)

У меня не сказать что родителей не было, но те, кто на свет меня породил не решились воспитывать ребёнка. Получается, что я оказался сиротой, но не сильно горевал, если уж так посмотреть. Я был сыт, одет, обучен и над головой моею церковный потолок увековеченным остался.Ежели не понятно, так я объясню: ?родители? оставили меня прямо пред порогом церкви нашей, что единственным храмом божьим являлась в небольшом городишке. Добрые люди из этого святилища взяли меня на своё попечение и благо, что на путь истинный поставили. И как-то ожидаемо стало то, как естественно и правильно священники, попы?— но у нас их в общем было немного?— и другие послушники с сёстрами, да братьями, стали для меня настоящей семьёй.Знаю я, что нельзя о вещах и словах таких помышлять, но вскоре ясно стало, что и в нашей семье не всё так хорошо. Хоть и были все праведно верующими в Господа Бога нашего, сильные молитвы и причастия не уберегли и собственный дом от несчастья. Вот только никто кроме меня не ведал об этом и помочь не мог, а именно ?помощь? то мне и нужна была больше всего. Но воля, бывшая сильнейшей моей чертой после верования?— старшие часто говорили, что видят столь яро верующих очень редко и возможно, я мог бы в будущем занять пост священно служителя?— и побоявшись того, как достопочтенные святы посмотрят на меня, я сокрыл появление угрозы.Нечистая сила на святыню нашу обрушилась, да так мощно, что сам дьявол виделся в этих нападениях. Чёрт?— а это был точно он, раз преподаватели и чтецы описывали его появление весьма понятно и похоже на то, что со мною творилось?— приходил под ночь, дожидался пока я устану и засну, чтобы начать свои терзания надо мною. А способ, которым послушник Сатаны решил меня пытать, был жесток, грешен и настолько невозможен, что я ранее и представления о таких ужасах не имел.Начиналось всё с говоров и упрашиваний Чёрта: уговаривал он меня от Бога отринуться, да к его повелителю примкнуть; сладкими речами описывал веру свою тёмную, всё так же на голос избранный надеясь. Тут он не показывался, так что у всякого человека создавалось ощущение, будто бы он с ума сходит. Но я на эти эпитеты красивые и монологи горячие не поддавался, поэтому Чёрт и переходил к действам, да решался видом своим меня взять.Помню, как в первый раз я остолбенел и что подумал, когда явился он предо мною. ?Дьявол взору моему предстал…??— единственное предложение в голове билось и не было сомнений чей лик он выбрать решил, ведь рыжеватые ресницы эти и глаза меж ними, несомненно знакомы были мне. Сразу понял я, что Чёрт к лучшему и в то же время худшему образу обратился.Прямо перед моим лицом Алексей предстал. Мужчина этот одним из священников был в церквушке, да Квашонкин не просто страшим для меня оказался, Лёша?— так звал я его лишь в мыслях своих и с Чёртом наедине?— всё детство провёл я с ним и многому научился. Молитвы, крещение, прозвище уже ставшее родным за неимением фамилии?— всё это от Алёши я получил и узнал.И так, когда же в этих кошмарах, устроенных Дьяволом, появился Чёрт с лицом и голосом одного из лучших священников, моя вера стала выдерживать ужаснейшие испытания.Я шептал молитвы каждый раз, как родимые руки прикасались ко мне и звук тембра когда знакомого звучал совсем близко. Изо всех сил старался я не поддаваться искусителю поганому, но в следующий день же, при виде настоящего Лёши, помогающего прихожанам и воспитанникам, голос Чёрта?— будто бы прямиком из ада?— проговаривал свои просьбы и мольбы. Глядеть на такого Квашонкина получалось с трудом, да дух нечистый всё не умолкал и убеждать меня продолжал, что и реальный для меня Алексей грешен, что ему самому хочется словно Чёрт пытки над учеником своим учинить, всё так же самозабвенно этому отдаваясь.Не верил я… Но Лёша всем фразам Дьявола вторил, как будто бы нежнее прикасался и веру сомнению подвергал. Без разрешения моего волю ломал обычными улыбками и смехом.Ночь стала для меня одним из самых страшных периодов дня, ведь именно в этот момент сны становились хуже реальности, а вера моя оказывалась под прицелом. Казалось, что всё, как обычно, и я пройдя в казармы добрался до небольшой?— но зато своей?— комнатушки. Легко войдя внутрь, я принялся раздеваться. Церковные одеяния нужно сложить аккуратно и положить на пустой стул у стены голой?— как я и поступил. Деревянная кровать отдалась на внезапно свалившийся на неё вес громким скрипом, но уже привыкнув к нему, я просто обернулся в тонкое одеяло, больше похожее на покрывало и принялся ждать. Ждать, когда же глаза мои закроются и наступят очередные мучения.Но то ли я пропустил миг, в который веки мои опустились, то ли этого вовсе не произошло. Да в следующую минуту тело моё расслабилось, как бывает во время сна и я успокоился, совершенно забыв о том что, или же кто приходит в ночи.Я понял, что что-то не так, когда дверь в комнату отворилась и в неё зашёл Лёша. Нет, не Лёшенька, а самый настоящий Чёрт. И Чёрт этот по-странному разулыбался?— совсем как правдивый Квашонкин?— совершенно не похоже на предыдущие кошмары. В этот раз он от чего-то не стал скрываться и сразу лицом к лицу предо мною предстал. ?Чего же ты так напряжён???— спросил он этим голосом, один в один похожим на настоящий Алёшин голосок. Я не ответил, ведь с приспешником?— или же самим?— Дьявола, дел иметь не хотелось. ?Опять молчишь, Санечка???— прямо в сердце моё бил нечестивый. Как будто бы и правда, Лёша ко мне пришёл, но верить в игры эти было нельзя и я старался правилу следовать. ?И зачем же???— теперь Чёрт приближался ко мне, словно змея извиваясь по пути?— ?Я ведь тебе нравлюсь?.От чего-то молитвами голова моя не заполнялась, хоть раньше и твердил слова Божьи я во время испытаний, но как оказалось, они на посланника ада никакого влияния не оказывали.?Ты меня хочешь, Саш…??— наверное мне не нужно было слушать эти речи и смотреть на лик, ранее святой. И я честно старался не внимать бреду, что лился изо рта Дьявола, но руки его?— почему-то более осязаемые и реальные как будто бы?— удерживали ноги мои и лезли под тонкую материю одеяла. Поскольку пальцы его ползут вверх по голени моей и дальше тянутся, а губы проклятые всё шепчут что-то греховное про чувства и искупление, я сгинуть готов на месте. Мысли путаются и язык уж сильнее расплетается, да всё это так ощущается, будто поганец какие-то силы адовские использует. Но во сне ведь всё ненастоящее, а следовательно и руки эти исчезнут как утро наступит… А мне ведь просто хочется, чтобы всё было в порядке и нечисть отбросила лик Квашоновский, который днём освещает моё время провождение за работой.Да сейчас лицо то же самое трётся о мои ноги и искажает довольная ухмылка его, в момент того, как я что-то согласное своим языком ворочу. Ноги тут же обдаёт холодом, когда не столь уж и тёплое покрывало падает на пол. Чёрт же прижимается не своими губами к моим коленям и целует их остервенело, лижет впадинки и дальше поднимается. Мокрая линия тянется к внутренней стороне бедра и тут же переходит на жёсткий материал белья, которое нам в церкви выдаётся.Язык Лёшин?— теперь мне кажется, будто бы это и правда он?— ластится к плоти моей и совершенно по-богохульному её сквозь материю трогает. Квашонкин облизывается, и видимо не выдерживает, раз так резко тянет трусы мои вниз.Мне жаль, но ни о чём другом кроме как о жаре чужого рта и лице, которому этот рот принадлежит, я думать не могу. А Алексей уже нечто невообразимое с органом моим творит: он лижет начало его и причмокивает, втягивает щёки с лёгкой щетиной на них, да двигает головой вниз?— понять даже не получается, как ему это удаётся.Алёша дальше действует и мне даже казаться начинает, что тело не человечье рядом находится?— глотка будто бы бездонна, узка словно пути Господни и запретна, как походы по коридорам церкви в ночи для воспитанников.Кончиком грешного языка своего мучитель мой лижет начало ?башни? и пытается взглянуть прямо в глаза, не стесняясь и не прекращая делом заниматься.Вот тут то мысль важнейшая ко мне в ватную головушку и закралась. Старался я её как мог отметать, но не получилось, как бы не пытался. А что же, если Чёрт не врал и каждая речь и словцо в ней были честны.Резкий холод в нижней части тела напугал меня и я всё же позволил себе вновь опустить глаза… Но лучше бы этого не делал, ведь тут же встретился с заволочёнными греховной дымкой очами, которые и не думали закрываться, когда язык Алексея от основания вверх прошёлся. Вздохнул я тяжко и руки попытался приподнять, да словно меня к постели пригвоздили.Дьяволёнок улыбнулся и на коленях привстал, в тот же момент выпуская из своего плена обласканный орган. Для чего он это сделал мне ясно не было, но память тут же подкинула прошлые сновидения и осознал я к чему дело?— и тело его?— движется.Расстегнули пальцы Квашоновские пуговицы чёрных одежд, да оставили полы рясы за спиной своей. И видел тело я его будто впервые, точно не ходили мы в редко затапливаемые бани вместе и не глядел я на кожу открывшуюся.Двинуться мне не позволили, но Алёша сам раздвинул бёдра и навис надо мною. Одной рукою придерживал он плоть слюной покрытую и налившуюся грехом в самом виде своём первозданном, другой же он впился в мои длинные волосы. Было больно, но чувство это притупилось, когда вместо полной свободы вокруг вставшего органа и дуновения ветра?— скорее уж сквозняка?— я ощутил сдавливающие всё тиски.Догадаться, как и почему это произошло было легко, но даже этого я сделать не успел.Лёша приподнялся на совсем небольшую высоту и тут же, посильнее потянув за мои космы, упал вниз?— прямо, как и моя вера, ода о потере которой вылилась громогласным стоном. Видимо удовлетворённый моей реакцией, Чёрт принялся как бешеный ?скакать? на мне, не прекращая тяжело дышать и выдавливать из меня мольбы ему, вместо Бога.Лик Квашонкина казался мне невероятно идеальным в эти короткие мгновенья и возможно, лишь он в конце привёл меня к заключительному выбору.Так может и правда лучше уверовать в Дьявола, что является словно равный человек, чем в сокрытого от чужих взоров Господа, не имеющего ясного вида.