Проклятые (Седрик/Арес) (1/1)

Голые плечи Ареса Сент-Клэра блестели от пота, напряженные мышцы рельефно проступали под бледной кожей, он напоминал бы натурщика, ждущего художника, если бы не кровь на ладонях. Раны затягивались каждые несколько секунд, но неровные грани кованных гвоздей открывали их снова, стоило Аресу на миг расслабить плечи. Эта пытка могла продолжаться долго, Седрик знал, он изучил распятие в совершенстве.Любой другой уже рассказал бы всю правду, но не Арес, он питался собственной болью так же, как чужой. Он рычал от ярости, когда в его бедро утыкалось раскаленное клеймо, но стоило Седрику отступить, ярость снова сменялась усмешкой. Других рыцарей здесь не было, пытками занимался Седрик – он уже не раз совершал этот грех, и не хотел бы запятнать им души тех, кого любил. Дьявол превращает крики боли в музыку, делает пузырящиеся сукровицей ожоги прекраснее райских цветов, стоит лишь позволить злу войти в свое сердце. – Скажи, где прячется Лукреция, – тихо повторил Седрик, поднимая клеймо с углей. Это не благородное орудие доминиканцев, а грубый инструмент для пометки скота.Арес дернулся вперед, точно собираясь плюнуть Седрику в лицо – но во рту у него уже не осталось ни капли слюны.– Я люблю ее, она владеет моими душой и телом. Любишь ли ты кого-нибудь, храмовник? Слышал, вам нравится забавляться друг с другом.Он засмеялся. Раскаленное клеймо прижалось к его груди и смех стал хриплым вскриком, взмокшая от пота кожа мгновенно пристала к металлу, сгорая дотла. Отбросив клеймо, Седрик подступил ближе и впился пальцами в подживающую обожженую рану, точно намеренно пачкаясь в крови и мясном соке, прежде, чем снять с пояса короткий нож. Арес зарычал ему в лицо, когда, подцепив край кожи, Седрик задрал ее до соска, как задирают одежду на гулящей девке.Сердце Седрика неистово колотилось, отдаваясь тяжелым эхом в паху, в висках, в деснах. Но он не собирался прекращать пытку, пусть даже сам Дьявол пожрет его душу.