Глава 10 (1/1)

Сколько Фили себя помнил, он всегда спал, как убитый. Еще в Америке, когда он был еще ребенком, родители и брат с сестрой всегда смеялись над тем, каким сонным он всегда выползал к завтраку, а по ночам, бывало, подшучивали, вымазывая, например, зубной пастой. И хорошо еще если ею. Фили до сих пор помнил, как испугался, когда они, однажды утром, разукрасили его томатной. Он решил, что это кровь и заревел так, что прибежала мать. Разобравшись, она всыпала старшим по первое число, а Фили пришлось долго отмываться. Вот только крепости его сна это никак не повредило. Ничего не изменилось и после смерти родных. Приехавшая за ним Астрид переживала, что Фили теперь без успокоительного и снотворного и не подойдет к кровати, была удивлена тому, что он по-прежнему засыпал, стоило лишь его голове коснуться подушки. Фили засыпал и проваливался в темноту, которая изредка разбавлялась яркими, цветными картинками. Снов своих Фили, впрочем, никогда не помнил.Устав после трудного дня Фили ожидал, что и в этот раз все будет также – кровать, одеяло, подушка и темнота, несущая отдых. Да что там! Он просто и не думал, что может быть как-то иначе, когда закрывал глаза. Сон должен был прийти тут же и Фили смирно лежал, ожидая. Конечно, иногда случалось, что сразу уснуть не удавалось и тогда он считал овец, коров, даже синих слонов, пока утомленный абсурдом мозг, наконец, не отключался.Но сегодня ничего не получалось. Фили ерзал в постели, поворачивался с боку на бок, считал, вздыхал, начинал старательно и ровно дышать, но сон все не шел. Вместо него в голову, как назло, словно он уже недостаточно об этом подумал, стали лезть мысли и завтрашнем свидании, о том, как глупо он поступил, поддавшись на уговоры Кили, и что им обоим не поздоровится, если обо всем узнает Торин, и что он так и не выбрал, что надеть.Последняя мысль заставила Фили застонать и зарыться лицом в подушку. Чувствуя, как полыхают щеки, он подумал, что было бы неплохо принять холодный душ, чтобы перестать думать о всякой ерунде, и только воспоминание о том, что в квартире он не один, его остановило. Еще не хватало объяснять Астрид в чем причина его внезапной ночной чистоплотности.?Я не могу перестать думать о том, что завтра встречаюсь с парнем, который мне нравится?.Это звучало жалко даже в мыслях. Он – лугару, потомок великих волков, которые когда-то, пусть и недолго, владели всей Европой, нервничает перед встречей с самым обыкновенным человеком, с мясом, которое не стоит ни минуты его волнения.?Кили стоит?, - сам себе упрямо возразил Фили и снова застонал.- Почему я вообще о нем думаю? – прошептал он, поворачивая голову и глядя на часы, которые показывали уже два сорок ночи. – Чем он меня так заинтересовал? Наглой настойчивостью? Но я ненавижу такое и любого другого уже давно бы поставил на место. Мне нравится, что я ему интересен? Но не он первый и уж точно не он последний.Фили скривил губы, вспоминая нескольких взрослых лугару, которые поглядывали на него даже несмотря на четкий запрет Торина. Про людей и говорить нечего. Астрид смеялась и говорила, что внешность у него такая. Сколько раз бывало, что ему делали совершенно недвусмысленные предложения – заказчики у Веры, проверяющие, однажды даже полицейский из участка неподалеку. Все это было Фили не в новинку, но раньше не вызывало ничего, кроме брезгливого любопытства и уж точно не вызывало желания пойти людям навстречу. Кили, конечно, тоже его вынудил, заставил заволноваться из-за появления Фрерина и согласиться, но было тут и что-то другое, причем в самом Фили, и он никак не мог понять, что.?Ты можешь иметь их хоть сотню?, - донесся до него снова злой голос Фрерина. – ?Но ни с кем у тебя не может быть ничего серьезного?.Или он сказал не так?Фили нахмурился и снова повернулся с боку на бок. Мысль о том, что у него с кем-то может быть серьезно, была для него странной. Он никогда и не думал о чем-то подобном, зная, что он должен быть с Торином, так что сейчас примеривал ее к себе очень осторожно. Что это вообще значит? Как это? Быть с кем-то, кто не станет смотреть на него, как на ступеньку к великому будущему лугару, кто будет говорить с ним о совсем других вещах, с кем можно будет пить вино и шоколад, и гулять, и смеяться. Фили в страшном сне не мог себе представить, что сможет смеяться с Торином, с ним он, скорее всего, целыми днями будет ползать на коленях. Спросить бы у Астрид, как было у них, но она станет плакать, а потом напьется.А вот с Кили было бы легко – смеяться, целоваться и просто жить. Он рисовал бы свои странные романы, а Фили бы занимался конфетами, он ведь много рецептов знает, это совсем нетрудно. А по вечерам можно было бы гулять или сидеть на широком плетеном диване, накрытом разноцветным пледом и просто обниматься. С Кили можно было бы говорить и молчать, смеяться и ссориться, и все это – Фили почему-то был сейчас в этом совершенно уверен – было бы приятно и правильно. Все это была бы жизнь.Или не была бы?Фили улегся на спину и уставился в потолок. Наверное, конечно, все это совсем не так, ведь он совершенно не знает этого человека.Последнее слово подействовало на Фили как ведро воды. Человек. Кили только человек. И ничего общего у человека и лугару быть не может. Про те несколько попыток, что были когда-то давно, знали все и родители приводили их в пример недоверчивым детям, наставляя. Фили все помнил – про женщину, которая разорвала своего мужа перед их детьми, уличив в измене; про мужа-человека, который зарезал жену, наслушавшись рассказов о том, что лугару бессмертны; про человека, который пожелал обратиться и, получив желаемое, убил жену, да и сам протянул недолго, потому что начал нападать на обычных людей и в город пришли охотники. И еще, и еще, и еще. Сотни историй и ни одной счастливой. Ничего и никогда у лугару и людей не получалось.?А вдруг?? - промелькнуло у Фили в голове, но он постарался задавить эту мысль. В конце концов, те, до него, скорее всего, думали также.Впрочем, это было всего лишь будущее, а перед Фили уже почти маячило настоящее. Еще несколько часов и ему придется встретиться с Кили, если он, конечно, не хочет, чтобы тот снова нарисовался на пороге кондитерской. Поерзав, Фили вспомнил Кили, вспомнил, как он улыбается, уверенно, чуть нагловато и как смотрит, вот даже сейчас, в мыслях Фили, с огромным интересом.?Но почему?? - снова спросил себя Фили и тут же, негромко фыркнув, сам на него ответил: ?А почему бы и нет? Он человек и ничего не знает о том, кто я. Он просто увидел симпатичного парня и решил, что неплохо бы провести с ним время до отъезда?, - Фили почесал щеку и вздохнул. – ?Немного странно, конечно, но может у людей принято вот так идти напролом?.Что-то подсказывало ему, что вряд ли, что даже менее скованные традициями люди сказали бы, что Кили ведет себя слишком развязно и напористо, но сам он почему-то был готов ему это простить. Ему было любопытно и хотелось побольше узнать о Кили. Фили вдруг вспомнил рисунок, лежащий в тумбочке, и напомнил себе об осторожности. Нельзя даже намекнуть о том, кто он такой, иначе Кили убежит, несмотря на весь свой интерес к лугару. Хотя, если Фили правильно оценил его характер, то может и нет. Но это еще хуже. Фили приподнялся, взбил подушку и повернулся лицом к окну. В темноте слабо светился ночник в окне дома напротив и он подумал, что может быть стоило купить себе что-то такое. Лежал бы сейчас, смотрел на тихий огонек или на звездочки на потолке, и не отвлекался бы на разные мысли.Вздохнув, Фили смирился с тем, что, наверное, уже не уснет этой ночью. Кили, Кили, Кили. В голове был только он в разных вариантах. Осталось только представить его голым. Мысль промелькнула так быстро, что Фили даже не успел ее отследить, зато отреагировало тело. Внизу живота потяжелело так быстро, словно Кили лежал с ним здесь, в постели, словно касался длинными, изящными пальцами, прослеживая линии его тела. Фили всхлипнул и зажмурился, но сил противостоять желанию не было и даже мысль о том, что завтра ему придется смотреть Кили в глаза, не помогла, вожделение было сильнее.Фили медленно провел раскрытой ладонью по груди, зацепил кончиками ногтей ставшие очень чувствительными соски, и тут же, не задерживаясь, спустился ниже, к животу, легонько погладил себя, наслаждаясь тем, как волоски нежно щекочут кожу. Сердце колотилось все сильнее, и он даже ненадолго задержал дыхание, когда, наконец, обхватил свой, уже твердый член ладонью. Он был так возбужден, что из щели уже сочилась смазка, и Фили ощущал ее горьковато-соленый запах даже через плотное одеяло. Мгновенно стало жарко, капли пота потекли по вискам и Фили неловко отпихнул одеяло в сторону, немного раздвинул колени, упираясь пятками в постель. Рукой он двигал медленно, несильно сжимая пальцы в кольцо, потому что знал, что если позволит себе большее, то кончит через секунду, а сегодня ему хотелось не просто получить разрядку, а продлить удовольствие. Уже осознанно он вызвал в памяти образ Кили, его улыбку, шею в расстегнутом воротничке рубашки, и застонал, гладя себя настойчивее, облизывая враз пересохшие губы. И тут же понял, что Кили в его голове вовсе не собирается быть просто картинкой. Он подмигнул Фили и начал расстегивать пуговицу за пуговицей.Фили плотнее обхватил член пальцами, провел несколько раз снизу вверх и остановился. Другой рукой он аккуратно сжал поджавшиеся от острого удовольствия яички и слегка оттянул их, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Хотя это, кажется, было уже невозможно, потому что Фили, как воочию, видел, как Кили снимает рубашку, видел и отчаянно желал коснуться его, поцеловать шею, ровные плечи, вылизать грудь и соски. Он бы прикусил каждый до слабых, болезненных стонов, до крошечных капелек крови, выступивших на нежной плоти, и тут же бы зализал так, что на утро бы ни следа не осталось. Он бы целовал размякшего, довольного, плывущего Кили или сам бы плыл, таял в его руках. Он показал бы, научил бы Кили, как ему нравится - да, вот здесь, сильнее провести пальцами по толстой вене и совсем легонько, точно перышком, вкруговую по головке – и сам бы вызнал, как сделать Кили хорошо. Может быть, он любит, чтобы ему дрочили сильно и быстро? Или касались нежного местечка прямо за яичками, от нажатия на которое по телу пробегают искры удовольствия? Или он любит…Фили не успел додумать. Да и думал ли он вообще? Скорее, это были смутные образы, мельчающие в его мозгу, управляющие его руками, дарующие наслаждение распаленному телу. В его воображении Кили еще только расстегнул ремень на джинсах, а Фили кончил, извиваясь на сбившихся в ком простынях, вбиваясь в тесное кольцо собственных пальцев. Наверное, ему было даже больно, но он ощущал лишь истому, тут же охватившую его тело, да отдаленное желание продолжить.Сперма остывала на его пальцах, стягивая кожу, неприятно холодила опадающий член и пахла пряно и солено. Приятно. Забывшись, Фили даже поднес было руку к лицу, и уже почти решился попробовать ее на вкус, но тут же, смутившись, отдернул пальцы. Хватит и того, что он кончил, дроча на человека, которого почти не знал.?Ну, завтра ты познакомишься с ним более тесно?, - шепнул внутренний голос, но Фили решительно от него отмахнулся.Он вообще больше не желал ни о чем думать, словно вместе со спермой все лишние мысли вытекли из его головы. Да, наверное, ласкать себя, представляя Кили было не очень правильно, но ведь тот ничего не узнает. К тому же, он сам виноват.- Нечего быть таким симпатичным, - пробормотал Фили.Он не услышал собственных слов, зевнул и рассеянно вытер руку о простыни. Вот теперь точно надо было бы встать и сходить в душ, но двигаться было лень, так что Фили ограничился тем, что вытерся валявшейся на полу футболкой. В голове было восхитительно пусто, ни одна мысль о завтрашнем дне больше не могла пробиться за завесу сладкого удовольствия и истомы, все сильнее овладевающей Фили. Он улегся удобнее, нашарил одеяло и свернулся под ним клубком, ожидая, пока согреется, и почти сразу же уснул.