Глава 10. Жертвоприношение (1/1)
... Малышка открыла глаза и поняла, что вокруг царит почти кромешная тьма. В этой темноте кто-то двигался, раздавались слабые шорохи, слышался звук передвигаемых предметов и тихое, еле слышное бормотание. Девочка лежала на чем-то холодном и сыром. Одежды на ней не было, и дрожь охватила замерзшее тело. Девчушка попыталась шевельнуться и поняла, что привязана к холодной и шероховатой поверхности. Тонкие веревки тут же впились в нежную кожу, заставив плакать от боли. — Ты проснулась, малышка? — послышался из темноты пугающий ласковый голос. — Вот и замечательно! Нам пора начинать ритуал. Раздался звук зажигаемой спички, слабо осветившей пространство вокруг, и девочка поняла, что в темноте находился все тот же странный дяденька, увезший ее на машине. Он, с какой-то кривой, ужасающей улыбкой подносил горящую спичку к многочисленным свечам, стоявшим вокруг того места, где лежала привязанная малышка. — Отпустите меня, дяденька, я хочу домой, к маме! — заплакала девочка, смутно понимая, что ничего хорошего ее не ждет. Этот, явно сумасшедший мужчина пугал девчушку все сильнее и сильнее. — Не бойся, глупенькая... — Он повернулся к малышке и вновь страшно улыбнулся. От неконтролируемого ужаса девочка тут же описалась, и теплая струйка потекла между ног, звонко стекая на каменный пол. — Э, нет, мы так не договаривались! Мужчина сверкнул стеклами очков, поворачиваясь на капающий звук. В неровном свете мерцающих свечей его нахмуренное лицо приобрело еще более страшный вид, напомнив девочке оскаленного монстра, виденного в одной из книжек, которые читала ей мама. Мама... — Мама! Мамочка! — отчаянно закричала малышка, пытаясь вырваться из цепкого веревочного плена. Слезы горя и обиды потекли по перекошенному детскому лицу. — Я хочу к маме! Пустите меня! — Кричи, кричи, мерзавка! — Сумасшедший мужчина вытирал тряпкой изгаженный пол. — Вот зачем ты это сделала, а? Здесь не должно быть ничего, кроме крови, неужели не ясно? Это же неуважение к тем, кто приютил тебя на время...***
«Господи, я не хочу больше на это смотреть! — Лиза, понимая, что сливается с жертвой воедино, дернулась от боли, причиняемой ей призрачными веревками, связывающими руки убитой девочки. — Я не хочу больше чувствовать эту боль! Я не хочу в этом участвовать, я боюсь!» — Не бойся, все уже давным-давно закончилось... — прошелестело ей на ухо. — Расслабься, ты должна выдержать все это до конца... — Я... не... хочу... — Лиза попыталась выбраться из плена, но призрак прижался к девушке еще плотнее, буквально становясь ею. «Чем меньше ты сопротивляешься, тем быстрее все закончится», — пронеслось в голове пленницы.***
... Девочка лежала на чем-то холодном, связанная по рукам и ногам, а мужчина, укравший ее, возился в углу, что-то доставая и приготавливая. Малышка скосила глаза, но сутулая спина сумасшедшего полностью закрывала обзор. Пленница уже устала плакать и умолять о пощаде, и теперь молча, время от времени горестно всхлипывая, ждала развязки этого страшного спектакля. Она все еще верила в то, что все будет хорошо. Этот странный дядя попугает ее немного и отпустит, проводив к маме. Да, да, именно так и будет! Ведь в жизни не бывает ничего плохого, верно? Мужчина внезапно повернулся и шагнул в сторону, жертва всмотрелась в то, что лежало на небольшом столе и глаза ее расширились от удивления. — Дяденька... — хриплым от недавнего плача голосом спросила пленница. — А что это за странная маска? — Нравится? — повернул к ней улыбающееся лицо мужчина. — Это не маска, это идол... — Идол? — Девочка с удивлением смотрела на страшного монстра, вырезанного из камня. Да, теперь она видела, что это не маска, а маленькое приземистое существо с очень большой, просто огромной, головой. — А кто это? — Это, девочка, один из древнейших Богов, — благоговейно произнес сумасшедший. — И ты должна радоваться чести, оказанной тебе. Именно твое тело и твоя душа будут принесены ему в жертву. Твоя кровь поможет ему еще какое-то время существовать в этом мире. — Но, я не хочу... — прошептала перепуганная девочка, отчаянно веря, что все происходящее просто чья-то глупая шутка. — Я хочу к маме... — Ты слишком тупа, и не можешь оценить чести, оказанной тебе! — Мужчина явно раздражался. — Если бы ты знала, скольких детей отверг этот Бог! Из скольких кандидатур он выбрал тебя! Тебя, а не кого-то еще! Малышка попыталась было возразить, но тут сумасшедший скинул с себя одежду и повернулся к девочке. Она расширившимися глазами смотрела на голого мужчину, освещенного неверным, колеблющимся светом многочисленных свечей. Маньяк шагнул к ней, поднимая над головой странный кривой кинжал, и забормотал что-то на непонятном языке...***
«Нет, хватит! Я не хочу больше! — Лиза в отчаянии билась в кромешной темноте, поглотившей ее. — Я не могу! Мне страшно! Пожалуйста, отпусти меня!» «Ты должна это увидеть, почувствовать, пережить... — шептал призрачный голос, обволакивающий разум, и девушка неожиданно поняла, что ее сознание окончательно сливается с сознанием маленькой девочки. — Потом ты поймешь, что я была права. Ты еще поблагодаришь меня за все это!»***
... Жертва закричала, выгибаясь дугой от невыносимой боли, пронзившей ее, когда маньяк по очереди, бормоча все те же непонятные слова, отрезал малышке соски. Девочка кричала, зажмурив глаза, и не видела, как наслаждался ее муками мужчина. Затем отрезанное отправилось на алтарь. Туда, где стоял каменный идол. В пляшущем свете свечей казалось, что ужасный отвратительный истукан ухмыляется и корчит рожи, впитывая в себя страдания ребенка, распятого на жертвенном столе. Маньяк, не переставая бормотать неразборчивые молитвы, принялся уродовать тело кричащей девочки, вырезая на нем странные знаки и иероглифы. Из надрезов тонкими струйками стекала алая кровь, собираясь на столе в специальных желобках. Пока что крови было немного, и сумасшедший мужчина морщился от этого, делая надрезы на теле малышки все глубже и глубже. Девочка кричала, не переставая. Кричала, срывая голос и хрипя от невыносимой боли, пронзающей тело и забирающей разум. От вида текущей крови, от своеобразного сладковатого, железистого запаха убийца все сильнее возбуждался, почти не контролируя свои действия. И вот уже ритуал принесения в жертву плавно перешел в простую резню, призванную укротить чудовище, сидящее внутри маньяка. Кривой нож взметнулся над лицом кричащей малышки, и крик оборвался, переходя в хрип и нечленораздельное мычание. Изуродованные щеки влажно хлюпали, выталкивая из кровавой щели алые пузыри. Девочка закашлялась, когда кровь из разрезанного рта горячей струей хлынула в горло. А затем, широко раскрыв глаза, жертва увидела последнее в своей жизни действие. Яркое, нестерпимо горящее в свете свечей лезвие, покрытое потеками крови, взметнулось над лицом девочки еще раз, быстро приближаясь к глазам. Миг, и острая боль пронзила мозг. Малышка почувствовала, как маньяк вырезает ее собственный глаз. Второй глаз несчастной жертвы бешено вращался в пока еще нетронутой глазнице. Кричать девочка уже не могла – кровь, стекающая в горло, почти полностью перекрывала доступ воздуху, при каждом судорожном выдохе пузырясь на огромной ране. Захлебываясь, малышка, наконец, поняла, что больше никогда не увидит маму. «Мамочка, мамочка, мамочка!» — одна-единственная мысль билась в голове умирающей девочки. Она уже настолько привыкла к дикой боли, что почти не чувствовала ее. Боль, словно комариный писк, блуждала где-то далеко, почти не задевая разум жертвы. А потом наступила тьма, и по новому всплеску боли девочка сквозь угасающее сознание поняла, что ей вырезали и второй глаз. Теперь она слепа, но вряд ли это продлится очень уж долго. «Скоро все закончится...» — пришла вдруг откуда-то спасительная мысль. Сознание малышки отделилось от тела, и теперь девочка наблюдала за происходящим откуда-то свысока. Словно бы находилась под потолком этого кошмарного помещения. Сумасшедший убийца вырезал жертве глаза и теперь нес их на алтарь к мерзкому каменному божку, кривляющемуся от льющейся крови. Девочка пригляделась и вдруг поняла, что идол действительно ожил. Затем взгляд малышки переместился на собственное тело, лежащее внизу, и на жертвенный стол, представлявший собой каменный постамент с глубокими желобками, по которым медленно стекала кровь убитой. Жидкость собиралась на каменном полу в таких же специальных желобках и по ним текла дальше в странное, обложенное камнями отверстие, находящееся невдалеке прямо в полу. Как только кровь жертвы достигла темной дыры и полилась вниз, в черноту провала, оттуда стало выбираться что-то темное и бесформенное. Это нечто охватывало окружающее своими многочисленными щупальцами и быстро передвигалось по желобкам с текущей кровью к маньяку. Достигнув цели, темная тварь слилась с сумасшедшим, заставляя того, воздев руки к потолку, захохотать мерзким потусторонним смехом. Затем убийца с удивительной быстротой рванулся к телу умершей девочки и, наклонившись над ним, вгрызся в горло своей жертвы. Раздалось противное чавканье и ужасающий урчащий звук наслаждения, издаваемый маньяком. Малышку передернуло от отвращения. Больше всего на свете девочка мечтала покинуть место проведения страшного ритуала, но не могла. Откуда-то пришло понимание, что она теперь долго будет скитаться в темноте, не имея ни единой возможности когда-нибудь ускользнуть из этого ужасного подвала. Тем временем, насытившись, маньяк глянул на останки, и окровавленное лицо монстра перекосилось от охватившего его вожделения. Сделав несколько шагов, кошмарное существо, бывшее некогда человеком, в несколько взмахов руки освободило бездыханное тело своей жертвы от пут. А затем девочка еще некоторое время вынуждена была наблюдать то, что творил с ее мертвым телом сумасшедший убийца...***
Лиза, всхлипнув, кулем повалилась на сырой песок подвала. Призрак исчез, оставив после себя опустошенную девушку. Кошмар, только что увиденный пленницей, пульсирующей болью распирал голову.Лежа на холодном песке подвала, Лиза горько и безнадежно расплакалась, выпуская наружу всю ту боль, что накопилась внутри.