18. (1/1)

—?Блядь, и какого хуя он мне ничего не сказал? —?Музыченко в очередной раз меряет шагами несчастное крылечко.На часах больше десяти, но белые ночи набирают обороты, так что школьное здание из красного кирпича и не думает погружаться в темноту.—?А ты ему про нас сказал? —?отбивает Личадеев, в очередной раз пересаживаясь на металлической жердочке перил. Перила низкие, а ноги у Паши длинные, да еще жопу сквозь джинсы холодит немного.—?Блядь, ты знаешь, почему я никому не говорю! —?Юра еще сильнее злится, останавливается, грохая последний шаг о серые плитки, и впивается негодующим взглядом.—?Знаю, не заводись,?— Паша отступает, хотя ему есть, что сказать.—?Ну и хули тогда! Блядь… —?Юра зарывается пальцами одной руки в отросшую челку. —?А еще лучший друг, называется…—?Я думал, Ваня?— твой лучший друг… —?хмыкает Паша, вытаскивая из пачки очередную сигарету.—?Ну, блядь, один из лучших!.. —?Музыченко взмахивает руками и снова начинает мельтешить. —?Сука! Еще с твоей днюхи про нас знал?..—?Угу… —?мычит Личадеев в ответ, втягивая дым полной грудью.—?И когда он тебе сказал? —?Паша видит, как у Юры на лбу собираются хмурые заломы морщинок.—?После девятого, когда в электричке ехали,?— немного виновато отвечает он.—?А мне ты почему не сказал? Почти три недели прошло! —?Юра слегка повышает голос.—?Да не хотел его палить про Даню,?— отбивается Паша. —?Думал, если начну, то придется все говорить или врать. А врать тебе я не хотел,?— заканчивает уверенно, глядя в глаза.Музыченко несколько секунд держит этот взгляд, потом с силой выдыхает, показывая, что смирился, но продолжает всех костерить, больше для проформы.—?Блядь, одни тайны, пиздец! —?тоже тянется в карман за сигаретами. —?Как будто фильмов про шпионов насмотрелись все, сука!—?Ой да ладно, как будто ты ни от кого ничего не скрываешь,?— Паша понимает, что ляпает зря, но удержаться просто не в силах.—?Ты опять? —?сквозь зубы цедит Музыченко.—?Нет, Юр, я не опять. Я снова,?— выдыхает устало и немного грустно. —?Каждый раз, когда я хочу об этом поговорить, ты заводишься.—?Да я просто защитить тебя хочу, что тут еще обсуждать? —?Юра всё-таки чиркает зажигалкой, и пламя на мгновение озаряет его лицо неровным желтым светом.—?А мне может быть не нужна такая защита,?— не вполне уверенно начинает Личадеев. —?Ты об этом не думал? —?дерзко добавляет, глядя в глаза. —?Может я хочу пару раз получить и уже не прятаться. Перед друзьями нашими не шкериться. Перестать фильтровать базар и прикрываться тесным совместным творчеством,?— последние слова он выделяет воображаемыми кавычками. —?Я иногда так загоняюсь, что начинаю думать, будто ты перед друзьями стремаешься,?— обессиленно выдыхает он, в момент растеряв весь свой пыл.Секунды тянутся бесконечно долго, и только уголек Юриной сигареты мелькает в тишине.—?Ты сейчас серьезно? —?он проговаривает это медленно и даже как будто спокойно.Но Паша знает, что это мнимое спокойствие ничего хорошего не сулит.***Со сцены Личадеев выходит оглушенным. Первое настоящее выступление. Пускай и материала своего всего на двадцать минут. Пускай в зале не больше тридцати человек вместе с музыкантами?— только самые близкие друзья и хорошие знакомые. Пускай сама сцена?— даже не в клубе, а в бывшем актовом зале бывшей автоколонны на окраине маленького областного города. Но все равно это концерт, настоящий концерт группы ?The Hatters?! С настоящим саундчеком, который им вполне мастерски (несмотря на нервы и психи) замутил Рудбой, который и организовал этот спонтанный сэйшн. С настоящими аплодисментами и криками. С настоящим, твою мать, поцелуем в напористые Юрины губы прямо во время финальной песни.—?Ну вы, блядь, даете! —?первое, что слышит Паша от улыбающегося Дани, когда спускается со сцены.Друг хлопает его по плечу и добавляет уже серьезнее.—?С первым концертом! Охуенный сет получился! И звук норм!—?Спасибо,?— Личадеев улыбается, оборачиваясь по сторонам и ища глазами Музыченко.Похоже, большинство присутствующих воспринимает их камин-аут как часть заранее отрепетированного шоу. Шоу, к которому Паша не совсем был готов, но от которого в груди почему-то распирающе хорошо. Совершенно по-идиотски хорошо и счастливо несмотря на то, что Юра сделал всё сам. Можно сказать, решил за них обоих. Вышел из шкафа, обнажил перед друзьями свои и Пашины чувства. И можно было бы сейчас набычиться, устроить разборки или густо раскатать обидки. И судя по решительно-испуганному виду Музыченко он готов воевать с любым из этих вариантов. Да вот только правда в том, что за те несколько секунд, что они спускаются друг за другом по пыльным ступенькам с выбитыми перилами до залитой солнцем бетонной площадки во дворе, Паша успевает признаться себе: чего-то такого он и ждал. Чего-то такого же ебануто-романтичного, как и сам Музыченко.—?Все нормально? —?у Юры всего несколько секунд, чтобы получить ответ, пока друзья не облепили их.—?Да,?— Паша ловит его взгляд и открыто улыбается. —?Охуенно! —?в эту секунду он чувствует себя по-настоящему счастливым.—?Хорошо,?— скрипач тут же заметно расслабляется. —?Я парням скажу…—?Что ты там скажешь?! —?горланит подошедший Старый. —?Что нам пора занимать очередь за автографами? Ну че, чур я первый! Распишешься у меня на сиськах?Двор автоколонны накрывает волной звонкого, многоголосного хохота.***—?Ты чего тут один сидишь? —?Паша минут пять сверлит сгорбленную фигуру Мустаева, прежде чем подойти.Он подсознательно ждет, что вместо него это сделает Кикир, но басист показательно не замечает ничего вокруг себя. Он много пьет и много ржет, ни на шаг не отходя от Старого и Ильича. Юрка веселит Анечек, которые стоят вместе с Димой и его девушкой. Вадик свалил обратно в зал, где Рудбой мутит для оставшихся друзей какой-то невъебенный плейлист. Паша подхватывает за горлышко две закрытые пивные бутылки и идет спасать друга от отшельничества.—?Ты с Кикиром не говорил сегодня? —?спрашивает сразу в лоб, убедившись, что Мустаев оторвался от телефона и взялся открывать ?подношение?. —?Вы что-то не поделили на даче? Или почему ты так рано свалил? —?Паша старается говорить максимально ровным голосом, хоть язык слегка и заплетается.—?Бля, Паш, давай не будем… —?Даня хмурит брови и делает крупный глоток.Личадеев молча пьет. Он знает: давить на Мустаева бесполезно. Друг расскажет, только если сам захочет. А Паше очень сильно нужно, чтобы он захотел.—?Паш, не обижайся, ладно? Если бы ты не был моим лучшим другом, я бы тебя просто нахуй послал… —?горько усмехается Даня, зажимая губами свежий фильтр. —?Ну или отшутился бы на крайняк… —?добавляет, выпустив дым. —?Но че-то тошно, не до шуток, короче. Просто не спрашивай…—?Да, Кикир тоже с того дня как пришибленный ходит… —?Паша хребтом чувствует, как Даня напрягается. —?Вроде, разговаривает, улыбается, но…—?Зря я сегодня приехал… —?вдруг перебивает его друг, оглядывается вокруг себя, будто собираясь прямо сейчас схватить манатки и снова свалить в туман.—?Не, нихуя! Ты?— мой лучший друг,?— захмелевший Личадеев останавливает его, кладя ладонь на плечо. —?Может, вам просто поговорить? —?добавляет через паузу, уже тише и мягче. —?Нормально, в общем. Кикир скажет, всё что хотел, на трезвую голову…—?Ты знаешь? —?снова перебивает Мустаев, резко вскидывая голову. —?Он тебе говорил что-то?—?Про дачу? —?Паша по инерции включает дурачка, ему до последнего не хочется палить Саню без повода. —?Не, про дачу ничего не говорил… —?и тут он не врет, Анисимов действительно уворачивается от любых разговоров на эту тему. —?Просто уехал и уехал, типа. А я ведь… Блядь,?— он раздраженно всплескивает руками и опять лезет в карман за пачкой. —?Мы с ним до этого разговаривали, короче… —?сдается и говорит, выкурив почти целую сигарету. —?До дачи…—?Обо мне? —?Паше кажется или в Данином голосе действительно звучит какой-то отголосок надежды.—?Да,?— Личадеев отвечает твердо, уверенно, но головы не поднимает.—?И что он сказал? —?Даня подталкивает его к ответу, к стыдливому признанию своих несостоявшихся интриг.—?Бля… Дань, я обещал, что не буду… —?в последний момент Паша бьет по воображаемым тормозам. Он хочет оправдаться, отречься и вообще по возможности не влезать в чужую жизнь. За последние дни он столько раз успел надавать себя моральных оплеух за то, что счел себя вершителем судеб. Он винит себя за то, что подтолкнул к краю пропасти двух отличных людей. А теперь они оба страдают.—?Он меня поцеловал… —?всего тремя словами Мустаев останавливает очередной виток самобичевания в Пашиной голове.—?Чего?.. —?он ошарашенно пялится на друга. —?На даче? —?тупо переспрашивает, получая в ответ лишь скупой кивок и очередную дымную затяжку. —?А ты что?..—?А я его оттолкнул и свалил… —?после долгого молчания отвечает Даня и с силой растирает хабец в остатки ржавеющего кузова, на котором они оба сидят. —?С того дня мы не переписывались…Паша тупо хлопает ресницами, он хочет еще что-то спросить, но не успевает?— его отвлекает какой-то звук с другого края внутреннего дворика. Он поворачивает голову и замечает, как Рудбой с силой пихает Музыченко в грудь. Тот, покачнувшись, все же удерживается на ногах, и в ту же секунду всё приходит в движение.Паша вскакивает на ноги, пока Юра подается вперед, пьяно замахиваясь для удара. Андрей кричит и срывается с места, девчонки визжат. Весь этот шум и возня под гул бьющегося в ушах сердца. Громкие хлопающие шаги по пыльной бетонной площадке, смазанные удары, растянувшийся на децибелы звук. Замедленная съемка как избитый киношный прием. И единственная лихорадочная мысль внутри Пашиной черепной коробки: ?Это я виноват?.