I. Проклятие заражённой реки (1/1)

Но не?дождутся падаль вороны.Порвется петля?— я?рухну вниз…Никто не?знал, что так случится,Никто не?верил в?некромантов…? Necroromantica.Великая и?проклятая река стала символом страха, измены и?невыплаканных вдовьих слёз. Тогда, восемь лет назад, предательство обрекло тысячи на?страшную гибель: воды могучей Зарат несли по?Огрию страшный?яд.?Люди, испившие?её, сгнивали изнутри, теряли своё обличье и?становились чудовищами, нежитью, безмолвной и?бездумной падалью. Колдовская отрава точила их?изнутри и?невозможно было предсказать, кто обратится следующим. Только когда близкий, потерявший разум и?душу, кидался на?тебя с?ощеренной пастью, впивался ногтями в?плоть и?рвал?её, как собака, узнавали наверняка.Берега Зарат опустели. Спустя день они багрянели от?крови, и?волны Баллаурского океана окрасились алой пеной. Селян, бродяг и?всех, кто мог пить отраву, выволакивали без разбору и?там, в?воде, добивали несколькими ударами топоров. В?О’Дельвайсе?— погромы, сомкнутые стеной щиты непредвзятых Стражей и?ненависть, плескавшаяся в?переулках, как потоп. В?предместьях, по?берегам и?до?самой чащи?— чёрный дым и?прожаренный смрад пожаров.Позже говорили, что клерик Самуил не?находил себе места и?долго не?выходил к?изнемогшим от?хворей мученикам?— он?был в?горящих деревнях, и?пытался сдержать мародёрствующие отряды. Прикрываясь всеобщим страхом, они грабили дома обречённых и?тех, кто ещё не?был приговорён, убивали хозяев и?чествовали себя, как героев. Позже говорили, что это?он, Самуил, не?смог оценить угрозу: пытаясь обойтись малыми жертвами, убивая только превращённых, не?сумел остановить напасть. Ибо не?яд, не?происки чародеев-ренегатов превратили вражескую диверсию в?кровавую резню, а?сами воители Огрия: их?жадность, страх, тщеславие и?воистину необоримая жажда лёгкой наживы.А ещё Зарат стала символом великого гнева людского рода. Потому что мстили за?неё воистину жестоко: воины, чьи лица были темны от?горя, врывались в?дома заговорщиков, вытаскивали тех из?постелей и?вырезали целыми семьями. Всех, кто был причастен к?отравлению полноводного источника, питавшего О’Дельвайс. И?вновь кровь обагрила волны, снова горели изувеченные, порубленные тела. Снова?— и?не?было места жалости?— вдоль дорог болтались на?виселицах приговорённые местью…***Неузнанным осталось, когда был перейдён самый последний порог милосердия. Даже зелёные совсем мальчишки подчас не?чувствовали к?изменникам жалости: для них те?больше не?были людьми. Падаль. Как?те, другие, превращённые. Лишь с?той разницей, что ставшие нежитью когда-то были невиновны. А?эти… Бей?их, бей!Латной рукавицей по?лицу, если молчит. Схватить и?подтащить к?костру?— говори! Молчишь? Запахнет горелой плотью и?не?крик, а?дикий вой сотрясёт сознание. Скулишь? По?рёбрам, по?спине, по?шее, не?бить только по?голове… Говоришь? Нет? Тогда…?Ах, так-то лучше, приятель, говори…Этот человек был одним из?многих. Мало отличался от?сотен?— лишь?тем, что чужак и?родных не?имел. Ему даже повезло?— никто не?разглядел в?дрожащем, искалеченном бродяге с?обожжёнными до?кости руками Чернокнижника из?Чиньона. Уже потом, неделю спустя обобщили сплетни, слухи и?свидетельства соглядатаев, составили портрет и?разнюхали о?нём?там, где надо. Сказали патрулям, мол, ?нос прямой, брови вразлёт, острая челюсть и?что-то гневное, затаённое, хищное в?глубине глаз?, приказали тварь эту брать живой. Даже если в?Хаос придётся сунуться?— ?Брать!?. Даже если с?самим Исполином схватишься?— ?Живой!?.?Да ещё… Мертвяков с?ним двое?— девка какая-то да?мальчишка. Прячет их?всюду, куда придёт, а?к?жилью уже потом выходит. Найдёте таких мертвецов?— дождитесь и?живым колдуна хватайте?.А вот Даниэль, видимо, совсем не?годился для доблестной службы. Потому что капитан просто повесил?бы?незнакомца и?отряд поехал дальше. Ни?суда, ни?слова в?защиту?— при нём нашли флакон с?затхлой и?мёртвой водой из?отравленной Зарат. За?такое убивали без раздумий и?сожалений, не?отсрочивали казнь. А?после?— не?оглядывались. Даниэль?же?совсем не?умел убивать, тем паче не?свыкся с?новой ролью палача. Жарко и?душно было в?Тихой степи, дорожная пыль стояла столбом, и?не?осталось ни?единой тени?— сами сжигали дома, находя предателей. Будто боялись какой заразы. И?Даниэль боялся. Но?страшнее колдовской хвори и?превращения в?зомби был безумный, полный боли и?страха взгляд человека, обречённого на?смерть.Даниэлю велели: ?Вешай!? и?поехали дальше, ибо до?ночи хотели объехать ещё три деревни. А?он?— дурак совсем, жалостливый и?трусливый. Не?смог убить, оставшись наедине с?ним. Проще, когда вас много, когда действуешь вместе со?всеми и?оправдываешься перед совестью своей общностью с?другими: ?Они-то, совесть, без сожалений исполняют приговор! Значит, мне тоже жалость не?положена!?.Тогда человек не?просил, не?умолял его?— просто не?мог. В?кровь разбитое лицо, изувеченные руки и?жужжание зеленовато блестевших?мух, смрад загноённой раны –?он, видимо, спасся однажды из?такого пожара в?соседнем поселении, ушёл от?другого патруля, а?дальше сбежать не?успел…Даниэль убивать не?умел. И?ненавидеть чужака по-настоящему тоже не?получалось, ведь из?его близких никто не?погиб. Он?перекинул верёвку через тощий?сук, завязал петлю, всё время чувствуя этот страшный взгляд… и?перерезал тогда петлю. Руки дрожали?так, будто вешали его самого. Первый рейд, мать его… Первый?же?рейд?— и?вторая деревня, где есть такое.Зато уезжать, не?оглядываясь, он?умел. Оставил тому несчастному зелье, бросил на?землю бинты из?сумки и?пожалел, что не?может отдать флягу. Ведь заметят. Не?глядя на?человека, сказал, как едут патрули. Ни?разу больше не?взглянул?— не?хотел запоминать лицо.Он быстро догнал своих и?знал, что ничем не?рискует?— смотреть назад отучались в?первые?же?дни.***Капитан Даниэль был до?бесстыдства молод, чтобы командовать своими людьми. Он?чувствовал это?сам, видел в?их?покровительственной, чуть снисходительной манере подчиняться, а?потому испытывал огромнейшую неловкость и?приказов отдавать не?мог. Горло перехватывало, пугался и?краснел перед ними, как нашкодивший мальчишка. Авторитет его от?этого не?становился выше, и?приходилось мириться с?беззлобными насмешками двух бывалых солдат. Хуже всего?— немыми. Ведь кто станет поднимать на?смех своего капитана?Капитан Даниэль вообще слишком зелёным?был, не?прострелянным, чтобы получить такое внезапное назначение. Но?когда был перебит целый патруль матёрых чародеев, именно Даниэль смог поймать какого-то важного преступника, опаснейшего хаирского налётчика. Обессиленный, безумно усталый, тот сдался мальчишке, а?власти, услышав не?то?имя из?тех?уст, поспешили облагодетельствовать героя. Вчерашний дозорный получил капитанское звание, отличнейшие доспехи. Но?куда невероятнее ему казалась уж?совсем несусветная роскошь?— красавица-шанкара, намедни ?изъятая? у?какого-то Вершителя?Зла, посаженного в?тюремные казематы.Впрочем, огромная чёрная кошка не?стала свидетельством его отваги –?её, шипевшую и?рычавшую на?чужаков, пришлось вести в?поводу. Присутствие разъярённой хищницы пугало и?без того беспокойного капитанского тувра; Даниэль, честно говоря, надеялся, что она перегрызёт поводок и?когда-нибудь убежит.Солнце клонилось в?объятия вечерних теней, когда маленький отряд въехал в?одну из?бесчисленных разграбленных огрийских деревень. Подобных полно в?Тихой степи?— с?десяток домов, отощавшая скотина и?молчаливые люди. Дети такие бледные, словно сам бог Проклятых оставил печать поцелуя на?их?лбах, сморщенных складкой недетской думы. Тут живут, ожидая набегов магмар, степных пожаров или иной тяжкой горести: готовы сняться с?места в?любой момент, но?рано или поздно всегда приходят к?родному пепелищу и?заново строят пропавший?быт.Даниэлю было стыдно перед людьми. Обычно те?с?тревогой, со?страхом смотрели на?верховых. Не?защиты ждали?— подставы. А?слов, которыми можно было?бы?успокоить и?расположить к?себе людей вот уже третьего за?четыре дня поселения, он?не?знал.Только вздрогнул при виде тощего деревца и?заново отстроенных домов?— другим помнил это место когда-то…Люди сходились к?околице?— мрачные, загорелые; глядели исподлобья и?раздражёнными окриками гнали прочь детей и?пугливых?жён. А?те?становились в?сторонке, у?перекошенных пастей бедных лачуг, и?смотрели на?чужаков, на?своих мужчин, на?рычавшую чёрную кошку и?совсем молодого капитанчика. Спокойно, отчуждённо даже, словно?бы?их?мало касался приезд гостей?— что это значит, решать мужчинам.В который раз Даниэль подумал, что степная глухомань похожа на?столичные предместья не?больше, чем Хаир на?Огрий. И?дело не?в?месте?— в?людях… Но?за?селением простиралась бескрайняя, жарким зноем дышавшая степь. Пройдут несколько долгих часов, пока она начнёт остывать от?дневного зноя; с?небосвода обрушится войско лиловых, размытых и?мягких теней. Темень навалится со?всех сторон, как подкравшийся враг, и?ночевать придётся в?открытом поле. Гадай, сколько до?следующей деревеньки ехать! Может, совсем никого в?ней нет…– Заночуем здесь,?— неохотно и?глухо выдавил он?из?себя, вперив взгляд в?строй набычившихся поселян.?— Даже если они…?— не?хотелось ему продолжать!?— будут против.Халан?— рослый и?краснощекий десятник, разжалованный за?пьянство и?дебош в?трактире. Он?стер ладонью пыль с?пучка рыжеватых усов, качнул рано полысевшей головой, но?смолчал. Мысль озвучил его брат, Роддар?— худой, поджарый и?меднолицый ловкач с?копной смоляных волос. Осадив эллана, усмехнулся нервно да?хмыкнул:– Уж?лучше в?поле, чем вот так… Странные?они, злые. От?меча толку мало, если дрынов штук двадцать. Досюда, кажется, ни?один патруль ещё не?добирался, а?Неуверенность почудилась капитану в?последних словах.Даниэль стиснул зубы и?стукнул тувра пятками, подъехал вплотную к?строю, перекрывшему им?дорогу. Нет?уж, командир здесь?он.?Можно договориться. Только?бы?достучаться до?этих местных. Как надоела ему Тихая степь! Куда не?приедешь, одно и?то?же!Мужчины?— больше старики, молодых?же?совсем нет?— молчали, и?начинать пришлось?ему. Постаравшись нагнать в?тон побольше решительной стали, он?взглянул в?бесцветные глаза того, кто стоял впереди. Лет за?сорок, костлявый, как сама нежить. Руки (почему-то именно руки привлекли внимание капитана, но?человек тотчас сжал кулаки и?пришлось смотреть в?лицо) тонкие, с?длинными пальцами. Нос прямой, брови вразлёт, острая челюсть. У?капитана холодок пробежал по?коже, но?разыскиваемый чудился ему в?каждом встречном. Собственный голос звучал как стон:—?Мы?ищем ночлег. И?человека. Беглого. Из?Чиньона.Ни тени эмоций на?равнодушных лицах. Тогда пришлось говорить им?то, что берёг, как последнюю медь. Весть, от?которой хотел защитить здешний?люд, не?тревожа воздух словами попусту:—?Этот человек,?— сталь сама появлялась в?голосе, когда вспоминал накрытые светлой холстиной тела, бесконечную бойню, тысячи убитых и?одного спасённого,?— отравил реку Зарат в?столице восемь лет тому назад. Превращал людей в?живых мертвецов. Он?сбежал в?Чиньон, но?теперь ушёл оттуда, пересёк границу и?идёт сейчас через вашу степь…Но словно ничего, совсем ничего вслух не?сказано: стояли мужчины, глядели на?них женщины, блестели глаза ребят да?ветер скрипел где-то приоткрытой дверью. Тени ползли из-под горячих камней, собирались в?лужицы под стенами косых домов и?там дожидались заката; небо горело алым. Нервно стриг ушами усталый тувр, затихла гневливая кошка, но?глаза человека впереди по-прежнему не?выражали ничего. Предчувствие беды кольнуло его в?самое сердце, однако бояться нечего: им?бы?кров найти. Пять патрулей обходят Тихую степь. Некроманта нигде не?примут.И покоя-то не?давали руки. Тонкие, ладные, не?убитые грубой работой. Но?мысль эта копошилась на?дне сознания, подавляемая глухой яростью: как могут стоять, молчать? Будь их?не?трое, а?тридцать?— вот тогда?бы?не?упрямились эти пахари, впустили и?накормили, дали?бы?обыскать каждый дом и?ещё припасов из?погребка наскребли дорогим гостям!—?Послушайте… Нам нужен,?— произнёс?он, наконец, без всяких приказных ноток?и, повинуясь внезапному порыву, спешился, снял с?мокрой головы раскалённый шлем,?— этот человек. А?лучше были?бы?пара постелей или стог.Даниэль сам не?понял, что надоумило его слезть и?показать лицо, но?видел, как вытянула шею и?привстала на?носочки какая-то женщина, силясь его рассмотреть. Лица её?он?не?видел отсюда, но?улыбнулся людям. Улыбка вышла усталой, вымученной. Тут даже притворяться не?пришлось. Спешились остальные, а?Роддар закинул на?плечо тощий мешок: пусть мало, но?хлеб у?них ещё есть…Селяне увидели в?нём не?грубую силу, не?равнодушие глаз в?тёмных прорезях шлема, а?измотанного долгой дорогой мальчишку. Такого?же, как их?сыновья, пережёванные и?проглоченные войной. Словно дрогнуло что-то на?чужом лице, когда человек с?удивительно красивыми, так удивившими Даниэля руками, кивнул?им.?Потеплели черты, смягчились. Но?глаза молчали, ледок не?растаял во?взгляде.Только позже, когда пили они поданную в?одном из?домов стылую воду (прямо из?погребка!) что-то новое появлялось в?бесцветном взоре. Халан припал к?ней жадно, будто такой вкусной вовек не?пробовал. Вот что творит с?путником жаркий день! Плошка была одна, а?посвежевший Роддар перешучивался с?хозяйкой и?сокрушался, что-де степь эта проклятая хуже злой тещи?— убить не?убьёт, но?измучае-е-ет… А?Даниэль чувствовал на?себе этот тёплый, словно отцовский взгляд и?понять не?мог, видел?ли?человека прежде. Дурное предчувствие шевелилось внутри, когда вспоминал он?руки. Не?пахаря, не?крестьянина… Но?уж?тем паче не?такие должны быть у?Чернокнижника из?Чиньона. Несколько долгих лет в?горах без людей и?помощников, а?тут будто у?богача!Потом он?услышал рык со?двора и?вспомнил про проклятую кошку. Извинился перед хозяйкой, протянувшей ему ледяную воду. Та?даже не?вздрогнула от?воя шанкары. Взял, но?в?последний момент женщина глянула через плечо?ему, испугалась и?схватила плошку опять. Расплескали. Даниэль оглянулся, наткнулся на?яростный, что-то ей?запрещавший взгляд того человека, и?ничего не?понял. Рык повторился, оглянулся кое-кто из?людей, и?мужчина велел гостю сначала остудить пыл своей шанкары, а?потом уже пить самому. Про кошку, про награду свою, запертую в?сарае, Даниэль почти позабыл. Бесновалась?она, едва въехали в?деревеньку, как лютый валдагор?— едва сдюжил.Только жаль, не?успел до?неё дойти.Он даже не?спросил себя, почему стало так тихо, и?стоял уже на?порожке, когда настиг плеск опрокинутого ведра.Халан отступал, и?Даниэль не?сразу понял, почему тот схватился за?меч, сжал рукоять и?силился выхватить оружие прямо здесь, в?тесноте деревенской лачуги. Капитан окликнул испуганно, предупреждающе, и?сам поразился навалившейся тишине.Молчал Халан, снова делая шаткий, нетвёрдый шаг назад. Молчали селяне и?только смотрели на?пришлых со?странным, обжигающим равнодушием. Молчал и?Роддар, тяжело опёршийся на?стол двумя руками, навалившийся на?него всем весом. А?у?ног его –ведро, и?зеленеющая на?глазах вода подбирается к?сапогам отходящего брата. Уже потом, через мгновение Даниэля нагнала вонь, какой смердит задохнувшийся водоём, к?горлу подкатила тошнота, а?к?сердцу?— липкий, нечеловеческий страх: так пахла вода проклятущей Зарат в?те?жуткие дни расправы.…Они превращались в?мертвецов у?него на?глазах, и?это было чудовищной пародией на?новое рождение, местью за?всех убитых и?повешенных заговорщиков. Сначала изменился Роддар: смерть пришла изнутри, попадала в?тело с?каждым выпитым до?того глотком. Роддар сорвался на?крик, рухнул на?земляной пол и?катался по?нему, схватившись за?живот, а?потом перестал кричать. Но?ещё боролся за?жизнь безнадёжно, силясь ногтями выцарапать эту дрянь из?груди, из?горла, да?так и?затих совсем. Брат ненадолго пережил брата, а?руку Даниэля, облитую той водой, жгло ледяным огнём. Но?ни?пузырящуюся, словно?бы?от?ожогов, кожу, ни?сползающую с?кости плоть он?не?видел, даже боль запоздала на?пару минут. К?его спутникам она тоже пришла не?сразу.Он ещё видел, как беглый из?Чиньона сказал мертвецам подняться и?Роддар с?Халланом встали на?ноги, словно куклы. Как лица, ощеренные криком, теряли краски, но?сохраняли безумный оскал, как темнела их?мёртвая плоть.Только потом Чернокнижник?— тот самый: нос прямой, брови вразлёт, лишь в?глазах не?гнев, а?стылая хмарь, на?губах улыбка!?— указал на?него. Вот тогда навалилась боль, будто тупым ножом ему отрезали запястье. А?за?болью сквозь игольное ушко потемневшего и?сузившегося мира пришла другая. Колкая и?быстрая, она ужалила со?спины под сердце. И?только за?этой, второй, подоспел вдруг спасительный мрак.