Глава седьмая: Сансара. (1/1)

Я не помню себя до этого момента, до себя, идущей по пыльной тропе сквозь просторы высокой травы, пока ветер срывает с меня капюшон, а молодой дождь услужливо прибивает пыль под ногами. Я помню словно скопище маленьких девочек мелькает улыбками и слезами в моем потемневшем разуме. Совсем малышка, сидящая у окна родительского дома, с мечтой смотрящая на свободную даль; девочка, без имени, без семьи, без приданого, сжимающая посох, у ее ноги трется чумазый волчонок и она несмело стучит в цитадельские ворота; девушка, шумная и беспечная, самоуверенная и компанейская, она долгим путем множества ошибок но беспредельным усердием добилась всего чего желала — дома, друзей, значимости и свободы; и вот наконец, молодая женщина, чей разум и душу отяжелила спокойствием и мудростью невосполнимая утрата, беспрепятственно идущая к цели, как стрела, ведомая шепотом ветра, чьи глаза широко закрыты.Время для меня слилось в единую нить, растущую в моих волосах. Возможно, прошел день, с тех пор, как Ромалий увел меня расследовать это убийство, может быть, неделя, а может и вовсе целая вечность. Хотя, наверное, та девочка, что увел воздушный дух, все-таки затерялась в городской толпе, сгинула в море чужих прикосновений, запахов и голосов. Беспомощная со слепоты, неуверенная в себе, подавленная, пустая. Наверное, город съел ее, как темнота глотает ночные звезды. А сейчас я шла, вольная трава льстилась под моими пальцами как мех моего волка, от старости с хрустом ворчали деревья, и если прислушаться совсем пристально, то там, в чернильной вышине, трескуче догорают свою ночную жизнь солнечные дети.Меня больше не пугает темнота, она вся заполнилась запахами цветов в маминых волосах, лаской пальцев всех моих любимых, и безмятежной песней морского ветра. Мысли перестали бегать из стороны в сторону, а воспоминания осколками врезаться в душу.— Осторожно, карга. — послышался голос за моей спиной.— Чего бл… — и тут я действительно споткнулась о внушительную конечность какого-то дерева, лежащую у меня на пути. — Ты ебу дал, так подкрадываться к беззащитной даме?! — возмутилась я, пытаясь встать.— Где ты увидела беззащитных дам? — воздушный дух с усмешкой подал мне руку. Мои зачарованные глаза дали мне взять ее, и вернуться в вертикальное положение.— Ты че тут делаешь, мудила бестелесная? — прямо спросила я, а то начнет опять мне буддийские заповеди на уши вешать.— Ты же просила ветра проводить тебя домой. И вот я здесь, твой верный воздушный гид. — парень с толикой гордости заложил руки за спину, перед этим поправив ворот нехило расстегнутой белой рубашки.Я промычала что-то нечленораздельное с оттенком мата, но придвинулась ближе к краю тропы, чтобы дух пошел со мной рядом. А что, не мешает же он мне.Наступал обычный такарский рассвет. Луна, болезненно белая, как наша Кладыка, сонно забиралась на свой небесный постамент. Мы шли молча. Вскоре буйные заросли сменились пустошью. Становилось холоднее, свет проникал все меньше, мы входили на горную местность, за которой и расстилалась Такара. Я пинала сапогом камушки, зябко потирая плечи, входя в безветренное, но стылое ущелье. И в этом каменном капкане нас ждало пополнение нашей скромной компании. Федоил неспешно оглаживая пальцами сколы на склонах ущелья, шагал в нашу сторону. Он ничего нам не сказал, лишь флегматично улыбнулся, кивком спросил свободно ли, и так же зашагал по нашему пути. Выйдя на сумрак божий, я уже предчувствовала запах дома: едва заметно несло в воздухе морской солью. Но мой блаженный вид, видимо, раздражал духов, и поэтому они вернулись к собственно, тому, из-за чего я уже бреду хер пойми где битый час, к убийству.— Так что все-таки с господином Хикакинари? — будто от нечего делать спросил Рома.— Ну, дело как и у всех смертных, в деньгах. И в ответственности за них. У него были проблемы с землями, которыми он владел, их хотели отобрать. А у него были душевные травмы из-за потери семьи, и он покончил с собой. Но выглядело это как жестокое убийство. И по каким-то странным правилам тех мест, в таком случае земли отдавались схожему по званию чиновнику, или приближенному, я не знаю… А в случае самоубийства, вроде как отходили государству, или около того. И когда я раскрыла дело, меня похитили, чтоб я никому не доложила. Криворуко меня похитили, если честно. Но, наверно, не знали просто, что с крылатыми такарчанками делать. — духи дружно хохотнули. — Вот собственно, и вс… — договорить я опять не успела, как на меня напала химера.Я кувырком проехалась по горячей земле, но быстро реабилитировалась и схватила лук, и почти не прислушиваясь к рыку чудовища, выстрелила. Химера пошипела, видимо стрела попала вскользь.— На пять часов! — крикнул Феде, и я развернувшись, снова спустила тетиву. Судя по оглушающему воплю, попала, как минимум, в глаз. — На семь! — и я снова стрельнула, попав в бочину. А после, какой-то яркий всполох промелькнул передо мной, и послышался звук отрубленной головы.— Виктория, рад тебя видеть! — приветливо раскинув руки, поздоровался Рома.— И тебе утречка, псих. — она сдвинула его с дороги окровавленной огненной косой, и подошла ко мне. — Хей, девчуля.— Спасибо. — только и вымолвила я.— Нет проблем, дорогая. — и закинув косу на плечо, огненный дух присоединилась к нам.Я еще раз рассказала ей о том, что приключилось со мной недавно, мы дружно сошлись на том что Ромалий виноват и хатьпфу ему на ебало, посмеялись местами, местами были в шоке от всех этих ужасов, а местами восхищались моими способностями детектива. Так мы под теплый дружеский треп дошагали до главной площади Такары. Юсилия, как русалка, уложив голову на руки у бортика фонтана, пересчитывала щербинки в камне, как я когда-то, ожидая здесь четвертого Духа Клятв.— С возвращением. — мягко, как летняя волна, произнесла она.И вот я, и духи всех четырех стихий, подходим к воротам Цитадели. Когда я вернулась сюда так в прошлый раз, я была опустошена, растеряна, вымотана и напугана так сильно, что осознала это только на утро. Придя сюда тогда, я думала, моя жизнь кончена, передо мной лишь тьма — ни целей, ни надежд. Думала, что меня, слепую и бесполезную, выкинут за порог, и я навсегда останусь ничего не добившейся Рокси, бледной и криворукой копией своего младшего брата.Но вот я здесь, совершенно другая я, тихая и спокойная, с холодной головой но цветущим сердцем, я в гармонии с миром что вокруг, и с темнотой что внутри. За спиной долгий путь, а впереди по-настоящему родной дом. Веселые пьянки, тяжелые битвы, душевные разговоры и теплые общие воспоминая. Колесо Сансары совершает оборот, и я открываю двери. Двери в, наконец, свободную, новую жизнь.