Одним декабрьским вечером (1/1)

И если есть те, кто приходят к тебеНайдутся и те, кто придёт за тобойТакже скованные одной цепьюСвязанные одной цельюСкованные одной цепьюСвязанные однойНаутилус. Скованные одной цепь.Холодный белый снег падал большими хлопьями вниз, принося ледяную безмятежность. Он бы, наверное, радовался такой погоде, потому что всегда любил тишину, но что-то внутри него сжималось, как пружина и инстинкты, древние, как и всё в этом мире, вопили ему о бегстве.Он ощущал себя загнанным зверем, захваченным в ледяной плен зимы без шанса на спасение. Ноги касались промёрзшей земли, воздух остро пах морозом, но к этому запаху примешивалось что-то ещё. Что-то знакомое и в тоже время неприятное, внушающее отвращение, быть может, страх.Белая пелена зимы застлала горизонт, сквозь кружащие хлопья снега не было видно ни зги, даже собственные руки, вытянутые вперёд, казались неясными и как будто чужими. Он не помнил почему бежит, да и кто бы вспомнил? Красные капли крови поблескивали на руках, стягиваясь в гранатовые семена, прилипшие к пальцам. Он не помнил, почему его руки были в крови, но и не хотел вспоминать, воспоминания внушали ему тревогу.Через какое-то время, кажется, всего через мгновение, зимний пейзаж обрушился на кладбище, вокруг торчали кованные и деревянные кресты, гранитные и мраморные памятники, а на лысых деревьях сидели птицы, хищно смотрящие на него. Они ухмылялись ему своими черными заточенными клювами, эту ухмылку нельзя было спутать с чем-то ещё, ведь так ухмылялась смерть.Откуда-то издали доносился слабый, похожий на писк новорожденного котёнка, крик. Слов не было слышно, они как будто поднимались из-под земли. Он прислушался. Отчего-то этот слабый зов заставлял волосы становиться дыбом, но сопротивляться ему не получалось.Холодный ветер хлестал по лицу, словно пытаясь привести в чувство, но это не помогало. Зов всё креп и креп, а быть может, это он подходил всё ближе и ближе. Дойдя до могилы, откуда этот звук рвался со всем присущим отчаяньем, он склонился над ней, вчитываясь в расплывающиеся буквы.?Георгий Штормов 1995?— 2020?. Любимый сын, друг и хороший человек.Он выпрямился, как от пощёчины, ветер стих, а нависшая тишина давила с такой силой, что было бы неудивительно, если бы она проломила ему череп. Вакуум сжимался вокруг него, словно он попал в эпицентр образования чёрной звезды, весь мир уменьшался до точки. Эта была его могила, он знал это, это точно была его могила, но он не понимал… Потому что она просто не могла принадлежать ему, его звали Дмитрий Беликов.Буквы на камне, словно услышав его мысли, исказились, и надпись тут же сменилась на его имя, он вздрогнул, ощущая, как под ногами разверзается пропасть и он уже летит в бездну.Док буквально подскочил на кровати, загнанно и судорожно дыша. По его лицу струились капельки пота, но он ничего не замечал вокруг. Резкие движения и крик, изданный им во сне, разбудил Ольгу, и теперь она с тревогой смотрела на него ещё сонными глазами.—?Дорогой? —?тихо позвала она его, протягивая руку. Ольга осторожно положила её на плечо, зная, что в подобной ситуации человек может неадекватно оценить обстановку. Дмитрий вздрогнул, отшатываясь, его испуганный взгляд бегал по комнате не в силах остановиться на чем-либо одном. —?Смотри на меня, Дима. Смотри на меня.Голос жены был вкрадчивым и глубоким, она настойчиво просила посмотреть на неё, беря руку мужа в свою. Это было не первое подобное пробуждение и она совершенно не знала, что с этим делать. Дмитрий категорически отказывался от помощи специалиста, а она могла лишь прижимать его к своей груди, как ребёнка, надеясь, что всё наладится.Ольга старалась не влезать в дела мужа, потому что знала, она ничем не может помочь ему, но смотреть как он сжигал сам себя, становилось всё более невыносимо. Дмитрий чах у неё на глазах и она не знала, был ли в этом виноват Гоша, сам Дмитрий или что-то ещё. Беликова часто говорила с мужем, проявляя заботу о нём. В конце концов, она действительно любила его.Док крепко обнял её поперёк талии, зарываясь лицом в волосы, он тяжело дышал, Ольга слышала как сильно стучало его сердце. Она нежно гладила его по спине, успокаивая. Спрашивать было бессмысленно, всё, что требовалось Дмитрию сейчас?— тепло другого человека, звук его сердца и ощущение собственной жизни.—?Мне снова приснился кошмар,?— хрипло произнёс он, немного успокоившись.—?Расскажешь?—?Нет. Я не хочу говорить об этом.—?Я заварю тебе чай.Ольга встала с кровати, направляясь в сторону кухни твёрдой походкой. Она знала, что спрашивать бесполезно: если её муж не хотел что-то говорить, то никакие силы небесные или земные его не заставят. В доме было прохладно. Небо за окном превратилось в густую чёрную кашу, поглотившую и звёзды, и луну, только далёкие блики фонарей не позволяли этому тёмному покрову поглотить ещё и землю.Док пошарил по тумбочке рукой, ища очки. В последнее время он, к своему удивлению, стал видеть чуточку лучше, но расстаться с окулярами не мог. Беликов оглядел спальню, замечая притаившуюся в дверях фигуру друга.—?Иди сюда, если хочешь,?— пригласил Док, хлопнув по краю кровати.—?Ты тоже это видел, да? —?спросил очевидное Гоша.—?Мне казалось, что это был твой сон,?— честно признался Дмитрий.—?Мне тоже, только, мне казалось, что это с самого начала было неправильно. Мне снилось, будто я снова попал в твоё тело, такое уже было.Они замолчали. В последнее время их сны одни на двоих приносили слишком много беспокойного, но не только сны оказались проблемой, менялось что-то в них самих. Док уже не мог с уверенностью сказать, что было его мыслями, желаниями и настроением, а что принадлежало Гоше.—?Мне кажется, нужно снова написать той девушке,?— произнёс Док, вздохнув. Что-то подсказывало ему, что он снова вляпался во что-то вряд ли действительно хорошее, Гоша согласно кивнул.—?Я принесла чай,?— произнесла Ольга, замерев в дверях. Она не подходила ближе, так как видела внимательный взгляд мужа, направленный на пустое пространство. —?Он опять здесь, да?Она поставила чай на прикроватный столик, уходя на кухню. Пожалуй, Беликова была рада тому, то не видела Гошу, она не могла не винить его в том, что происходило с её мужем, даже если понимала, что и его пациент является всего лишь жертвой обстоятельств. Желание защитить смешивалось в ней со злостью, слишком много странного и плохого принесла с собой смерть Георгия.—?Она ненавидит меня,?— безразличным тоном заметил дух, проследив за фигурой Ольги. Док молчал, он устал говорить с женой на эту тему, она была слишком упёрта из-за любви к нему.—?Иногда мне кажется, что я не могу отличить твои чувства, от моих,?— пробормотал Дмитрий, меняя тему.—?Мне тоже так кажется. Иногда мне хочется выпить чай, прочесть книгу или сделать что-то глупое, из твоих дурацких привычек,?— согласился Гоша.—?Вряд ли это хорошо,?— кивнул Док. —?Я напишу сегодня Душновой.—?Напиши, а пока поговори с ней,?— призрак махнул хвостом в сторону кухни. —?Знаю, что тебе тяжело сейчас, но она действительно любит тебя.Дмитрий устало улыбнулся. Гоша вернулся в кресло, но сон не шёл. Приснившийся им двоим кошмар стал не такой уж редкостью, это действительно пугало духа. Что, если он слишком долго оставался на земле или что-то случилось тогда, когда они проводили ритуал? Что, если Доку тоже что-то угрожает? За себя дух особо не переживал, он-то уже умер, а вот Беликов был вполне жив и здоров, но надолго ли?Док подошёл к жене, аккуратно приобнимая её со спины.—?Всё будет хорошо,?— шептал он, а она качала головой, пытаясь сдержать дрожь в теле. Ольга хотела верить в то, что всё хорошо, но что-то не давало ей быть в этом уверенным. Она кусала губы, стараясь заглушить рвущийся из сердца отчаянный стон, потому что хотела быть сильной. Беликова всегда старалась быть сильной, особенно сейчас, когда с Дмитрием происходило что-то странное.—?Пошли спать,?— устало пробормотала Ольга, позволяя обнять себя крепче. Они были женаты больше десяти лет, но до сих пор отчаянно крепко держались друг за друга, хоть порой казалось, что они слишком приелись и насытились своим супружеством.Дмитрий ощущал непривычное успокоение, лежа рядом со своей женой, но вместе с этим, к его чувствам примешалась какая-то жалостливая обида, не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что это не его чувство, оно принадлежало Гоше, покинувшего мир раньше, чем он сам бы смог насладиться подобными отношениями. Это было действительно печально, намного печальнее, с учётом того факта, что призрак пациента лежал на кресле в соседней комнате и через образовавшуюся связь духа и человека ощущал это тепло, которое никогда не принадлежало ему.Утром Док действительно написал Ольге Душновой. Он не особо рассчитывал на быстрый ответ, как он понял, девушка тоже училась, а потому не стоило лишний раз отвлекать её.Холодное утро начала декабря показалось особенно неприветливым. От холода мёрзли пальцы, было ужасно сколько, а всё вокруг покрылось инеем. Беликов мрачно смотрел по сторонам, ощущая себя усталым и беспомощным. Кто-то действительно любит зиму, она кутает в свой ленивый и сладкий плед, накрывая глаза вуалью, но кого-то она ввергает в глубокие пучины меланхолии, обостряя и без того мрачные предчувствия.Гоша находился рядом, его по-мальчишески хрупкие плечи слегка сотрясались, его тело не ощущало минусовой температуры, но всё его существо ощущало, как замёрз Док. Призрак молчал, не желая признаваться в этом и во многом другом, что он, как будто, невольно воровал у живого человека?— это было слишком соблазнительно ощущать себя живым после смерти, но в тоже время слишком печальным, ибо время не оборачивается вспять.Сонные студенты, как цыплята, вздрагивали в холодном зале, сонно щурились друг на друга и на преподавателя, желая оказаться как можно дальше отсюда. Док прекрасно понимал их, но старался выглядеть максимально сосредоточенным, как и полагалось тому, кто занимал должность преподавателя. Холодный свет ламп в аудитории совсем этому не способствовали.Дожив до перемены, Дмитрий заглянул в столовую, купив стаканчик кофе. Гоша спал на его стуле на кафедре, вот же удобно устроился, засранец, ему не нужно вести лекции. Проверив почту, Док обнаружил, что Душнова ответила ему.Ольга Душнова: Опишите мне всё, что произошло во время проведения ритуала до мельчайших подробностей, сейчас, любая мелочь может оказаться значительной.Дмитрий задумчиво нахмурил брови, силясь вспомнить тот вечер. Прошло достаточно много времени, чтобы забыть детали, но он постарался написать обо всём, что запомнил. Ответ от Ольги пришёл через час.Ольга Душнова: нам срочно нужно поговорить. Вы в большой опасности.Честно говоря, Док не удивился, когда прочитал это, он и так знал, что вляпался во что-то крупное где-то на уровне интуиции. Он отписал ей, чтобы они созвонились вечером в скайпе, Беликов с тревогой подумал про жену, стоит ли ей знать обо всём этом, что-то настойчиво отговаривала его. Дмитрий не хотел чтобы в его шкафу пылилось слишком много скелетов, о которых не будет знать Ольга, но и не хотел пугать её возможность, самому обратиться в скелета в совершенно не метафорическом смысле.Решение утаить некоторые вещи от жены было принято тяжело, поэтому Док позвонил ей, сообщив, что задержится на работе. Он настроил планшет, убедившись, что все пациенты покинули здание клиники, после чего, убедившись, что Душнова свободна, позвонил ей.Это был действительно тяжелый разговор. Гоша лежал на кушетке, стараясь держать себя в руках, вслушиваясь в слова девушки, звучащие как приговор.—?Этот ритуал не должен был быть нарушен,?— сокрушалась Душнова, её голос рябил и звучал как-то механически. —?Я не знаю, что могу сделать, но то, что происходит. Ваши души смешались за гранью, срослись, как сиамские близнецы и разделить их теперь будет очень сложно, но это нужно сделать и сделать быстро.—?Чем это грозит? —?сразу спросил Док.—?Я точно не уверена, Вы же знаете, это очень мало изученная область, такие вещи случаются довольно редко, но, я думаю, варианта два. Либо вы сольётесь во что-то одно, как Гермафродит.—?Чего? —?возмутился Гоша, Док шикнул на него, обещая потом объяснить.—?Либо,?— продолжила Ольга,?— одна личность поглотит другую и в живых останется только кто-то один.—?Но разве это возможно? —?голос Беликова вздрогнул. —?Я хочу сказать, это звучит слишком плохо.—?Возможно,?— мрачно кивнула Душнова. —?Духовный мир развивает по тем же законам, что и материальный, но с некоторыми особенностями. Вашим душам, если хотите, личностям, не слишком комфортно из-за такого соседства, вы связаны одной цепью, как в песне, и жаждете свободы. И если чтобы освободиться одна душа должна поглотить другую, то именно это и произойдет.Гоша и Док переглянулись, подобная перспектива совершенно не внушала им доверия, но вариантов не было. Дмитрий ещё немного поговорил с Душновой, пытаясь узнать у неё, как можно замедлить процесс, что-то в его груди неприятно кололо.—?Будьте осторожны,?— предупредила Ольга, перед тем, как отключить видеосвязь,?— если с Вами что-то случится, что кто-то из вас может исчезнуть, и я говорю не просто о смерти. Если не остановить этот процесс, то либо жить останется только один из вас, либо исчезнете оба, став единой душой.Беликов не знал, какой из вариантов с большей вероятностью может выпасть им, но это был именно тот сорт знаний, с которым не хочется иметь дело. Когда звонок завершился, в кабинете воцарилось тяжелое молчание. Никто не хотел обсуждать этот вопрос, добавляя в общую картину безысходности свои мрачные краски.—?Мы что-нибудь придумаем,?— неубедительно пробормотал Беликов, собираясь домой. Гоша кивнул, он ощущал себя слишком беспокойно. Хотелось верить в слова Дока, но теперь, когда их чувства смешивались, как акварель, верить не получалось.+++Олежа стоял у окна, поглядывая на пустынную улицу внизу. Он остался в комнате, потому что накануне поссорился с Димоном, тот снова вёл себя, как мудак, что начало выводить из себя духа. Может быть, кто-то и считает смерть поводом для шуток, но Душнов был сыт этими шутками по горло.В комнате было тепло, хоть дух и не мог в полной мере ощутить это, но ему нравилось думать о том, что здесь тепло. Погода за окном ввергала его в некоторое сомнамбулическое состояние, после смерти невольно становишься более чувствителен ко всяким проявлениям природы: будто то проливной дождь, снег или град, а может быть, жара под сорок.Олежа думал о том, что через каких-то три с половиной недели все разъедутся и он снова останется в полном одиночестве с тяжелым сердцем и невыполненными пунктами в тетради. Димон всё находил отговорки для того, чтобы не разбираться со всем этим, а Душнов терпел, только вот терпение имеет свойство заканчиваться, а лжецов никто не любит.Парень приоткрыл окно, впуская холодный декабрьский ветер. Прикосновения ветра были до странного приятны, казалось, что вместо обычного порыва воздуха, к нему прикасается что-то гораздо большее, что-то живое, полное тайн и какого-то своего смысла. Не зря же человечество столько лет поклонялись духам природы.Перед глазами встали злосчастные пункты в тетради и тут Душнов явно чего-то не понимал. В пункте точно было про курение, но ведь он курил однажды, в начале лета, когда только-только освоился со своим новым телом. Это было так странно. Возможно, что для того, чтобы проделать некоторые вещи, ему нужно иметь тело, в конце-концов, курить, когда у тебя в буквальном смысле нет лёгких гораздо проще, чем когда они есть.После очередной ссоры Олежа действительно не хотел просить помощи у этого придурка, если Шашлыку нравится строить из себя крутого парня, который не помогает ботаникам, вроде него, то нечего было начинать всё это. Иногда Душнов просто не понимал других людей.В общежитии было довольно тихо, в такую погоду половина студентов была на парах, а другая нежилась в теплых кроватях, не испытывая никакого желания выходить наружу. Что ж, даже Олегсию Душнову порой не хотелось идти на пары, правда, он всегда на них приходил, но это совсем другая история.Впереди разворачивалась зима и парень с тоской подумывал о том, что это будет первая зима, которую его родные проведут без него. Он бы хотел быть с ними в этот момент, хоть и понимал, что вряд ли от этого был бы какой-то толк, просто ему хотелось видеть их лица и знать, что несмотря на случившееся, они находят в себе силы жить дальше.Где-то в коридоре раздались шаги, совсем рядом с комнатой, Олежа нахмурился, закрывая окна, к нему не часто приходили гости и в последний раз это закончилось его смертью. Выглянув сквозь дверь, он замер, как окаменелый, это был Антон.В душе что-то кольнуло при виде этого парня, как же он изменился, да. Звёздочкин был единственным человеком, которого Олежа мог назвать своим другом, они часто писали вместе дипломы и курсовые, помогали другим студентам, пожалуй, Душном мог бы сказать, что испытывал к этому человеку тёплые и, возможно, нежные чувства, потому что не любить Антона было сложно. Он всегда казался каким-то идеальным, на него всегда обращали внимание окружающие, он был местным божком, потому что его отец имел карманы, набитые деньгами, а ещё потому что Антон был очень харизматичной личностью.Подумать только, совсем недавно они обсуждали планы на магистратуру, а теперь стоят по разные стороны двери не только комнаты общежития, но и загробного мира. Пожалуй, Олеже действительно не хватало возможности поговорить с Антоном, особенно в самом начале, когда он был напуган и не знал, что делать. Звёздочкин всегда, казалось, знал, что нужно делать.Антон молчал, странно смотря на закрытую дверь. Его лицо на первый взгляд, выражало безразличие, но Душнов слишком долго знал этого парня, чтобы купиться на показную холодность. Хоть они никогда не говорили по душам, не увидеть некоторые вещи было невозможно.Звёздочкин не говорил никаких речей, он не выражал сочувствие и сожаление открыто, но его глаза, о, эти глаза Олежа мог бы узнать под любой маской и они говорили ему больше слов.—?Мне так жаль,?— произнёс Душнов, понимая, что его не слышат, но не отказываясь от своей затеи. Ему хотелось многое сказать Антону, потому что они были друзьями, а люди склонны говорить тем, кто был дорог о важном. —?Надеюсь, это не сильно выбило тебя из колеи. Ты всё такой же идеальный, как и тогда. Стал магистрантом, говорят, что на тебя молится весь курс, я не удивлён. Правда ты перестал писать работы, почему?Антон не отвечал. Постояв ещё какое-то время напротив закрытой двери, он развернулся, уходя прочь. Это была дань памяти, только неясно, почему именно сейчас.Эта встреча растревожила духа, ему вновь захотелось сделать что-то нелогичное, снова попробовать курить, только от этого не было никакого толка. Антон ушёл, оставив ощущение безнадежности и скорби. Какой же этот парень сильный, сложно играть героя, когда твой отец своего рода Дарт Вейдер.Димон вернулся через пять часов, он был продрогшим, раскрасневшимся с холода и достаточно усталым, однако, даже в таком состоянии заметил, что что-то не так, например, что в комнате стоит дубарь.—?Какого чёрта, ты открыл это сраное окно? —?тут же смекнул в чём дело шашлык, наезжая на соседа. —?Если тебе всё равно при какой температуре существовать, то мне?— нет.Олежа безучастно взглянул на него, ничего не сказав. Этот взгляд насторожил Димона, обычного скромного ботаника и кляпом не заткнёшь, а сейчас молчит, да ещё вид такой. Шашлык тряхнул головой, да какая ему, собственно, разница, обижается до сих пор? Ну его дело, у него ведь целая вечность, чтобы насладиться своей обидой.Димон честно пытался игнорировать соседа, но у того был настолько притрухнутый вид, что парень не выдержал и, если бы мог, обязательно бы встряхнул духа за шкирку, чтобы тот сразу же выложил в чём дело.—?Какая тебе разница? —?осведомился Олежа, после того как шашлык задал ему пару вопросов.—?Надоело на твою скорбную мину смотреть.—?Ну уж прости, я умер, мне положено,?— огрызнулся дух.—?Ой, какие мы нежные, я вообще-то в курсе, и это не повод строить из себя чёрт знает что.—?Знаешь что? —?не выдержал Душной, подлетая к Димону поближе и ровняясь с ним,?— иди в жопу.Первые пару секунд Побрацкий ощущал весьма сильную степень удивления, но быстро взял себя в руки, ухмыляясь, а у его доморощенного ботана начали расти зубки. Олежа нахмурился, не такой реакции он ожидал от Шашлыка, совсем не такой.Димон хлопнул себя по карманам, выуживая пачку сигарет. В последнее время он старался курить меньше, потому что Душнов с какого-то перепуга возомнил себя его мамочкой и активно капал на мозги.—?Курить собрался? —?спросил очевидное Олежа.—?Нет, блин, повторять твои акробатические трюки.—?Я тоже хочу.—?Что?Вот теперь Побрацкий был действительно удивлён, если не сказать больше. Ситуация была максимально странной, во-первых, призраки не курят, в этом Димон был уверен, как и в том, что солнце встаёт на востоке, во-вторых, даже если бы духи и курили, то уж точно не этот конкретный индивид, и, в-третьих, да какого чёрта сегодня вообще происходит?—?Ты же не умеешь,?— ляпнул первое, что пришло в голову.—?Я пробовал, правда уже после смерти,?— пожал плечами Олежа.—?И… это типа… ну… я хочу сказать, ты же дух, ты вроде как не можешь.—?Я не получаю от этого удовольствия или успокоения,?— подтвердил Душнов,?— но мне всегда было интересно, что люди находят в этом. Ты давно куришь?—?Класса с седьмого, наверное, не знаю. Все крутые мальчишки курили за гаражами, вот и я с ними.—?Пытался быть крутым,?— фыркнул дух. —?Не думаю, что это круто. Вы просто портите себе здоровье.—?Ой, нашёлся мне тут ценить прекрасного,?— съязвил Димон. —?Тебе-то откуда знать?—?А я бы хотел.Побрацкий нахмурился, он тоже вспомнил про злосчастный конспект, что ж, наверное, стоит поделиться сигареткой, почему нет?—?Стой, ты ведь говорил, что курил, так? Почему тогда этот пункт остался? Ты мне врёшь?—?Нет,?— возмутился Душнов. —?Наверное, всё дело в том, что будучи духом, я не могу сделать это так, как нужно, мне необходимо тело.—?О, нет,?— попятился Димон, вспомнив свой не самый приятный опыт с вселением в его тела духа. —?Даже не думай, я на это не подписывался.—?Но ты ведь обещал помочь!—?А если бы у тебя там был пункт?— лишиться анальной девственности, я тоже должен был тебе помогать? —?рявкнул Шашлык.—?Мудак! Какой же ты мудак! —?не выдержал Олежа, отворачиваясь и занимая место на кровати.Димон хмыкнул, бросив довольный взгляд в сторону духа. Что ж, ему нравилось быть мудаком, он не отрицал этого. Только вот мудаком по-настоящему Шашлык не был, а потому через какое-то время начал испытывать неприятное, зудящее чувство вины. Совесть, спавшая долгие годы так крепко и сладко, что легко сходила за мёртвую, почему-то решила, что настал идеальный момент чтобы проснуться, по крайней мере, это выглядело именно так.Больше часа Побрацкий промучился, ощущая нудящее желание извиниться, но это казалось ему глупым и сопливым, да он в последний раз извинялся в классе пятом, наверное, тем более?— перед кем? Душнов сам виноват, нечего было лезть к нему.—?Ладно,?— буркнул Шашлык, проигрывая последний раунд в битве со своей совестью. —?Хочешь покурить?— ладно, только по-быстрому.Олежа хотел было сказать, что уж как-нибудь обойдется без чужой помощи, но вовремя вспомнил, что комната не кишит желающими предоставить на время своё тело. Что ж, иногда во имя великих целей приходится идти наперекор собственным принципам, так что, можно и потерпеть.—?Ты уверен? —?всё же уточнил Душнов, замечая, что Побрацкий нервничает.—?Ещё один вопрос и будешь разбираться с этим сам,?— буркнул Димон.Что ж, Олежа дураком не был, а потому решил не мешкать, тем более, сосед вполне мог передумать. Наклонившись к Побрацкому ближе, он резко поцеловал его, отчего Димон, вполне ожидаемо дёрнулся. Он хотел возмутиться и отцепить от себя призрака, но его пальцы проходили сквозь тело Душнова. Шашлык открыл рот, желая высказать всё, что думает об этом в весьма нецензурной форме, но этим дух и воспользовался, проникнув в чужое тело.Было непривычно вновь ощущать тяжесть гравитации, пульс, дыхание и многие из того, на что при жизни не обращаешь особого внимания. Это ощущение было так приятно, что хотелось радостно жмуриться, как кот на солнце. Где-то на задворках сознания звучали маты Побрацкого, но Олежа решил, что ответит ему после.Механизм вселения до сих пор был полностью непонятен, но сейчас Душнов не хотел забивать и свою и чужую голову, решая эти вопросы. Он сделал несколько движений руками, покрутил головой в разные стороны, как же приятно снова вернуться к жизни.—?Эй, ты, мы вроде как только на покурить договаривались,?— крикнул Шашлык, поняв, что его брань не получает должного отклика.—?Да, сейчас, прости.—?Немножко по-гейски,?— съязвил Шашлык, вспоминая свой первый опыт прибывания в состоянии призрака. —?Боюсь узнать, что у тебя не ?немножко?.Душнов не ответил. Он старался получить от этой возможности как можно больше впечатлений, запомнить больше ощущений. Он запоминал всё: ощущение холода и ветра на щеках, запах мороза, текстуру сигареты, тепло рук Побрацкого, рельеф свитера, запах дыма и горечь пепла. Он впитывал в себя ощущения и знания, подобно ребёнку, радуясь тому, что может ненадолго покинуть объятия смерти.Шашлык наблюдал за ним где-то из глубины собственного сознания [1], ощущая странное, несвойственное ему умиротворение. Это было чем-то невероятным, сбивающим с толку, но однозначно неплохим.Олежа курил медленно и даже позволил себе вольность?— он пару раз прошёлся по комнате, пока Шашлык окончательно не разворчался, как старый дед. Покидать чужое тело было довольно легко, хоть и немного печально. Сколько всего проходит мимо, когда связи с физическим миром порваны, как старый парус после шторма.Димон долго ворчал и возмущался произошедшему, ему совершенно не понравились методы Душнова, но он нашёл в себе силы не акцентировать на этом внимание, только пообещал, что больше никакого вселения в тело не допустит, так что пусть Олежа выкручивается как хочет. Дух согласился, не слишком обижаясь на соседа, это было и правда сложно принять.Когда ещё один пункт в конспекте вычеркнулся, дышать стало как будто свободнее, что довольно забавно, если вспомнить, каким именно пунктом он воспользовался. На город надвигалась ночь, темнело, а в комнате всё ещё пахло горьким сигаретным дымом, смешанным с надеждой на освобождение. Если подумать, свобода всегда пахла дымом, и этот случай не был исключением.