Vol 8(r). Ты, я, танцы (1/1)

Я бросила школу, сожгла тетрадки и портфели,Закурила сигарету, залила ее портвейном.Пьяная, полечу через забор,Теперь достаточно крутая, чтобы быть с тобой? ?—?Слышь, вставай!—?Ну чего-о-о-о-о-о?—?Вставай, кому сказала?!В уши врезается звон, а все, что я теперь вижу?— темнота.—?Я третий раз повторять не буду!Вот падла! С обреченностью стаскиваю кинутую *цензура* как боевой снаряд подушку и переворачиваюсь на спину. Вот же нежность ходячая, /цензура/!—?Я встал.Уже одетая и даже накрашенная *цензура* скептически оглядывает меня, думая, видимо, стоит ли ей швырнуться чем-то потяжелее.—?Красавчик. У тебя пять минут, а потом мы идем на свиданку.—?Куда? —?в полупрострации кошусь я на *цензура*. Как-то медленно включается мозг, никак не соображу, чего она от меня хочет.—?На свиданку. Ты меня не зовешь, приходится брать все в свои руки.П-ф-ф-ф.Остается только умыться воздухом и побить себя по щекам, чтобы прийти в адекват.—?И куда мы идем? —?осведомляюсь?с обреченностью в голосе, ибо придется собираться быстро, а я все еще сплю.—?В статьи.Полминуты спустя мы выходим из дома: я в костюме, галстуке и очках; она в джинсах и любимой футболке. Засунул свое чсв подальше, зато надел личину интеллигента и гордо размахиваю публицистическим опытом. *цензура* в своем перманентном приподнятом настроении и уже готова писать жизнеутверждающие комментарии.—?Куда мы идем? Надеюсь не к *автор, к которому у нас принципиально разное отношение*?Она хитро улыбается, заставляя меня нервничать. Не, свиданки?— это хорошо, но иногда они в нашей паре заканчиваются какой-то творческой несуразицей. Поэтому и нервничаю: я еще не отошел от факта, что закончил ?Мир каждой привязанности?, и предпочел бы пока остаться без творческих всплесков.—?О, тебе понравится!Хм. Нет, вкусу *цензура* я доверяю, но ?понравится??— понятие растяжимое. Особенно если учитывать, кто его произносит.Она присылает ссылку. Ну давай посмотрим.Статья про бету?—?Статья про бету? —?поднимаю я бровь.—?Тебе понравится.Уверенность ее тона настораживает. Сама же *цензура* весело проскакивает по строчкам и вообще выглядит так, будто жизнь удалась.Не понимая пока причину ее хорошего настроения, пробегаю взглядом по первому абзацу. А вдруг это слишком высокоморальный юмор, до которого я не дойду? Тогда же будет стыдобища!Но все сомнения рассеиваются второй же строчкой.К концу первой страницы я уже смахиваю слезу от смеха.—?Йашка? Серьезно? —?успокаиваясь от истерики, утыкаюсь в ее плечо. *цензура* нежно гладит меня, успокаивая.—?В тот раз была серьезная тема, так что я подумала, почему бы не поразвлечься.Солнышко улыбается, перечитывая. Рад, что ей так же весело, как и мне.—?Ох, ты уже оставила коммент?—?Угу,?— не собирается скрывать она.Читаю мысли, оставленные ею. Мило. Ты такая толерантная, солнце, просто невозможно! Но…—?Тоже оставишь?—?Мне кажется, тут не хватает толики адекватности. А вдруг другие юные авторы прочитают и решат, что все так? Не думаю, что будет весело.*цензура* с интересом наблюдает, как я хожу вокруг, потом около, притаскиваю адекватные слова, строю фразы. Занятие утомительное, но, я уверен, полезное.—?Готово.Смотрим на мой коммент. Как по мне, выглядит вполне дружелюбно и полезно. Но вдруг эту оценку дает чсв, а не разум?—?М? —?тыкаю я в слова.—?Выглядит отлично,?— кивает *цензура*. Я хватаю ее за запястье, притягиваю к себе и целую в щеку.Возвращаемся мы оба в приподнятом расположении духа. Хорошая свиданка, легенькая, даже мозг почти не пришлось включать. А главное?— повеселились.Но *цензура* разбудила меня, значит, я теперь бодр и готов к активным действиям. Поэтому треплю *гав* за ухом, но не спешу разуваться.—?Ты сваливаешь куда-то? —?недоуменно смотрит на меня уже вошедшая в квартиру *цензура*.—?Это была твоя часть свиданки, теперь будет моя. Пойдем. —?она смотрит неодобрительно. —?Да не бойся, никаких больше Мерседесов в Делимобиль, я понял. Пойдем.Если бы мне поставили задание найти человека с самым кислым лицом на планете, я бы без раздумий взял *цензура* в тот момент, когда она поднималась со мной по ступенькам. Увидь знакомые нас вместе, сказали бы, что Вселен опять издевается. И это с учетом, что я не издеваюсь над ней в принципе!—?Нас запалят менты.—?Успокойся.—?И посадят на четырнадцать суток!—?Расслабься.—?Ты надо мной издеваешься!—?Да хватит орать! —?разворачиваюсь я к ней,?— А то нам и правда конец!Она надувает щеки, но покорно идет за мной молча. Я щелкаю ключом, надеясь, что у бабулек с этого этажа уже не очень хороший слух. Хотя тут еще и нюх, и опыт… так что, если честно, просто уповаю на удачу. Снимаю замок. Мы с *цензура* осматриваемся, но, кажется, фортуна на нашей стороне.—?Не говори, что не нравится.По ее лицу совершенно не понятно, скрывает ли она эмоции или действительно ничего не чувствует. Только я думаю, где бы нам лучше постелить плед, как чувствую, что она упирается носом в мое плечо.—?Красиво.Она откровенно не сопротивляется, и я позволяю себе обнять солнышко.—?Ты еще не была здесь?—?Неть.Целую ее в лоб, давая понять, что все в порядке и она может спокойно оглядеться. Мы стоим, рассматривая пейзажи *город*, наслаждаясь летним ветром и солнцем. Дом *цензура* высотный, так что до нас даже почти не доносятся звуки суеты. Как будто личный островок посреди океана стали и бетона. Только для нас.—?Но если нас загребут менты, тебе и расхлебывать! —?шипит она.Да, конечно, солнышко, всегда пожалуйста.Мы откупориваем вино и раскладываем фрукты на покрытии из резиновой крошки. Тайные желания *цензура* не оправдываются, и доблестных сотрудников ни я, ни она пока не слышим.—?Ты будешь пить сидр? —?косится она на полулитровую бутылку. Я пожимаю плечами,?— И кто из нас еще мужик, Вселенский?Определенно ты, солнышко. Это даже не обсуждается. Наливаю ей вина. Чокаемся. За то, что мы так случайно встретились, любимая.—?Атмосферно, да? —?отрываю себе еще черешенку.—?Неплохо. Не думала об этом в таком ключе.Она потягивает вино и смотрит вдаль. Похожа на натурщицу Эдварда Мунка.—?Люблю российские города. Думаю, в них есть очарование. То, что мы считаем обыденностью, отражается в зеркалах души. И только остановившись, мы действительно осознаем, что все вокруг нас?— прекрасно.Глубокий вздох.—?А еще пафоснее и запутаннее можно?—?Не, это край,?— подумав, признаю я. —?Но можешь спросить меня про мироощущение или про ?Стального алхимика?, тут я готов говорить так витиевато и запутанно, что даже сам не разберусь.—?Нет, я спрошу про Алхимика, а ты тут же и откинешься,?— справедливо рассуждает *цензура*.Но конец! Финал! Это осознание, что Эд и Ал могли совершить обмен тел на алхимию в любое время, а все это путешествие было для того, чтобы Эд осознал сущность алхимии, признал ее инструментом, а не целью! АХ!Срочно надо переключаться!—?Когда ты познакомишь меня со своими родителями?*цензура* давится персиком.—?Чего?! С кем, /цензура/?!—?С родителями. С теми, кто создал тебя как автора. Я хочу с ними познакомится!Ага, сейчас. Разбежался.—?Не раньше, чем ты познакомишь меня со своими! —?это война.Я тяжело вздыхаю. Ну почему с ней всегда так сложно? Почему бы просто не рассказать? Я же ее не о педофильных фантазиях о ребенке-Гильгамеше спрашиваю!Примечание от *цензура*: когда я во время редактирования прочитала этот абзац, то издала такой вопль ярости и негодования, что на меня упала штукатурка. Ребенок Гильгамеш?— это священно! —?Ты их уже знаешь, я тебе Америку не открою.—?Ты так-то моих тоже знаешь, так что не выпендривайся тогда!Ну хорошо. Давай играть.—?Моя мама?— Идея. Идея найти. Порассуждать. Не писанина ради писанины, а письмо ради содержания. Идея понять… через персонажей. Рассказать миру то, что я чувствую. А моего отца зовут Желание. Донести то, что я считаю верным и правильным, чем хочу поделиться. Желание показать свое творчество и получить на него отклик. Поделиться идеями. А, ну и Выпендреж, конечно, без него никуда. Двигатель моего прогресса, не меньше.Смотрю на нее. Шутки шутками, а делиться с ней личным?— ничем не уступает эстетическому оргазму. Ты и твоя ментальная близость, *цензура*,?— то, без чего мне теперь не обойтись.—?/цензура/ ты глубокий.—?Спасибо за оценку,?— улыбаюсь я и снова целую ее в щеку,?— а теперь твоя очередь. Ты обещала.—?Да ты и сам все знаешь! —?она очень живо кусается словами,?— Ничего вот такого вот (~???)~. Люблю Гила, люблю Энкиду, люблю Гилкиду! Fate! Веселье, Вселен, я развлекаюсь!В ее глазах блестят озорные огоньки. Она?— что-то совсем другое, неизведанное, такое далекое от меня, что, кажется, мы никогда не пересечемся в творчестве.—?Я знаю, что это не все. —?хватаю ее и притягиваю к себе. Она сопротивляется, как кошка, которую тащат в ванную, но я все равно целую ее губы. —?И однажды ты мне расскажешь!Шипит и кусается, называет меня извращенцем и ужасным типом. Царапается, извиняется. Утыкается носом в плечо и ластится.—?Однажды. Но не сегодня,?— мягко шепчет, пока я глажу ее по волосам.—?Как скажешь.Мы допиваем алкоголь. Солнце клонится к закату. Красиво, ничего не скажешь. И только с ней. Холодает. Хоть вечер и летний, а все равно, похоже, ветер северный.—?Потанцуем? —?встаю я*цензура* смотрит с сомнением.—?Танцы? Вдвоем? Ты и я? Не думаю, что это хорошая идея.—?Да ладно тебе!—?Мы друг друга поубиваем, пока только музыку будем выбирать!—?Ты под ?Немного нервно?, я под ?Пошлую Молли?. Все окей. А потом мы устанем и пойдем спать, как тебе?—?Звучит как идиотский план.—?Ну и отлично. —?протягиваю ей руку. Она, недолго думая, берется за нее и тоже поднимается,?— а начнем с медляка.Жду, пока телефон найдет колонку, и выбираю трек. Кладу руку ей на талию, она, слава Богу, недолго думает и соглашается с этим распределением ролей. А то с нее сталось бы заставить меня танцевать в женской позиции.Три, два, один… *цензура* смотрит на меня убийственно. Я не могу сдержать улыбку, чем вызываю еще больший ее гнев. Песня исполнителя, которого она на дух не переносит, разносится по крыше.—?Ну ты и /цензура/!—?От /цензура/ слышу.Она корчит рожу и делает шаг. Вальсируем.