За завтраком (1/1)

За завтраком собирались все?— это было неписаной традицией, равно как и кофе со сливками. Ну, или чай, если кто-то не пил кофе. Ещё одной традицией было то, что завтраки Тхурингветиль готовила собственноручно, исходя из вкусов всех собравшихся, кроме Лангона?— этот был всеяден, а варить на завтрак рис с рыбой мадемуазель считала кощунством. Достаточно было его непонятного чая, который Готмог со свойственной ему прямотой обозвал ?мочой дохлого Мурзика?, а Лангон, вскинув бровь, поинтересовался, откуда у камрада такие познания. Вступать в конфронтацию с контуженым немцем Готмог посчитал ниже своего достоинства, да и инстинкт самосохранения орал, что это дурная идея. Поэтому он только хмыкнул и тактически отступил, спрятавшись за лежавшей рядом газетой. С газетой в руках его и застал Бауглир, спустившийся, как всегда, в сопровождении рыжего сотоны.—?Доброе утро, месье, Майрон,?— о, а вот и мамзель явилась, с подносиком, по-приличному,?— присаживайтесь, сейчас принесу оладьи.—?Мерси, Тхури, вы крайне любезны. Товарищ Валараукар, что интересного пишет молодая советская пресса?—?Ась? Чо, шеф? —?Готмог так увлёкся статьёй, что пропустил обращённый к нему вопрос.—?Месье Бауглир спрашивает: нашёл ли ты буквы знакомые, а если да?— что сложить получилось?Готмогу стало обидно: читать он вообще-то умел, правда, не всякую заумь, которую читали шеф и немец, а вон про того же Шерлока Холмса, например. Даже плевать, что легавый почти?— всё равно интересно!—?Шеф, да скажите вы ему! Чо он ко мне цепляется?!—?Майрон, хватит задирать Готмога, право.—?Я не задираю! Я просто спросил?— что там интересного в газете пишут!—?Да пакость всякую пишут! Вона чо творится! —?и Готмог принялся вслух читать так возмутившую его статью:?— ?Третьего дня в петроградский трамвай вошёл полностью раздетый гражданин. На возмущение кондуктора и пассажиров, гражданин заявил, что он является членом общества ?Долой стыд? и намерен в таком виде доехать до нужной ему остановки. Но поскольку гражданин не оплатил проезд, то был выкинут из вагона кондуктором, при поддержке возмущённой общественности?. Тьху! Это ж надо чо удумать?— без портков на улицу выйти! Эка пакость!—?Ну-ну, товарищ Валараукар, я разделяю ваше возмущение, но что поделать?— новая власть и новые правила жизни. —?Мелькор отхлебнул кофе, подумал и добавил в чашку две ложки коньяка из стоявшего на столе графина. Майрон на это только возмущённо фыркнул, но ничего не сказал, продолжая макать в варенье оладушек.—?Энто какие ж правила-то, шоб без портков ходить! И так с властью энтой мужика от бабы не отличить! Вот при царе в этом вопросе лучшее было: и без портков не ходили, и мужики на мужиков похожи были, окромя всяких декадентов! Энти-то завсегда с идиотством! А ща чо? Идёшь ты по улице, а впереди тебя дамочка. Ты ей: ?Гражданочка, обождите!??— а она разворачивается, и нате вам: не гражданочка энто, а товарищ! И смотрит, главное, падла, так… В рожу бы дать?— так мильтон на углу косится. Плюнешь, буркнешь: звиняй, дескать, не признал с заду?— и валить. Так что в энтом, как его по-научному-то, вопросе было при царе понятнее!—?Половом вопрос, Готмог? —?Майрон наконец одолел оладью и обратил своё внимание на Готмога.—?Чо? Каком половом? Пол-то тут с какого боку?! Шеф, чо он издевается?!—?Кхм, Готмог, вопрос и вправду половой, если, как вы выразились, ?по-научному?. Пол, милейший, это не только доски.—?Тьху, заумь какая! Вот все беды от энтой власти новой! Вона чо ещё пишут, послушайте! ?Общественность Петрограда крайне обеспокоена превращением мужских уборных в притоны содомитов. Вот что рассказал нам рабочий Путиловского завода, попросивший, чтобы его имя не указывали в газете. ?Я пошёл в уборную, ну, нехорошо по углам-то, а там какой-то неизвестный схватил меня и под угрозой отрыва принудил к онанированию. Чтобы не пострадать, пришлось согласиться, и только милицейская облава спасла меня от дальнейших ужасов?. —?Готмог закончил читать и с ужасом уставился на остальных:?— Шеф, да чо эт такое-то?! Как же ж можно-то?! Живого человека!—?Ладно вам, Готмог, вам-то это точно не грозит. Так что не будет вам никакого членовредительства.Но Готмог никак не мог успокоиться и продолжал нервно возмущаться, пока это не надоело уже Тхури.—?Ну послушайте, Готмог, милый, месье совершенно прав: вы не в Петербурге и вам совершенно точно ничто не угрожает. Кушайте уже, а то Майрон все оладьи съест.В подтверждение её слов, Майрон цапнул с блюда последний оладушек и быстро отправил его в рот. Готмог проводил оладью печальным взглядом, отхлебнул порядком остывшего чаю и вздохнул.—?Кстати, Готмог, как называется эта ваша газета?—?Ась, шеф?—?Газета, говорю, как называется, что вы сейчас нам зачитывали.—?А, дык ?Красный фонарь?, какая-то петроградская…—?Так вот, чтобы я её больше не видел. Ни сейчас, ни вообще. А будете такую дрянь в дом носить?— выселю. Понятно?—?Понятно, чо ж непонятного-то… никакого досугу культурного!—?Ах, вам не хватает культуры? Ну что же. Сегодня будете сопровождать Майру в оперу?— я поехать не могу, а моя прелесть очень хотела послушать. Ну и чтобы совсем не жаловались?— выдам вам Гомера из личных запасов.Готмог застонал. Спасибо, хватило ума не вслух. Ехать с рыжей пакостью в оперу! Это ж не наказание?— это ж хуже! И Гомеров этих он и подавно не знает! Да ещё из личных шефовых запасов! И явно ведь не коньяк…Страдания прервал голос мамзели.—?Месье, вы закончили завтрак? Если да?— я прикажу убирать со стола.—?Мерси, Тхури, буду вам очень признателен. И завтрак был, как всегда, восхитителен.—?Тхури, спасибо вам! Оладьи?— чудо какие! Мэлко, а к нам сегодня ещё Саша придёт?— у него что-то по тому делу нашлось, обещал принести бумаги!—?Майрон, милый, я правильно поняла?— придёт этот чекист?—?Да, мадемуазель, а что?—?Лизетт, Лизетт! Закончите убирать со стола?— спрячьте все приборы, подсвечники и пепельницы!Началась обычная утренняя суета, и только Лангон с Готмогом не принимали в ней участия. Первый медитировал на конторские книги, высчитывая, где ещё можно сэкономить, а второй тяжко вздыхал о несправедливости этого мира к честным уркам.