27. (1/1)

Следующее утро выдалось очень дождливым и пасмурным. Небо было серым, дул сильный ветер. Такая погода ещё больше тревожила Амилию. Да и я тоже переживал. Мы добирались до практики чуть дольше обычного из-за луж и порывов ветра. С холма было видно, как бушевало море. Мы с девушками почти закончили фреску. Пастор не подходил сегодня. Он только молился. Безустанно и самозабвенно. Мы надеялись, что дождь кончится, ведь даже зонты не помогали спрятаться от потоков воды. Но погода не поменялась. Придя в дом, мы втроём оглядели друг друга. Все промокли до нитки ниже пояса. Я поднялся наверх. Комната Кадиша была так и открыта. Он всё ещё не вернулся…В нашей комнате никого не было. Дверь балкона была открыта, отчего создавался сильный сквозняк. Я закрыл дверь и принялся переодеваться. Когда я надевал футболку, я увидел сумку Конора, в которой он носит инструменты. Так он уже был дома?Я решил набрать его. После непродолжительных гудков в трубке раздался шум.-Алло! – на повышенном тоне воскликнул Конор. -Конор, ты где? – погромче спросил я.-Короче, Амилия решила пойти сама искать этого… Кадиша. Я не смог её остановить… в общем… Я с ней…!Его было плохо слышно, но я разобрал. Это в духе Амилии, несчастная девушка. Ох…-Не задерживаетесь! Погода портится…!-Понял! На связи…!-Ага…Я убрал телефон и вздохнул. Придурок… Я про Кадиша.В дверь постучали. Через секунду зашла Матильда.-Учьитьель сказать, что ждать исчо час…Я прикрыл глаза.-Как думаешь, у него будут проблемы?Черноволосая укуталась в кардиган и села на диван.-Есльи он пьил… Нье знать…Я покивал.-Хочешь чай? Чтобы согреться?Она улыбнулась и кивнула.-Si, у мьенья всье руки холодно… Только я буду кофье…Я встал и взял девушку за руку. Мы спустились на кухню, и я заварил девушке черный кофе, а себе сделал чай. Мы поговорили о нашей работе над фреской, а потом помыли чашки и пошли наверх. Из ванной вышла Анна.-Привет, ребята, - проговорила она, суша волосы полотенцем. Мы поздоровались с ней.-Он так и не пришёл.-Да, так ещё и Амилия пустилась его искать. Конор пошёл с ней.-Да ладно, - на выдохе протянула Анна и поморщила губы.-Ужье почти пройтьи час. Есльи он…-Beh, deve essere lo stesso - chi è venuto! – вдруг разразился голос Мистера Россини с первого этажа.(?Ну надо же - кто пришёл!?)Мы все вздрогнули от такого неожиданного крика и напряглись. Неужели…-Hai mai capito cosa brilla per te? Capito, marmocchio! – прямо орал учитель.(?Ты хоть понимаешь, что тебе светит? Доигрался, паршивец!?)-Signor Rossini, stia tranquillo...! – успокаивал гнев коллега.(?Мистер Россини, успокойтесь...!?)-Hai un grande dis... Che cosa stai bevendo ?! Ecco un cretino, da lui porta anche!(?У тебя большие непри... Ты что, пил?! Вот кретин, от него ещё и несёт!?)И вот мы увидели как медленно плетётся высокая фигура вверх по лестнице. Его голова была опущена, руки цеплялись за перила, ноги еле поднимались… С него вода текла…Сзади следовал разъяренный педагог и бранил Кадиша за всё плохое. Он был необъяснимо зол и взбудоражен. В один момент гнев так овладел им, что он толкнул Кадиша в спину, отчего тот потерял равновесие и упал на колени. Второй учитель схватил коллегу за руку и постарался оттащить назад, но тот не был намерен останавливаться.-Sarai espulso! Nessun diploma per te! Nessuna magistratura! – вопил тот.(?Тебя отчислят! Никакого тебе диплома! Никакой магистратуры!?)Я была так потрясен от происходящего, что просто замер. Девушки тоже не двигались.Кадиш всё же поднялся и немного выпрямился. Его лицо было отёкшим, глаза красные, будто он ревел без перерыва целые сутки. Он неуверенно шёл к себе в комнату, не обращая на преподавателей никакого внимания. А Мистер Россини всё так и кричал об отчислении и репутации.На шум сбежались многие: открылись двери почти всех комнат, откуда высунулись головы. Кадиш достал чемодан и расхлябанно сбросил все вещи и бумаги туда. Под вопли он закрыл поклажу, взял её в руку и двинулся обратно.Преподаватель всё никак не отставал от безучастного архитектора.-Кадиш, что происходит? – спросила всё-таки Анна. Но Лурия даже на неё не посмотрел. -Esci! Che non ti rivedrò più, ti è chiaro!? – всё же остановился Мистер Россини и опёрся руками на перила второго этажа.(?Проваливай! Что бы я тебя больше не видел, ясно тебе!??)Кадиш уже спустился и скрылся. Что с ним?! Учителя говорили друг с другом, студенты все шептались. В голове что-то щёлкнуло. Я бросился вниз.Я пробежал, пропуская ступени, и через секунду оказался у едва закрывшейся входной двери. Я распахнул её, впустив холодный воздух в помещение, и вылетел на улицу.-Кадиш! – крикнул я.На середине дорожки был он. Архитектор медленно шёл вперёд и не оглядывался. Как в трансе…Я сорвался с места и подбежал к юноше. Я взял его за локоть, заставив остановиться. -Кадиш, что с тобой…?Еврей стоял и не поворачивался ко мне. От него исходила какая-то мгла. Было немного жутко…-К-кадиш… расскажи, прошу! – сказал я, облизывая дождевую воду на губах.Я не думал, что он хотя бы посмотрит на меня. Но тут он повернулся ко мне и с невероятным холодом посмотрел мне в глаза. Его ресницы слиплись, алые веки излучали боль.От имени Кадиша.Я не помню почти ничего из произошедшего за последние сутки. Лишь начало…Стоило мне покинуть дом, как меня охватил град из слёз. Как же я виноват… Моя мама… моя мама умерла… А я не никак ей не помог… Ничего больнее в жизни не чувствовал. Моя грудь разрывалась от спазмов, сердце рвалось наружу. Матерь Божья… Матерь Божья! Я побежал. Не зная, куда. Просто бежал и рыдал так сильно, что дыхание останавливалось на секунды. Стоило мне остановиться, как меня охватывал всепоглощающий страх. Я не верил в то, что произошло. Не могло такого случиться… Это же моя мама… Женщина, что заботилась обо мне первые десять лет моей жизни. Женщина, что клеила пластыри на мои разбитые коленки, готовила нам с сестрой и пела, когда мы пугались темноты. Женщина, чей запах был самым родным. Мама…!Я проклинал себя за то, что мы были с ней в ссоре. Я должен был переступить свою проклятую гордость и прийти к ней! Сказать, что я люблю её, что нет ничего, что должно разделить нас! Ничто и никто! О, мама…!Почему я не приехал! Я же всё знал! Почему не задвинул на свою работу! Ну кому она нужна, когда твоя мама больна?! Чего я так боялся? Что меня не возьмут в бюро? Я никогда себя не прощу. Никогда, сколько бы времени не прошло… Я не смогу забыть этого… мама, прости меня! Я так виноват перед тобой! Мама!Я рыдал посреди улицы и цеплялся за воздух. Рыдал, как ребенок. Боже, нет…Я не помню, но как-то добежал до церкви, где работает Тэм. Там было пусто и едва светло. Вдали распевался церковный хор. И пели они именно Лакримозу… Нет…И стоило мне увидеть тот самый лик, что напугал меня тогда своим тяжелым взглядом, как меня вновь охватила истерика. Я, не отрывая глаз от облика Девы Марии, доковылял до иконы и упал на колени перед ней.-Прости меня… - выл я и скрёб ногтями каменный пол, - о Боже, прости меня…! Я смотрел в пол, на который капали мои слёзы. Меня разрывало на части. Я надеялся, что моё сердце не выдержит. -Прости, прости, прости меня… Прости, пожалуйста, прости меня…!Я молил о прощении, но точно не заслуживал его. Кто угодно засуживает, но только не я. Мама…!Каждый раз, когда в голове проносилось слово ?мама?, я начинал плакать пуще прежнего и царапать свои же ладони. Подняв голову лишь раз на образ Мадонны и увидев, как презренно она смотрит прямо на меня, я сразу утонул в пучине беспросветной тьмы. Ведь если она не простит… то никто… не простит.Я опустил глаза и закрыл руками рот, чтобы не закричать от страха и горя. Мама, прости меня… Мама…-Alzati figlio mio...(?Встань, сын мой...?)Я поднял голову на пастора, что с сожалением и жалостью смотрел на моё лицо. Его взгляд меня не утешал, но в его очах не было осуждения. Это ли нужно мне сейчас? -Padre, sono io la colpa…(?Отец, я виноват…?)-Pentiti, figlio…(?Покайся, дитя…?)Пастор помог мне подняться и сесть на скамью. Мою дрожь было не унять.-Pentirsi…(?Покайся…?)Я зажмурился и сжал зубы. Было трудно дышать. Матерь Божья…- Mia mad-dre è morta… a causa mia…(?Моя мам-ма умерла… из-за меня…?)От сказанного меня пробрало до мурашек. Я приложил пальцы ко рту и всхлипнул.-Son-no c-così colpevole…(?Я т-так в-виноват…?)Пастор смотрел на меня и ждал, что я скажу дальше. Я же запрокинул голову и открыл глаза. И там была она… Там Магдалена, что сияла Божественным свечением. Та, чей заботливый взор сулил лишь благо, но я не верил в него сейчас. Однако я увидел в ней свою маму. Такой я её давно не видел: спокойной, доброй и всепрощающей. Её руки взывали ко мне, чтобы я дотянулся до неё. Но она там. Наверху. Мне никогда не удастся прикоснуться к её холодным рукам. Больше никогда…Я впился глазами в этот образ, чтобы ни в коем случае не встретиться взглядом с той иконой, которая карала меня одним лишь взором. Я так сосредоточился на том образе, что перестал слышать посторонние звуки. Смотря в одну точку, всё остальное начинало чернеть. Руки отяжелели. Как и веки.-Мама, - тихо сорвалось с губ.И я не запомнил ничего из того, что сказа мне пастор тогда. Я будто был не там. Я был наедине с Божьей Матерью и каялся ей в своей халатности. Она не кивала, не моргала. Она слушала моё молчание. На землю меня возвращали звуки органа. Они будто тянули меня вниз, пока я пытался что-то донести до Мадонны. Но она выглядела так, будто и так поняла. Но лишь в те секунды я обрёл немного покоя. Вернувшись, я перестал плакать. Прости меня…Сухо поблагодарив пастора, я вышел из церкви. Дальше почти ничего не помню. Я пил так, будто водка была водой. Я ночевал за столом в баре, после чего снова пил. Мой телефон звонил, но я ни разу не поднял трубку. Мне нужно было забыться так, чтобы вообще не помнить даже своего имени.От имени Тэмхаса.Я не думал, что он хотя бы посмотрит на меня. Но тут он повернулся ко мне и с невероятным холодом посмотрел мне в глаза. Его ресницы слиплись, алые веки излучали боль.-Где ты был? – спрашивал я.Его лицо было таким белым и пустым, что это больше походило на маску. -Я возвращаюсь в Рим.Я нахмурил брови и помотал головой. Его голос был ниже обычного.-Ч-что…? Почему?Кадиш молчал, будто собирался с мыслями. Ни одна мышца не дрогнула.-У меня умерла мама.О господи… Я не ожидал… услышать… этого… Боже, какое горе…-Боже, К-Кадиш…Никаких слов не мог подобрать. Но что тут скажешь? Боже, это так страшно…-Боже, мне так жаль…Юноша положил руку на мою кисть, что лежала на его локти, и аккуратно снял её.-До свиданья… Он уже разворачивался, чтобы уйти. Но мне стало так больно за него, что я без раздумий обнял его и положил руки на его лопатку и поясницу.-Господи, Кадиш, держись, - что-то промямлил я. Любые слова казались неуместными. Он вздохнул. Я думал, он уйдёт без каких-либо слов. Но он опустил чемодан на землю и крепко обнял меня в ответ. В это мгновение я был так рад, что он это сделал. И я был рад только потому, что он не стал строить из себя глыбу, а проявил человеческое чувство. Кадиш приложил щеку к моей голове и очень глубоко вздохнул.-Спасибо, Тэм, - прошептал он и отошёл от меня. Архитектор взял свои вещи и скрылся за воротами. В последнюю секунду я увидел его глаза, полные душераздирающей болью. Господи, Кадиш... Господи...Я стоял весь сырой под нескончаемым дождём и провожал его глазами. Мы так отдалились друг от друга. А сейчас стояли так, будто ничего и не было. Будто мы были так близки… Кадиш…От имени Кадиша.Как же много для меня значило то, что он выбежал в дождь за мной и обнял меня. Я так давно не чувствовал чье-нибудь тепла. Он подари мне несколько секунд той любви, которую излучала раньше сестра. Как он чуток. Как он добр и какой он понимающий. Тэм, будь, пожалуйста, счастлив. Ты лучшее, что случалось со мной за последнее время…Осталось сделать кое-что перед отъездом.Я постучал в дверь номера 503. Через мгновения она открылась. Я ожидал увидеть там какого угодно Мистера Женигва: расслабленным, злым, весёлым. Но не поникшим. Я в жизни бы не подумал, что в его глазах может скользить что-то, похожее на сострадание.Я сверлил его взглядом и искал в нём хоть какую-то издёвку, насмешку, чтобы выплеснуть всё на него. Но не смог. Даже если бы очень захотел. Ибо только я виноват во всём. И даже не он. Только я... -К-Кадиш, я только вчера узнал…Я сделал шаг в его сторону. Он попятился назад.-Мне очень жаль… Я не знал, что так…Я протянул ему оставшиеся наработки по интерьеру и развернулся. Больше мне здесь делать нечего. Его глаза напуганные и виноватые. Это не то, зачем я изначально пришёл, но это дало мне душевное успокоение. Пусть так...Я почти ушёл.-Если это… как-то прояснит…В общем... фу-ух... твоя мама умерла не от... наркотиков. Она умерла от множественных травм и внутреннего кровотечения.От этих слов и сморщил лицо от начинающейся истерики. Я не понял сказанного, потому что голову заняли лишь три слова: ?твоя мама умерла?…