Гжданьские труселя (1/1)

—?Нет, я, конечно, не осуждаю,?— неуверенно протянула Лиса-Алиса и задумчиво уставилась на фото сурового Андрея Александровича Агеева на дисплее Вадикового мобильного. —?Но блин! Такой генофонд пропадает!Вадик тоже кинул взгляд на сурового секси-препода, и сердце привычно бзденькнуло. Он горестно вздохнул и поерзал тощей задницей по обшарпанному стулу. Лиса-Алиса сидела напротив и только что лампой в лицо не светила, выуживая из него грязные подробности.Собственно, секретаря в юридической фирме Агеева?— Алису Лисову, или в простонародье Лису-Алису, в свою личную жизнь Вадик не приглашал. Она туда ворвалась по собственной инициативе, после того как не в меру ретиво атаковала дверь начальника. Хлипкая задвижка, которой в последнее время слишком часто пользовались и которая подвергалась такому напору не впервые, наконец сдалась под натиском круглого крепкого плечика и вылетела с болтами, а Лиса-Алиса, предусмотрительно усланная с важным партийным поручением, но забывшая подписать у шефа какую-то бумажку, ввалилась в кабинет ?дыша духами и туманами?. Андрей Александрович как раз был очень занят: закатывая глаза от удовольствия и закусывая мокрый изжеванный галстук, он вбивался в блестящую от смазки задницу бывшего студента, а ныне стажера-Вадика, по полной. Сам Вадик изящно закинул одну ногу на стол и, немыслимо прогнувшись, млел, повиснув на крепких руках начальника. За несколько минут до этого он спустил так, что забрызгал спермой предусмотрительно сдвинутые в сторону документы, и теперь кайфовал от звериного рычания и горячего рваного дыхания догоняющего его Агеева в затылок. И тут?— явление Лисовой народу.Лиса-Алиса, мгновенно оценив масштаб катастрофы, прикрыла дверь так аккуратно, словно это не она ломилась до этого в кабинет, как объевшийся зеленых абрикосов школьник в сортир. Секундой позже она рванула на выход с еще не оформившимся окончательно, но уже посетившим ее желанием поведать яркую историю гейских отношений начальника и новенького стажёра всему миру в общем и отделу бухгалтерии в частности. Трипл Эй сориентировался первый. Он в три прыжка догнал почти улизнувшую на волю секретаршу, у которой глаза бегали, как при ускоренной перемотке, практически насильно загнал обратно в кабинет, накачал первоклассным французским коньяком, поднял зарплату и клятвенно пообещал новый компьютер и вай-фай без перебоев в приемную взамен на молчание и, главное, дальнейшее содействие. Вадик недоверчиво сопел в углу кожаного, давно езженного-переезженного его голой задницей дивана, глядя на стремительно пьянеющую Лису, и в хорошее верил слабо. Но промахнулся. Лиса протрезвела, взвесила все ?за? и ?против? и сделала правильные выводы. С тех пор она не только помалкивала об отношениях шефа и Вадика, но еще и всячески покрывала обоих, держа оборону приемной надежнее, чем дракон при охране своего сокровища. А заодно опекала Вадика, проникшись к нему поистине сестринскими чувствами. Взамен тому волей-неволей приходилось делиться некоторыми пикантными подробностями, поскольку выяснилось, что Лиса-Алиса помимо всего прочего является отъявленным слэшером и публикует рассказики на одном извращенском сайте под ником Леденящий Ужас Вселенной. Писала она, по мнению Вадика, неплохо. Правда, увлекалась ?стеклищем? и едва сдерживалась, чтобы не кокнуть персонажа в самом начале, максимум в середине повествования. Вадик читать ее опусы побаивался, справедливо опасаясь обнаружить себя мало того что в прототипах, так еще и с перерезанным горлом. Для него оставалось загадкой, как в таком на вид милом, голубоглазом, рыжеволосом в конопушках создании прячется неуемная жажда кровищи. Но когда Лиса-Алиса не маньячила на сайте, она была ничего себе собеседником, и Вадик в кои-то веки получил возможность поговорить и, чего уж там, спросить совета, потому что, по его мнению, отношения с Трипл Эем зашли в тупик. А точнее, двигались по кругу. По кругу офигенного, жаркого, непрекращающегося, горячего секса.—?Ну так и чего ты жалуешься? —?роняя бретельку, пожимала плечиками Лиса-Алиса и оглушительно гремела в чашке ложкой, размешивая четвертый кусочек рафинада. —?Это ж круто! Я вот секса нормального со студенческой скамьи не видела. Мой Женек целыми вечерами в ассасинов рубится, а на меня внимание обращает, только когда я ему монитор загораживаю.Вадик представил себя и Агеева на диване перед теликом, потом тут же себя верхом на Агееве на все том же диване, потом на полу перед теликом…—?Вадим! Ты меня слышишь?! —?пощелкала пальчиками у него под носом Лиса, поднимая легкое облачко сахарной пудры. Вадик отмер. Его собеседница подцепила второй пончик из коробки, которую сама же и притаранила ?к чаю?.—?Ты понимаешь, кроме секса людей должно связывать что-то еще,?— мрачно пробурчал Вадик, глядя, как стремительно исчезают из коробки пончики, и задумчиво отпил из объемной чашки чай. —?А я даже не знаю, какая музыка ему нравится. Какие фильмы…—?Ну… —?неопределенно пробормотала Лиса, облизывая липкие пальцы.—?Не ?ну?, а совет твой нужен. Есть шанс, что не все так плохо,?— вздохнул Вадик. —?Меня Андрей на ужин пригласил.—?Блин! —?выпустила кусок сдобы на колени Лиса. —?Прям в ресторан?—?С ума сошла? —?возмутился Вадик. —?Он же у нас в универе преподает, да и вообще… ты ж понимаешь…—?Ну да,?— понятливо согласилась Лиса, —?светить нетипичной ориентацией кому охота.—?К себе домой. За город. На все выходные,?— поделился Вадик. —?Шашлыки пожарим, вина попьем, то-се…—?Ну круто, че. Как раз чумовой повод узнать друг друга получше,?— оживилась девушка. —?А чего мрачный такой?—?А то, что опять вместо шашлыков и кино выходные в койке проведем, вангую,?— отхлебнул остывший чай Вадик.Лиса застыла, не донеся пончик до рта, и с уважением покосилась на фото Агеева на дисплее.—?Не он, так я на него запрыгну,?— отставил остывшее пойло подальше Вадик. —?Не знаю, как это работает, но он на меня так действует, что я сам трусы стягивать начинаю, когда его вижу!—?Слушай, ну если тебя это реально парит, то есть способ верняк, как в койку не залезть. Правда, он девчачий, но тебе подойдет,?— Лиса потянулась еще за одним пончиком, но Вадик ловко перехватил коробку, справедливо рассудив, что рот у Лисы будет занят до тех пор, пока та не опустеет, и он изведется в ожидании заветного секрета. —?Э-э-эй?Но Вадик посмотрел на подругу с такой надеждой, что та сдалась. Тяжело вздохнула, расправила юбку на коленях и понизила голос, словно собиралась передать шифр секретным службам:—?Короче, надо сделать так, что прям раздеваться никак, ибо?— стыдобища!—?Это как это? —?не понял Вадик, а Лиса, воспользовавшись его замешательством, предприняла попытку зацепить из коробки пончик, за что незамедлительно получила шлепок по руке.—?Ауч! —?зашипела она и вернулась к беседе. —?Как-как! Ну вот ноги не побрить, например!Влад выглядел озадаченным:—?Так я и так не брею…—?А, блин! У вас же мужиков по-другому… А подмышки? Хотя тоже не канает,?— Лиса впала в задумчивость, но быстро оживилась:?— Тогда надо трусы страшные надеть! Такие срамотные, чтобы даже под угрозой смерти снять джинсы не согласился!Вадик задумался. В словах Лисы был резон. Как ни крути, а интерес к Вадиму конкретно у Агеева возник после лакшери бельишка. Да и потом, кому не нравится красивое белье? Кружевное или нет. Поэтому, если Вадик облачится в трусы фасона ?бабулины панталоны?, он убьет двух зайцев. Во-первых, сам сделает все, чтобы Агеев эти трусы на нем не засек, и таким образом предотвратит секс, во-вторых, если все же случится накладка и засветит олд-фэшн труханы, то можно проверить реакцию Агеева?— захочет ли тот Вадика без кружев и прозрачных вставок или налицо его величество ?кинк? и у Агеева не встанет.—?Надо только трусы пострашнее,?— правильно поняла его реакцию подруга и уцепила-таки из коробки пончик. На этот раз Вадик протестовать не стал. Все-таки мысль была дельная и Лиса угощение заслужила. Та вцепилась зубами в мягкое ноздреватое тесто и прошамкала: —?С дыркой там или фасона ?прощай, молодость?.Вадик крепко задумался. Трусы у него, конечно, были и весьма простые, неприметных расцветок, но тут случай требовал экстра-мер, и Вадика осенило. Он упал на колени и на четвереньках быстро двинулся к нижнему ящику комода. Покопался в нем и вытащил на свет божий увесистый плотно набитый целлофановый пакет.—?Что это? —?замерла, не донеся до рта пончик, Лиса.—?Гжданьский трикотаж! —?торжественно провозгласил Вадик и стал воевать с плотно завязанным пластиковым узлом. Заинтригованная гостья отложила недоеденную вкусняшку и велела:—?Дай сюда! У меня маникюр! —?и ловко подцепив длинными розовыми когтями намертво затянутый узел, в два приема разделалась с ним. Распахнула пакет, заглянула в его недра и отшатнулась. —?Что это?Вадик порылся в содержимом и вытащил бело-серого монстра в аляповатых пятнах.—?Матушка в молодости пыталась свой бизнес открыть. Трикотажем приторговывала. Ну и во-о-о-от… осталось с тех времен то, что не распродалось. —?Ну я в принципе понимаю, почему у нее бизнес прогорел,?— покрутила в руках предмет гардероба Лиса. —?Это, как думаешь, мужское или женское? Хотя… без разницы. А что это за фрукт? —?она потыкала в принт наманикюренным пальцем.—?Вроде клубника… —?предположил Вадик неуверенно.—?А почему она сиреневая? И размером с кулак… —?продолжала допытываться Лиса. —?Больше на баклажаны похоже.—?Да не… кто баклажаны на трусах рисовать будет? —?не поверил Вадик. —?Это клубника. Просто сорт такой.—?Ага, гигантелла,?— хмыкнула Лиса. —?Но знаешь, для нашей цели идеально! Кстати, они же наверняка жутко удобные. Не то что все эти стринги-веревочки. Достало! Так жопу трут, что просто пипец!И отпив чаю, замерла, уставившись на оставшиеся в коробке пончики:—?Слушай, а Гжданьск — это где?—?Тебе зачем? —?заржал Вадик.—?Не, ну прикинь, может, там все в таких трусах ходят! —?И мечтательно прошептала: —?Хочу жить в Гжданьске!—?Я тоже,?— на автомате отозвался Вадик, поежившись от воспоминания о том, как глубоко и жестоко впивались в прошлый раз в его худосочную попу эротичные донельзя и неудобные как орудие пытки красные стринги.—?Ай, да что бы ты в этом понимал!?— засмеялась Лиса и осеклась, вперившись взглядом в опустевшую коробку. Вадик поразмышлял, не подкинуть ли Лисе идею на жаркий фанфик о студенте, однажды случайно обрядившимся в кружевные трусы, и его преподавателе, но поняв, что так и не попробовал угощение, мстительно промолчал.***—?Мясо поможешь на шампуры насадить?Вадим дернулся и залился краской. На этот раз на слово ?насадить?. Кошмар же какое эротическое слово. Хуже только ?засадить?. Его Агеев тоже сегодня произнес. Так и сказал: ?Засажу тебя за учебники опять, если все забыл?. Вадик из всего предложения выудил только ?засажу? и среагировал моментально. Лишь мысль о том, что на нем сейчас гжданьские труханы, слегка остудила.Следует признать, труселя были удобные, как разношенные тапки. Не зря маман в свое время несколько раз пыталась Вадика в них обрядить. Происходило это еще в выпускном классе, и он страшно шипел и отбивался от матушки как мог, ведь перспектива засветить таким буйством красок в школьном туалете, или чего доброго в раздевалке перед физрой, воспринималась сродни расстрелу. Однако это было до того, как Вадик получил презабавнейший опыт ношения кружев, под которыми все жало, чесалось и сдавливалось. Так что теперь Вадик прям кайфовал. Нигде не давило, не зудело и, по выражению матушки, ?дышало?. Так что свободно дышащее Вадиковское хозяйство было абсолютно ничем не стеснено и, видимо, от этого пошло вразнос и развязно-разнузданно реагировало на хлопотавшего хозяина дома. Агеев, как назло, был божественно хорош. То есть он по определению был божественно хорош. Но сегодня стал незнакомо-знакомым с растрепанными волосами, в простых черных джинсах и джемпере вместо строгих пиджаков и костюмов.Вадик как раз попытался (господи, какое там ?насадить?!) проткнуть кусок мяса шампуром, но загляделся на раздувающего огонь в мангале Агеева. Жарко стало как в аду, ибо выглядел Агеев в таинственных всполохах пламени демоном-суккубом. Вадик раззявил варежку и задел локтем банку с аджикой. Банка жахнулась об пол, Вадик дернулся и напоролся на шампур, заорал и перевернул ногой бутылку с жидкостью для розжига.—?Так. —?Агеев отвел от разрумянившегося лица непослушную волнистую прядь, бережно принял у Вадика шампур с одиноким куском мяса и склонился провокационно низко. —?Вадим, с тобой все хорошо??Никакого секса!? — напомнил себе Вадик и кивнул. Воспоминание о мягком трикотаже, ласкавшем жопу, слегка остудило.—?Давай-ка ты пока слегка… —?начал Трипл Эй, подталкивая Вадима к высокому барному стулу. Поискал глазами вокруг и, выудив из горы вымытых свежих овощей большой крепкий огурец, вручил его Вадику. —?Подразомнешься!Вадик жадно посмотрел на огурец. Потому что не огурец, а фаллический символ какой-то, ей-богу! Даже некоторое несовершенство и легкая кривизна и те подозрительно напоминали о члене Агеева, который был настолько рядом, что если бы Вадик протянул руку, то наверняка смог бы сграбастать в горсть все, что пока покоилось под черными обтягивающими джинсами. Вадик цапнул огурец и медленно облизнулся. Агеев посмотрел своими невозможными глазами и понимающе усмехнулся.?Гжданьские труселя!??— тоненько заистерило у Вадика в мозгу. Воспоминание о сиреневой клубнике-мутанте реально подействовало. Вадик выдохнул и нервно захрустел огурцом. А Трипл Эй, убедившись, что разрушения минимизированы, вернулся к готовке. Если он и находился в некотором зажиме, то собой владел гораздо лучше Вадика, который сгрыз огурец с хвостиком буквально за несколько секунд, и, пошарив взглядом, взялся за фаллической же формы морковку. А впрочем, вокруг все буквально орало о сексе: и овощи, и бутылки, и даже упаковка кетчупа с нарисованным на этикетке острым перцем. Но сильнее и громче всего о сексе напоминал сам Агеев, который уже успел ловко водрузить на мангал шампуры с мясом и теперь махал над ним глянцевым журналом, окутанный клубами дыма, как рок-звезда на концерте. Закат мягко ласкал его фигуру, ложился таинственными тенями на лицо и повышал градус возбуждения Вадика, который умудрился сожрать половину овощей, предназначенных для салата.—?Можешь нам пока вина налить! —?бросил Агеев, делая шаг назад от мангала и берясь за край джемпера. —?Жарковато!?Жарковато?!??— мысленно взвыл Вадик, наблюдая, как медленно, словно в чертовом клипе и замедленной съемке, тянет вверх тонкую ткань Трипл Эй. Как задирается надетая под низ футболка, обнажая подтянутый пресс и блядскую дорожку черных волос, уходящих прямо под пряжку ремня. Как рассыпаются черные волосы, приведенные в беспорядок слишком узкой горловиной, как напрягаются мышцы на сильных смуглых руках. Агеев отбросил джемпер в сторону и встряхнулся как пес. Сверкнул в сторону Вадика беспечной, молодящей его улыбкой. ?Да тут жарища!!! — Вадик жадно раздул ноздри, невольно вспоминая терпкий древесный запах одеколона, вкус разгоряченной кожи, дрожь, неизменно прошивающую Агеева, когда Вадик играючи проходился вечно ледяными пальцами по выступающим позвонкам. — Гжданьские труселя!!! Ну почему, когда нельзя, так хочется?!?—?Почему нельзя??— отозвался Агеев, снова берясь за журнал и указывая на бутылку красного сухого на стойке. —?Ты же взрослый мальчик. Мне ли не знать…Вадик прикусил язык и, грузно соскочив на пол с высокого стула, отправился искать бокалы. В паху основательно ломило. Отвернувшись и убедившись, что Агеев его не видит, Вадик мстительно сграбастал пятерней все притаившееся в клубничной грядке хозяйство, сжимая до боли. Но было уже поздно. Даже чертова боль екнула где-то в мозжечке мазохистским кайфом, да так, что Вадик тихонько застонал. Тут же воровато обернулся, но Агеев придирчиво разглядывал мясо и, казалось, был полностью увлечен этим процессом.?Выпить! Срочно!??— решил Вадик и щедро плеснул себе и Агееву в бокалы. Торопливо выдул половину своего и снова долил. Сзади металлически загремели о блюдо шампуры, и через пару секунд Вадика со спины накрыло знакомым теплом.—?Вадюша, может, ну его, мясо? —?Горячая ладонь ловко нырнула под ремень в таинственную темноту, где скрывался Вадиков клубничный позор, и ласково тиснула крепкое полупопие, прикрытое ягодой-монстром. Голос Агеева хрипло, рвано дохнул в ушную раковину. —?Ты сегодня как-то особенно сексуален. Даже не знаю, в чем дело…?В гжданьских труселях, судя по всему?,?— подумал Вадик и похолодел, вспоминая ужасный бабский серо-белый трикотаж и экстравагантность принта. Трусы были не просто ужасом, способным убить любой сексуальный порыв, они еще и психику неподготовленному человеку могли повредить. Они так хорошо тянулись, что при надевании изображенную на них клубнику разносило в разных направлениях и она больше не была похожа ни на ягоду, ни на фрукт, ни на овощ, ни даже на тест Роршаха. Вадик мгновенно пришел в себя.—?Ну как же так! —?пискнул он, невольно охая, когда рука в опасных, но пока, слава богу, невидимых труселях провокационно приласкала между половинками. —?Оно остынет и станет невкусным!—?Вадюша? —?рокотнул Агеев. —?Ты же весь вечер ешь меня глазами, облизываешь свои невозможные губы, провоцируешь меня овощами и стонешь, словно вот-вот кончишь…—?Я просто голодный был,?— буркнул Вадим и пихнул слегка локтем, высвобождаясь. —?Вина?Агеев перевел взгляд с бокала, который протягивал ему Вадим, на накрытый стол и вздохнул:—?Да, такое мясо не попробовать, это преступление.Но стоило Вадиму выдохнуть, он ловко прихватил его за подбородок и заглянул в глаза:—?Но потом ты у меня получишь по полной!Ужин прошел в томлении, вздохах и страстных взглядах. Вадим запивал вино вином, забывал про мясо и медленно таял под огнем Агеевских черных глаз. Под этими жгучими взглядами отходила на второй план даже грядущая перспектива клубничного бесславия. Поскольку вопрос уже стоял не как избежать секса: и Вадима, и Агеева от того, чтобы слиться в объятиях, удерживала только ширина стола, а в том, выдержит ли агеевская эрекция испытания гжданьской клубникой. Как вариант можно было попробовать потушить везде свет, залезть под одеяло и сделать вид, что Вадим выпускница Смольного и девственница. Или смотаться в уборную и там избавиться от трусов целомудрия, однако взгляд распаленного Агеева пришпиливал к стулу и ясно говорил о том, что любое движение Вадика будет расценено как провокация. Поэтому он сидел тихо, дышал редко и мучился стояком и глухим раздражением на Лису-Алису и ее блестящие идеи.Агеев не выдержал гляделок первым и грохнул вилкой об тарелку. Вадик вздрогнул и застыл как трепетная лань. Их разделяли несколько метров, и еще можно было совершить спасательный бросок в сторону коридора, а потом и в сортир, если бы мужчина не парализовал своим взглядом Василиска.—?Вадюша-а-а-а?— прорычал он, огибая стол, словно черная пантера. —?Иди ко мне-е-е…—?Я должен предупредить! —?выставил руку вперед Вадик, машинально кладя вторую на ширинку, чем выиграл секундную заминку. —?У меня там…—?Очередной сюрприз? —?хищно прищурил глаза Агеев.?Господи, ты не представляешь какой!??— взвыл про себя Вадик, но фора закончилась. Агеев настиг его словно похотливый демон и вжал телом в стену. Застонав от удовольствия, мазнул губами по скуле, подбородку и кадыку, воюя с пряжкой Вадиковского ремня. Вадик отчаянно уперся затылком в стену, пока властная рука ныряла к нему в джинсы.—?Предупреждаю, надолго меня не хватит! Ты меня чертовски завел! —?прорычал Агеев, вдруг бухаясь на колени.?Только не это!??— молча взвыл Вадик. Вообще, губы Агеева на его члене выносили почище самой забористой дури, если бы не обертка, в которую сегодня были упакованы изнывающие причиндалы. Но его немая отчаянная просьба услышана не была. Молния вжикнула, резинка белья подперла яйца, и головку обожгло горячим дыханием.—?Р-р-р-р-р-р-р! —?донеслось снизу, где растрепанный Агеев уже ритмично насаживался на возбужденный член.—?Ау-у-у-у! —?откликнулся Вадик на позывной, забывая про клубнику, трусы и предстоящий позор. Он вцепился в черные мягкие волосы и двинул бедрами, стремясь проникнуть в горячее узкое горло поглубже. Большие сильные ладони скользнули на ягодицы, сжимая их, и палец-лазутчик приласкал сжавшийся от прикосновения анус. Вадика прострелило предвкушением. Он окончательно забил на позор, решив, что, вероятно, разбор белья и последующий модный приговор получит после, и сам насадился на ласкающие его пальцы. Почувствовал давление на простату и взорвался, скручивая в кулаке волосы осатанело отсасывающего ему партнера. Колени дрогнули, и Вадик почти съехал на пол, но Агеев успел подняться на ноги, утирая рот запястьем, и рывком повернул, прижимая грудью к стене. Задергал рукой, освобождая Вадика от злосчастных трусов и от джинсов заодно.—?Хороший мой… Родной… —?задыхался обычно невозмутимый Трипл Эй. —?Твою мать! Я сейчас сдохну!На труп, однако, он был категорически не похож. Тем более что вслед за этим отчаянным признанием в слегка растянутую пальцами Вадиковскую задницу стал протискиваться его горячий, твердый и нереально офигенный член. Вадик прогнулся, зашипел и двинул попой, чувствуя все вместе: боль, кайф, веселое отчаяние самоубийцы отношений и огромную, душившую его весь вечер страсть. Он упирался мокрым лбом в стену, пока Агеев рвано и отчаянно вбивался в него, рыча и матерясь, и от этой какофонии в его душе расцветали майские цветы. Ну или сладкая клубника?— каждая величиной с кулак. За его спиной Агеев зарычал, напрягся и густо окропил клубничную плантацию вязкой спермой.Чуть позже они добрались-таки до дивана, и Вадик даже рассеянно пощелкал пультом, обреченно понимая, что кино смотреть не хочется совсем. К этому моменту злосчастные клубничные трусы были утеряны где-то в темном коридоре, и ему хотелось думать, что они провалились обратно в преисподнюю, откуда их в свое время изгнали за уродство. Трипл Эй уперся в его плечо лбом и ровно засопел. Вадик легко пригладил его волосы и решился задать вопрос.—?Андрюш, а тебя мои трусы, хм… не смутили?Агеев вяло трепыхнулся и крепко обнял его за талию:—?Какие трусы? Были трусы?Вадик хмыкнул, чувствуя, как в груди разливается облегчение пополам с душившим его смехом. Агеев тиранулся о его плечо носом и сонно пробормотал:—?Ах, да…. Ты предупреждал… но, прости, я абсолютно не помню, как мы до дивана добирались. Давай ты завтра покажешь?—?Не-не-не! —?поспешил откреститься от стыда и срама Вадик. —?Ни в коем случае.И, легко поцеловав Агеева в висок, улыбнулся.—?Ты ж меня не за трусы любишь?И замер, поняв, что зашел слишком далеко. Потому что веселый трах это одно, а любовь другое. Но Агеев хмыкнул ему куда-то в шею и неожиданно легко согласился.—?Не-е-е, трусы ни при чем. Я тебя и без них люблю. Просто люблю.