Вечер (2/2)
Казалось, маска беспечного негодяя сброшена, и Манкустрап подался вперед: вот сейчас, сейчас, только не спугнуть – и перед ним снова будет тот Джерри, которого он знал с детства, пусть не друг и даже не близкий приятель, но все же свой, с которым можно говорить как со своим. Но все испортил Алонзо. Он прямо-таки вскипел, оскорбленный в лучших чувствах: - И ты счел, что племя не смогло бы ее защитить?!
- Это как Дьютерономи на балу защитили? Привычная небрежная язвительность вернулась к Мангоджерри так быстро, словно недавнего мгновенья искренности не было вовсе. - Одна-единственная накладка за… - Видишь ли, друг Алонзо, какое дело: сестра у меня тоже одна. Ладно, что болтать попусту? Преступник выслежен, схвачен, допрошен, во всем признался. Казнить меня прямо здесь будете или на Свалку потащите?
Что-то во всем этом было не так. Он знает закон: сперва должен быть суд. И знает, что Манкустрап закон ни за что не нарушит. Надеется сбежать по дороге? Ждет подкрепления? Досадно, что пришлось пощадить чувства Джемаймы и не взять с собой еще хотя бы двоих-троих крепких котов. Алонзо, видимо, мыслил в сходном направлении: он уже тащил длинные блестящие бусы. Леска, на которую они были нанизаны, выглядела достаточно толстой и прочной, чтобы надежно примотать переднюю лапу арестованного к шее. - Эй, ты что делаешь? – возмутился Мангоджерри. - Мне что, в этих блестяшках до самой Свалки прыгать? Я не кошка вообще-то!
- Ничего, - мрачно отозвался Алонзо, затягивая последнюю петлю за его ушами, - допрыгаешь.
- Тиза тебе голову оторвет, имей в виду. Это ее любимая побрякушка.
- Кстати, о Тизе. Она ведь тоже в деле, верно? И снова что-то неуловимое мелькнуло в глазах Мангоджерри. Мелькнуло и тут же исчезло. - Если ты про дельце с Мистофелисом, то нет. Тут она даже не в курсе. И насчет… контракта тоже. Ну что, дверь мне кто-нибудь придержит?
Манкустрап до последнего ждал засады. Не верилось, что все окажется так просто, что у такого ловкача, как Джерри, не окажется в запасе сразу несколько фокусов. Но ничего не происходило. Бандиты Макавити не выпрыгивали на дорогу, чтобы отбить своего товарища, даже Тиза как сквозь землю провалилась.Мангоджерри ковылял на трех лапах с видом стоика, претерпевающего страшное оскорбление, бусины весело блестели на его пыльной шкуре, и все это выглядело бы очень забавно, если бы не ожидаемый финал. А финал будет кровав. Уличенный преступник может просить о поединке, выиграв который, получит вместо казни вечное изгнание. Для Мангоджерри это последний шанс, и он наверняка им воспользуется. Но не стоит даже гадать, кто из Джелли выйдет на бой: это будет Рам Там Таггер, лучший друг Мистофелиса, очень хорошо умеющий превращаться из франта и избалованного любимца всех окрестных кошек в грозного беспощадного бойца. Эти двое друг друга стоят, и кто победит – неизвестно, но ясно уже сейчас, что Свалка надолго пропахнет кровью. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы разъяренная Бомбалурина не накрутила всех оставшихся и следом пришедших до состояния, когда они просто набросятся на преступника и порвут его в клочья, не дожидаясь никакого суда. Эта надежда оправдалась. Попадавшиеся навстречу коты и кошки злобно шипели и выгибали спину, но не нападали, и причина такой сдержанности очень быстро прояснилась. В центре Свалки, где Джелли испокон века проводили свои сборища, на покосившемся корпусе стиральной машины возвышалась величественная фигура огромного серого кота. - Ну во-от… - разочарованно протянул Мангоджерри. – Я-то всю дорогу думал, как бы вас хорошенько позабавить напоследок, а тут вон оно что. Все будут кислые и вежливые до кончиков ушей, никакого веселья. Дьютерономи, патриарх и бессменный вожак племени, был единственным в мире котом, к которому даже разбойные двойняшки испытывали благоговейное почтение.Поговаривали, что в далекой молодости он был выдающимся бойцом, а прелестных кошечек покорил столько, что даже признанный сердцеед Таггер против него – слепой котенок, однако уже многие поколения Джелли знали его лишь как мудрого вождя и терпеливого миротворца. И Манкустрап при виде него втайне испытал огромное облегчение: суд состоится по всем правилам, никаких безобразных выходок не будет. Он и сам обладал среди соплеменников немалым авторитетом, но Дьютерономи не просто уважали: перед ним преклонялись, его любили так же горячо, как и сам он любил свой народ.
Присмиревший Мангоджерри неловко, балансируя на трех лапах, поклонился старику. Сам, без принуждения и напоминаний. Взгляд, впрочем, поднять не решился и упорно смотрел в землю, пока Манкустрап с Алонзо объявляли начало суда, излагали суть и отчитывались о проведенном расследовании. Не смея в присутствии вожака выставить последнюю свою защиту – балагурство и паясничанье – он просто все больше и больше замыкался в себе, и чем громче раздавались вокруг возмущенные вопли, тем непроницаемей становилась его обычно подвижная и лукавая морда. Дьютерономи встал, и шум мгновенно стих. - Ни один кот не может исчезнуть бесследно. Теперь мы знаем, откуда начинать поиски. Мистофелис очень умен и не мог не оставить нам хоть какой-то зацепки. Запах, шерстинка, отпечаток лапы – что угодно. Выберите между собой самых чутких, ловких и наблюдательных. А ты, Мангоджерри… Старик тяжело спрыгнул на землю. Коты, окружившие подсудимого, сомкнули было кольцо еще плотнее, но, повинуясь кивку вожака, отступили на несколько шагов. Только Манкустрап по-прежнему держался рядом. - Что с тобой стало, малыш? Ты всегда был озорным и непокорным, но не подлецом. Даже когда все вокруг бесились от ваших с Тизой выходок, я знал, что зла в вас нет. Что же тебя так страшно изменило? Дьютерономи говорил чуть слышно, и в голосе его не было гнева – лишь бесконечная печаль. И Мангоджерри еще ниже опустил голову. - Манкустрап знает, он расскажет тебе потом, - отозвался он так же тихо. – Я не буду просить ни о пощаде, ни о поединке. Пусть все закончится, как должно. Знаешь, Старейший… я страшно устал. Даже не знал раньше, что можно так устать, а теперь вот, после этой истории с Мисто, прямо лег бы и проспал сто лет, и чтобы ничего не снилось. Вы только с приговором не тяните, ладно? Пока сестренка где-то бегает. Незачем ей это видеть. - Решает племя, Джерри. Не я. - Племя на радостях все молочные лавки в округе обнесет, когда я сдохну.Послушай, Старейший... Я выдам места, где можно найти Макавити, какие знаю. Люблю я его еще поменьше вашего, так что не совру ни словом. Но пообещай, что займешься Тизой, когда… все пойдут обносить молочные лавки. Недолго. Она сильная, она справится потом сама. Присмотри только поначалу, чтобы она глупостей сгоряча не наделала. - Нет, малыш. Я ведь вижу, что тебе есть что сказать в оправдание. Так скажи. Скажи громко и честно. Или тебе в расцвете молодости так надоела жизнь, что ты торопишься от нее избавиться, даже зная, как это ударит по твоей сестре? Нет, я не верю. - Или скажу я, - вмешался Манкустрап.
Мангоджерри только усмехнулся: -Никогда бы подумал, что именно вы будете так стараться меня спасти. Я тронут, правда. Только закон-то мы все знаем. Что бы я ни сказал, назад уже не отмотаешь, дело сделано. Так зачем оправдываться? Шум, поднявшийся в отдаленном конце площадки, прервал их разговор. Из-за груды мусора показался сначала пушистый хвост, затем напряженно упирающиеся в землю задние лапы и наконец весь Рам Там Таггер, волочивший за собой потрепанную картонную коробку. В коробке лежало нечто, издали больше всего похожее на перекрученную грязную тряпку. Волной накатил острый запах крови, боли, страха – такой сильный, что кошки, еще ничего не успев понять, невольно отскакивали, вздыбив шерсть. - Эта чокнутая… - Таггер остановился, отплевываясь и отфыркиваясь. – В одиночку сцепиться со сворой Макавити… Ну ненормальная же! А что тут происходит, почему все в сборе? Ему никто не успел ответить. Мангоджерри, еще минуту назад казавшийся подавленным и безразличным ко всему, вдруг взвыл низко и жутко. Толстая леска лопнула, как паутинка, блестящие бусины брызнули во все стороны, и он одним прыжком перелетел через головы Дьютерономи и Манкустрапа. Приставленные к нему стражи подхватились в погоню, но его побег уже закончился– возле разваливающейся коробки, насквозь пропитавшейся кровью его сестры. Прежде трехцветная, сейчас Рамплтизер была равномерно бурой от крови и грязи, раны почти сплошь покрывали ее тело. Как ни странно, она все еще оставалась в сознании и, увидев брата рядом, из последних сил потянулась к нему. Мангоджерри дрожал, как от озноба; он не знал, как прикоснуться к ней, чтобы не причинить новую боль, а она шептала прерывисто и еле внятно: - Прости меня, пожалуйста… Я не смогла… Он трус, он спустил на меня всех своих прихвостней, а сам… Я справилась только с двоими… а он стоял и смеялся… Как же больно, Джерри, как больно! Манкустрап вспомнил тень, скользнувшую по полу, когда они расспрашивали Джерри в его логове. Он тогда подумал, что за окошком пролетела птица. Теперь все сложилось в единую картину: и эта тень, мелькнувшая как раз после слов об обещании Макавити, и подозрительное отсутствие Тизы по дороге на Свалку и во время суда. Значит, она засекла их с Джемаймой, насторожилась и полезла на крышу подслушивать. И прямо оттуда отправилась убивать Макавити. Когда одному из двойняшек казалось, что второго обижают, первый бросался в драку без раздумий, так было всегда. Но Тиза и правда ненормальная. Она что, в самом деле надеялась получить честный поединок? Серьезно? - …в Сохо, - продолжал рассказ Таггер. – Я издалека услышал, что где-то крупная драка. Решил выяснить, кто с кем. Но, пока нужную подворотню нашел, все стихло. Там в крови все было, и кровавые следы во все стороны. Один кот уже не шевелился, второй отползал. А эта… - его голос дрогнул; всегда донельзя самоуверенному Таггеру явно было очень не по себе, как ни пытался он это скрыть. – Я ее узнал-то не сразу… Мангоджерри вскинул голову, и глаза у него были бешеные. - Отпустите меня, - выдохнул он. – Только на эту ночь. Старейший, Манкустрап, клянусь, я не сбегу! Если останусь жив – вернусь. Если нет – значит, Макавити сам всю грязную работу сделал и вы не в накладе.
Среди взволнованного гула кошачьих голосов вдруг прорезался один, ясный и резкий. Бомбалурина по части взбалмошности могла дать сто очков вперед даже Тизе, но иногда отличалась поразительным хладнокровием. - Знаешь, Джерри, - неторопливо проговорила она, подняв лапу и любуясь ухоженными острыми когтями, - я тебя терпеть не могу, но Макавити так вовсе ненавижу. Так что я с тобой. Деметра молча встала с ней рядом, и следующим, едва на секунду отстав, шагнул вперед Рам Там Таггер. Он ничего еще не знал о последних событиях, но как же не воспользоваться поводом расчехлить когти! У Манкустрапа задрожали кончики усов. Он разрывался между долгом, велевшим ему оставаться беспристрастным судьей, и чувствами, толкавшими его кинуться к тем котам и кошкам, которые выстраивались грозным клином за Мангоджерри и Бомбалуриной. Дьютерономи, все это время сосредоточенно осматривавший раны Тизы, выпрямился. - Может быть, люди могли бы ее спасти, - сказал он негромко, но так серьезно, что все вокруг немедленно затаили дыхание. – Но у нее нет своего человека, а из всех нас помочь ей может только Мистофелис. Джерри… до завтра я своей волей объявляю суд несостоявшимся, а тебя свободным. Я отпускаю тебя не для мести, а для поисков. Ищи, переверни вверх дном весь город, но найди Мистофелиса. Без него твоя сестра дотянет разве что до рассвета. Мангоджерри сглотнул и кивнул несколько раз. Хвост его лихорадочно подергивался, шерсть на загривке стояла дыбом. - Я переверну, Старейший. Я найду.
На несколько секунд он, зажмурившись, прижался лбом к окровавленному лбу сестры, а когда снова поднялся, это был прежний Мангоджерри – ловкий, азартный и полный энергии разбойник. - Ты слышала, сестренка? У нас еще до пса времени, чтобы тебя подлатать! – громко и весело объявил он. Хвост уже не дергался, а яростно охлестывал бока. – Не скучай, мы сейчас быстренько пробежимся, и я вернусь. Подожди, ладно? Минутой спустя на Свалке остались только Дьютерономи, Рамплтизер и несколько кошек, слишком юных или слишком старых, чтобы принять участие в опасной экспедиции.