Глава 1 (1/1)

Дарья Николаевна, столбовая дворянка и богомолица, с чёрными, как смоль, волосами и молочно-белой кожей, с аристократичными-тонкими руками и резкими чертами лица, ехала по заснеженной Москве в подряснике и полуапостольнике, и вдобавок в тёплой накидке перечного цвета. Карету потряхивало, но на это юная девушка не обращала внимания. Она смотрела в запотевшее от мороза окно на улицы. Мирская жизнь так непривычна и увлекательна. Но как же страшно той, кого везут в отчий дом из монастыря, впервые за долгое время. Как же больно Дарье отрываться от Бога. А почему она должна была вернуться, коли Иванова сама того не желала? Хотелось остаться с настоятельницей, в монастыре, который стал как второй дом. А теперь что? Теперь ей пристало жить с отцом? С тем, кто упрятал ее в монастырь? Нет, за это она была ему, наверное, благодарна. Но это не отменяет того факта, что от неё пожелали избавиться.Карета подъехала к особняку, кучер остановил породистых чёрных лошадей. Сердце Дарьи забилось быстрее. Ее пугало то, что ждёт за пределами кареты. Кто встретит ее? И что ей скажут? Справится ли Иванова с мирской жизнью? Она теребила ткань монашеского платья, а мысли ее занимало лишь такое близкое и пугающее будущее.Дверь кареты отворилась и холодный воздух коснулся румяных щёк девушки. На снегу стоял пожилой мужчина, склонявшийся перед барыней Ивановой. А она пугалась. Ведь манеры и этикет были чужды богомолице. Она никогда не считала себя выше. Для неё все было равны и только Бог возвышался над миром и был спасением для всех. Безмолвно попросив Всевышнего о помощи, Дарья спустилась с кареты. Она слабо, но помнила этот дом. Что за ужасные вещи тут происходили... Словно поток воздуха, пронеслись в ее голове детские воспоминания. Отец заносит руку и по дому эхом разносится звук пощёчины. Мать кривится и падает на колени. Маленькая Даша бежит. Она убегает быстрее от этого ужаса. От войны в собственном доме, в ее семье, между самыми близкими. Она вспомнила, как мать уезжала в монастырь. И как через год или два ее отправили туда же. Но мать ей так и не довелось встретить... Дарья с ужасом глядела на порог, занесённый снегом. На нем стоял Николай Иванов. Отец. Ее чувства в тот миг были непонятны ей самой. Страх? Любовь? Ненависть? Что из этого может точнее описать эмоции юной барыни? Сделав неуверенный шаг и не отрывая взгляда от отцовского силуэта, она продолжила идти. Когда от Иванова ее отделяло всего пару шагов, мужчина холодно сказал:— Даша. Добро пожаловать. — он раскинул руки, приглашая дочь обнять его. Она взглянула на него исподлобья и, выждав пару секунд, будто с опасением приблизилась и все же обняла Николая. — Здравствуй, отец. Позволь спросить, зачем я здесь? — она отступила немного, пронзительно глядя на него своими чёрными глазами. — Давай пройдём в дом. Там и поговорим. Дарья смотрела вокруг с восхищением и удивлением, однако ей все же было неуютно и она желала вернуться в монастырь. Они с отцом прошли в его кабинет. Служанки бегали по дому и шептались, опускаясь в книксенах перед пребывшей в родной дом барыней. — Зачем я здесь, отец? — спросила Иванова, когда дверь за ними закрылась и они остались в одиночестве. — Ты девушка молодая и красивая, — Николай встал возле дубового стола, опираясь на него обеими руками. Он кинул на дочь быстрый взгляд и на выдохе сказал, — Замуж пора.***В кладовке было влажно и пахло сыростью. Пробираясь сквозь пыльные предметы, к которым не прикасались очевидно уже несколько лет, Дарья лишь желала найти какие-то ответы. Перед собой она увидела закрытые грязной серой тканью... Зеркала. Нельзя! Она не должна смотреть на себя. Но раз уж с монастырём ей пришлось распрощаться, настало время увидеть ту, кем она является. И попытаться стать той, которую все хотят увидеть. Коснувшись жесткой ткани, она скинула ее на пол. Пыльное зеркало отражало ее. Чёрные глаза ярко выделялись на фоне бледной кожи, румянец с которой пропал совсем. При тусклом свете свечи, Дарья рассматривала своё лицо в подрагивающих бликах. Пухлые алые губы, тонкие чёрные брови... Она коснулась рукой своей скулы, будто пытаясь понять, какова она на ощупь. Жива ли она. Отец велел ей выбрать платье для похода на бал. Но пестрые цвета, открытое декольте и вся пошлость этих нарядов лишь испугала девушку. Выбрать? Ее взгляд пал на портрет, который стоял справа от неё. Знакомое лицо, так похожее на лицо самой Даши. Неведомая сила потянула ее к женщине, изображённой на мрачном полотне. Бордовое платье, чёрные кружева, закрывающие шею и грудь, волосы, собранные в аккуратную прическу и строгий взгляд. Мама.Дарья поставила свечу возле портрета, повернулась к зеркалам и долго всматривалась в отражение, пытаясь сравнить себя с матерью. Будто выйдя из оцепенения, Иванова подлетела к сундуку в углу комнаты. Она почему-то чувствовала, что внутри именно то, что ей нужно. Множество запылившихся старомодный женских одеяний предстали перед взглядом юной богомолицы. Она увидела то платье практически сразу. Дрожащими руками взяв наряд, Дарья прижала его к себе, будто обнимая мать. Бросив на себя взгляд в зеркало, она сказала еле слышно: — Вот он, мой выбор, папа. ***С опущенным взглядом, в платье матери, без монашеского одеяния, с припудренным лицом, Дарья Николаевна спускалась к своему отцу. Тот ждал ее у входа, в камзоле и парике. В ушах барыни красовались тоже материнские серьги. На шее была небольшая велюровая подвеска с красным камнем. На лице девушки не отражалось никаких эмоций. Однако, изнутри ее заполняли тоска и обида. Обида на собственного отца за то, что тот не позволил ей жить так, как она хотела. За то, что он портил ее жизнь в детстве и сейчас. Зачем ему все это?! Завидев Дарью, Николай пошатнулся. Его глаза округлились и он едва слышно охнул. От красоты повзрослевшей дочери или от воспоминаний о своей жене — понятно не было. В голове его был лишь единственный вопрос: ?Почему это платье? Откуда? Зачем??— Стало быть, вы пренебрегли моим подарком? — выдавил из себя барин.— Вы велели выбрать. И я выбрала платье матери. Она презрительно взглянула отцу в глаза и зашагала к выходу. Может, она и выглядела уверенно, однако, то, что она чувствовала уверенностью назвать было трудно.Иванов вышел за ней. Они сели в чёрную карету, в окна которой бил снег. За ними закрылась дверь, и кучер крикнул: ?Но!?Отец и дочь сидели друг напротив друга. Казалось, им обоим неловко и даже страшно. Поэтому до самого конца они ехали не проронив ни слова. Дарье не хотелось присутствовать на шумном суаре, ведь там она определенно должна будет вести себя как-то особенно. Да и выделяться из толпы богомолица сегодня точно будет. Но самым страшным было не это... Знакомство с будущим мужем — вот, что поистине пугало юную девушку. Она никогда прежде не видела его, и уже должна стать ему самым близким человеком. Объединение двух богатый дворянских родов для получения денег. Стандартная история для любой эпохи. Но не для Дарьи, не желавшей даже выезжать из дому. ***Отовсюду слышался звон бокалов, громкий смех и музыка. Дамы в ярких платьях, подобно тем, что преподнёс Ивановой отец, в пышных напудренных париках удивленно оглядывались на Дарью и перешёптывались. Кто-то смеялся, а кто-то предпочитал молча стоять в стороне. Девушку пугало количество людей, шум, а также осуждающие взгляды. Кем она должна быть? И почему она не имеет права быть свободной? Но что-то внутри твердило ей повиноваться. Это тягучее чувство ?Надо?. И ничего с этим Иванова сделать не могла.— Я покину вас ненадолго. Развлекайтесь. — сказал отец и растворился в толпе. Дарья была безумно напугана. Она вдруг услышала, как кто-то воскликнул: ?Вальс!? и все начали разбиваться на пары. Она уже хотела исчезнуть, как вдруг почувствовала на своём запястье чью-то хватку. Она охнула и развернулась. Перед ней стоял мужчина предположительно немного старше ее самой, с тугим хвостом и в камзоле. В его небесно-голубых глазах девушка увидела ту желанную свободу. Он улыбнулся и потянул Дарью на себя.— Салтыков. Не желаете ли станцевать со мной? — его бархатистый голос заставил Иванову вздрогнуть. — Но... Я не умею. — робко ответила та, улыбаясь.— Это не страшно. Я поведу, — с этими словами он закружил ее в вальсе, а ей лишь пришлось подчиниться и отдаться ритму. Ладонь Салтыкова легла Дарье на талию, и девушка совершенно позабыла обо всем, тая в сильных руках мужчины. Она неуверенно двигалась в танце, однако, таинственный незнакомец казалось делал все за неё. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Она с нежностью глядела ему в глаза. Дарья не общалась с мужчинами, а уж тем более не испытывала ничего подобного. Сердце трепетало, а колени подкашивались. Вот то неизведанное чувство, она бы назвала его... Любовь. На протяжении всего танца Дарья смотрела в глаза своему партнеру и молила о том, чтобы её женихом оказался именно он. Ее тонкие руки обвивали шею Салтыкова. Ивановой так хотелось приблизиться к его губам. Это было то, чего она не желала никогда прежде. То, от чего была так далека. Этот человек пленил ее с первой секунды их встречи. Наивная Даша забыла о тех, кто был вокруг. О том, что ее платье не соответствует моде и о том, что вскоре ее представят жениху. Лишь вальс и глаза Салтыкова были сейчас важны. Лишь то, как он смотрел на неё и как держал ее холодную ладонь. Она чувствовала себя свободной. Нет обязанности перед церковью, нет отца. Есть Салтыков и Иванова. Она не знала об этом человеке ничего кроме фамилии, но уже полюбила его за то, что он лишил ее чувства постоянного страха. С первого взгляда. С первой секунды.