Часть первая. (1/1)

Первая часть.Бельфегора новый иллюзионист Варии бесил.К слову, бесил он всю Варию поголовно, за исключением, пожалуй, Скуало, и иногда начинало казаться, что делал это мальчишка исключительно нарочно: ну не может у человека напрочь отсутствовать инстинкт самосохранения. Фран умудрялся вставлять издевательские комментарии в любом месте и в любое время, просто проходя мимо комнаты с книжкой в руках. При этом выглядел он настолько поглощенным читаемым рассказом, что многие начинали подозревать: иллюзионист готов "обласкать" любого из присутствующих исключительно на автомате, как робот с заложенной в него программой под кодовым названием "Заставь всех себя ненавидеть"."Язык без костей" — говорили про него варийцы."Голова без мозгов", — с удовольствием бы прибавил к этому Бельфегор, но сказать это вслух означало признать, что Принца лягушка заинтересовала.К несчастью, большую часть времени Фран проводил именно в компании Принца, а значит и большая часть язвительных комментариев доставалась тому варийцу, что на расправу был скор. Однако, и тут лягушка словно издевалась: ножи для нее были, что булавки — не больно, но в количестве десяти штук разом раздражало. Раздражало преимущественно самого Бельфегора. Фран предпочитал делать вид, что ему все равно, демонстративно вынимая из спины ножи и посылая их в короткий полет до ближайшей стены, после чего вновь утыкался в очередную книжку и переставал реагировать на внешние раздражители.Принца игнорировали. Принц начинал беситься еще больше.Поняв, что грубой силой иллюзиониста не достать, Бельфегор, скрипя зубами, решил попробовать подобраться к мальчишке с другой стороны.Дружить Бельфегор не умел. Это факт. Для каждого, кто подвергался, так называемой, "дружбе" Принца, сие заканчивалось весьма печально — на кладбище в закрытом гробу. Но Фран не был бы собой, если бы и тут не выделился из толпы.— Мне скучно... — проныл Принц, плюхаясь на кровать рядом с иллюзионистом. — Лягушка, развесели меня.Фран вздохнул, сполз чуть ниже по подушке и перевернул страницу книги, что была прислонена к согнутым в коленях ногам. Семпай со своими детскими выходками уже сидел у него поперек горла, но просто послать Бельфегора куда подальше даже у Франа язык не поворачивался. О чем бы там ни шептались окружающие, иллюзионист суицидальными наклонностями никогда не отличался. Напротив, он научился достаточно быстро исчезать с места происшествия, если уж ляпнул очередную гадость тому, кто мог за это настучать по шапке.Бельфегор заерзал, устраиваясь рядом с Франом. Настойчивый. И чего ему надо?— Лягушка, я вообще-то с тобой разговариваю!Фран дочитал до конца предложения и отвлекся ровно на несколько секунд, чтобы откровенно скучающим тоном протянуть:— Бел-семпай... Я что-то не заметил, чтобы вы ко мне по имени обращались...Кажется, иллюзионист слышал, как заскрипела зубами "практически коронованная особа". Но ножиками кидаться почему-то не начала. Вот это уже пугало. Фран успел привыкнуть к садистским замашкам Принца и теперь заметно напрягся, не зная, чего от Бельфегора ожидать.Словно почувствовав некоторые изменения в настроении Франа, Бельфегор попытался заглянуть в читаемую мальчишкой книжку. Иллюзионист поднял на него напряженный взгляд, помедлил и плавно соскользнул со своей половины кровати, оставляя книгу на подушке.— Я тут вспомнил... — Фран схватил со стула первую попавшуюся тряпку, на проверку оказавшуюся вчерашней рубашкой. — Мне очень срочно нужно постирать, так что подружите тут пока сами с собой.И поспешно смылся из комнаты, пока Принц, чего доброго, не очухался и вновь не схватился за ножи.Бельфегор, слегка тормознувший на сбивчивой речи Франа, уставился на захлопнувшуюся дверь. Потом перевел взгляд на брошенную книжку и едва не зарычал, разглядев название: "Характерные черты шизофрении или как разглядеть в толпе маньяка".То, что Принца только что совершенно нагло кинули, Бельфегор понял лишь тогда, когда вспомнил, что всеми хозяйственными делами в доме — в том числе и стиркой — занимается исключительно прислуга.Дружба определенно не клеилась.Следующие несколько дней Бельфегор пытался поймать лягушку в коридорах особняка, дабы побеседовать с ней по-мужски. По-мужски, как огромным усилием воли и советами Скуало смог убедить себя Принц, — это без применения колюще-режущих предметов. И без алкоголя, от которого обычно напрочь уносило крышу не только у самого Бельфегора, но и у той части особняка, где пьяный Принц начинал дебоширить.Однако злосчастный мальчишка каким-то шестым чувством почуял, что его собираются перевоспитывать, и теперь и вовсе старался Принцу лишний раз на глаза не попадаться — благо, в большом особняке Варии это не составляло особо труда.Бельфегор злобно шипел, когда очередная поисковая операция заканчивалась неудачей. Скуало ржал и спешно спасался от ножей за ближайшей дверью или стеной. Фран, чтоб его, не желал находиться.А сам Фран спокойно отсиживался в пристройке на заднем дворе особняка, притащив туда с десяток книг и пару раз в день окольными путями наведываясь на кухню за провиантом, коим заботливая кухарка с распространяющимся исключительно на молоденького иллюзиониста материнским инстинктом без проблем обеспечивала мальчика.Из особняка время от времени доносились крики Скуало, которого Принц, за неимением под рукой другой жертвы, донимал своим присутствием.Один раз даже с первого этажа вылетел стул, вдребезги разбивший витражное стекло. Путем недолгого прикидывания в уме Фран вычислил, что выбитое окно раньше красовалось в кабинете Занзаса, и невольно улыбнулся, едва заметно приподняв уголки губ. Бельфегора не было жаль совершенно, а вот витраж раньше помогал Франу скрашивать часы нудных совещаний.На пятый день партизанской жизни иллюзионист занервничал: Принц никогда не слыл тугодумом. Не мог же он, обойдя за пару дней весь особняк, все еще наивно полагать, что Фран там? Или уже обо всем догадался и теперь поджидал удачного момента для... Для чего именно, Фран пока не задумывался, но, зная характер Принца, вряд ли его ждало что-то хорошее.На шестой день Фран сдался. Мысленно пожелав удачи себе и длительного задания Принцу, иллюзионист вернулся в особняк через вход, которым обычно пользовалась прислуга. Добраться до своей комнаты незамеченным ему не представлялось возможным, но, видимо, Юпитер сегодня стоял в одном ряду с Венерой, а убывающая луна обещала удачный день: Франу по пути никто не встретился.Если, конечно, не считать сидящего на его кровати Бельфегора.Принц повернулся в сторону скрипнувшей двери, и Фран не без удовольствия — разумеется, тщательно скрываемого — отметил, что за последние несколько дней стаканом по голове прилетало не только мечнику: на левой щеке Бельфегора красовался еще не успевший как следует затянуться порез.— Вернулся, — хихикнул Принц, захлопывая книгу. Фран перевел на нее взгляд и сглотнул. Из всех книг, что мог найти Бельфегор в его комнате, эта, пожалуй, грозила наибольшими неприятностями на его лягушачью шкурку. — Я тут скоро подохну со скуки...— Бел-семпай, почему вы всегда приходите "скучать" именно в мою комнату? Я ваш труп потом убирать не хочу...— Заткнись, лягушка. Где хочу, там и скучаю.С каждым разом их разговоры, если таковые все же случались, все больше напоминали сцены из дешевых короткометражек, что Бельфегор был вынужден смотреть в далеком детстве в компании Скуало, тогда еще изображающего его няньку. Но, тем не менее, покромсать Франа на лягушачьи лапки пока не хотелось, чему Принц несказанно удивился: резать и кромсать ему хотелось абсолютно всегда.Фран, заметив с его стороны легкую заминку, медленно приблизился к кровати и легким движением вытянул из расслабленных рук книгу. Придирчиво осмотрев ее на предмет повреждений, иллюзионист отвернулся к возвышающейся возле кровати этажерке с книгами, пробежался внимательным взглядом по полкам и сунул книгу в самый низ, где-то в середину ряда.Бельфегор прищурился и досадливо вздохнул: как и думалось, все точно по алфавиту. И откуда только такой весь из себя правильный взялся на его голову?— У вас кровь идет, — заметил Фран, не поворачиваясь.— Спиной что ли увидел? — недовольно огрызнулся Принц и потянулся рукой к щеке.— Лучше я, — иллюзионист перехватил его руку. — За очередной рецидив вас по головке не погладят, семпай.Заставив ошалевшего Бельфегора опустить руки, Фран полез в аптечку. Отмотав приличную полоску бинта, мальчишка сложил ее чуть ли не в шесть раз, смочил перекисью и, не особо церемонясь, прижал к открывшемуся порезу. Принц зашипел и дернулся в сторону, но взгляд, которым его в ответ одарил Фран, заставил вернуться на место и послушно терпеть неприятное пощипывание.Мальчишка смотрел на царапину, стараясь не давить сильно на чувствительные к прикосновениям края пореза. Бельфегор смотрел на лягушку, и мысли его крутились только вокруг чистых, без вкрапления других цветов, зеленых глаз. "Во времена инквизиции женщин с зелеными глазами сжигали без суда, ибо считалось, что зеленый — ведьмовской цвет", — вспомнились слова из какой-то глупой телепередачи. Что ж, Бельфегор начинал в это верить.— Зеленоглазый иллюзионист... Ну и шуточки... — невнятно пробормотал Бельфегор, поморщившись, когда бинт особенно резко мазанул по ноющей царапине.— Вы что-то сказали, Бел-семпай?Фран смотрел так, словно... Нет. Фран смотрел прямо на него, и этого оказалось достаточно, чтобы Принц позорно отвернулся, мысленно пообещав еще припомнить чертовой лягушке это унижение. Иллюзионист снова вздохнул, — астматик что ли? — последний раз прижал уже перепачканный бинт к щеке и выбросил его куда-то под кровать. Бельфегор предпочел не уточнять, куда именно, наблюдая, как, обычно неторопливый и даже слегка ленивый, Фран ловко разложил обратно в аптечку все ранее вытащенное и отправил коробочку с лекарствами вслед за использованным бинтом.— Я, пожалуй, пойду. У меня еще ножи не заточены... — Бельфегор слез с кровати, старательно обойдя иллюзиониста за несколько шагов.— Ну идите, — не без удивления в голосе отозвался Фран, провожая его непонимающим взглядом.Взглядом... Бельфегор мысленно дал себе подзатыльник и быстро смылся из комнаты иллюзиониста, пока окончательно не потерял лицо перед подчиненным.После того злополучного вечера уже сам Принц не спешил лишний раз пересекаться с Франом. На все вопросы Луссурии, которому по жизни положено совать свой длинный — Фран мысленно запретил себе когда-либо вслух указывать Луссурии на его недостатки — нос в чужие дела, иллюзионист лишь пожимал плечами, а то и вовсе никак не реагировал. Остальных поведение Бельфегора волновало мало: не кромсает на кубики прислугу и ладно.Однако, когда Принц, случайно налетев в коридоре на задумавшегося Франа, шикнул и, круто развернувшись, пошел обратно, словно забыв о первоначальном пункте назначения, Фран все же решил немного побеспокоиться.— Вам не кажется, что Бел-семпай совсем съехал с катушек? — поинтересовался он у ставшего свидетелем последней странной выходки Принца Скуало.— Уже лет двадцать как, — мрачно ответил мечник, с трудом удерживая в руках приличную стопку бумаг. — Я его нормальным вообще не помню.Фран покосился на опасно накренившуюся стопку и участливо спросил:— Вам помочь?Скуало смерил его насмешливым взглядом:— Нет уж. Финансы детям не игрушки. Лучше за Принцем приглядывай, пока он не дошел до стадии "потрошу все, что движется".Пихнув пошатнувшегося Франа локтем в плечо, — очевидно, в виду занятости рук, это должно было выглядеть дружеским похлопыванием по спине, — мечник вздохнул и направился на второй этаж, где находилась его комната. Иллюзионист недоверчиво нахмурился, поправил съехавшую набок шапку и побрел в сторону, где еще пару минут назад скрылся Бельфегор. Вопрос, почему крайним всегда делают его, Фран даже не рассматривал в виду бессмысленности данного занятия.Бельфегор действительно сходил с ума, только как-то странно. Зеленоглазый мальчишка мерещился ему за каждым углом, и Принц начал подозревать, что иллюзионист над ним таким образом издевается. Издергавшись за два дня так, что начал метать ножи едва ли не в каждого встречного, Бельфегор в самом мрачном расположении духа отправился в единственное место, где его расшатанные нервы были в относительной безопасности.Скуало, несмотря на довольно позднее время, не спал, методично полируя свой меч. Бросив на Принца недовольный взгляд, он мрачно буркнул:— Чего надо? Говори и проваливай — я спать собираюсь.Бельфегор потоптался на пороге, выглянул в коридор и, убедившись, что его никто не засек, прикрыл за собой дверь. Скуало выжидающе уставился на него, несколько удивленный таким поведение Принца, но заводить разговор не спешил. Не каждый день его Высочеству приходится признавать, что он чего-то не понимает. Тем более, просить помощи у такого идиота, как Скуало. Почему идиота? Да как-то с детства приелось, когда Скуало в виду своего звания няньки запрещал Принцу делать все, что тому сделать нестерпимо хотелось.— Вроооой! Первый изобретенный компьютер и то быстрее грузился, чем ты сейчас, — раздраженно рявкнул мечник. — Приходи, когда решишь, чего хочешь.— В том-то и дело, — моментально уцепился за слова Бельфегор, — что я не знаю, чего хочу. У меня от этой лягушки уже крыша едет... Лучше бы и вовсе без иллюзиониста обходились, чем брать в свои ряды это... это...— Земноводное, — равнодушно подсказал Скуало. Мимо левого уха просвистели два лезвия и проткнули дверцу шкафа.— Он меня раздражает! Одним своим видом и этим взглядом... словно ему лениво даже нахмуриться лишний раз. И цвет этот болотный... ну ведь болотная тина же!Скуало встал и перехватил активно жестикулирующие руки Принца, вкрадчиво поинтересовавшись:— Не слишком ли много внимания уделено глазам какого-то там лягушонка, Бел?Принц оскорбленно замолчал, насупившись. Даже рук из жесткой хватки высвободить не попытался. В общем-то, мечник был прав, но как отвязаться от навязчивой идеи, Бельфегор не понимал. В последнее время он вообще мало что понимал, и это бесило даже больше, чем вечно снующая в пределах видимости лягушка.— Мне просто было любопытно... — неслышно проворчал он. — Вот и все.— Дурак ты, Бел, — усмехнулся Скуало. — Простое влечение от любопытства отличить не можешь, а еще себя гением называешь.Бельфегор вздрогнул и поднял на мечника удивленный взгляд, в который раз радуясь длине своей челки:— Вле... что?Но Скуало уже грубо развернул Принца лицом к двери и выпихнул в коридор, защелкнув за ним замок: мол, не маленький, сам разберешься со своими "хочу — не хочу". Бельфегор задумчиво взъерошил волосы и вздохнул. Ну вот мало ему было того, что лягушка его раздражает! Теперь его к ней еще и, видите ли, влечет... Все-таки, без иллюзиониста в Варии было бы куда проще, нежели с ним.Ворочаясь в теплой постели, Фран успел трижды, если не больше, пожалеть о том, что пропустил ужин. Желудок противно урчал, требуя к себе снисхождения, и грозился обеспечить хозяина бессонницей, если в ближайшее время в него не закинут хотя бы парочку бутербродов. Еще немного поерзав, Фран недовольно нахмурился и откинул в сторону одеяло, моментально съежившись от холода — в его комнате явно были проблемы с отоплением. В потемках нашарив стул и теплую кофту на спинке этого самого стула, иллюзионист укутался в нее и вышел в коридор, раздумывая, стоит ли соваться к кухарке, или в столь поздний час накормить его сможет лишь холодильник.Задумчивость. Главный враг человека.— Какие люди, — прошептал ему на ухо Бельфегор и впечатал побледневшего иллюзиониста в стену, приставив к его горлу нож.— Больно, — тихо выдохнул Фран, чувствуя, как острое лезвие сильнее впивается в тонкую кожу под подбородком.— Знаю, — шипяще засмеялся Принц и наклонился так близко, что висок обожгло чужим дыханием. — Как предпочитаешь сдохнуть? Быстро и безболезненно или медленно и мучительно?Фран сглотнул и тут же поморщился: лезвие чуть сдвинулось в сторону и царапнуло по еще не поврежденной коже. Бельфегор улыбался и, если бы не длинная челка, закрывающая его глаза, иллюзионист бы увидел в них пляшущие сумасшедшие огоньки — почему-то он был в этом уверен.— Я бы предпочел умереть в бою, — неуверенно прошептал Фран, косясь на лезвие. — Как и любой другой член Варии.Бельфегор склонился еще ниже, почти касаясь своими губами губ иллюзиониста:— Ответ неверный...Губы у Принца были на удивление теплыми и отдавали легким привкусом молока. Настороженно отвечая на поцелуй, Фран пытался понять, чем ему все это грозит обернуться, но думать получалось слабо. От слова "совсем". Потому что Бельфегор, несмотря на все свои царские замашки и явную внешнюю неадекватность, все же успел с кем-то поучиться столь нехитрому делу как поцелуи...Принц неожиданно отодвинулся, облизал губы и, спрятав нож, фыркнул:— Вечно Скуало всякие глупости говорит… И ничего особенного.И ушел, оставив растерянного иллюзиониста подпирать стену.

А Фран, проведя пальцами по тонкому порезу на шее и неловко размазав по коже кровь, подумал, что еще никогда в жизни никого ему не хотелось убить так сильно, как семпая.