1 часть (1/1)

- Виталь, может, все-таки назад в Москву двинем, а? - взмолился Владимир, в очередной раз поймав на полной скорости незамеченную посреди в хлам разбитой проселочной дороги глубокую лужу и едва не впечатавшись макушкой в крышу автомобиля. Послышался приглушенный неприятный звук в тандеме со скрипом, возвестивший о том, что днище уже и без того видавшего виды четырехколесного транспортного средства смачно прочертило по сырой матушке-земле. Водитель мысленно вспомнил "Отче наш", а точнее лишь первые пару строк, в надежде не потерять вышеназванное днище где-то на полпути в тьмутаракань, куда деловито направлял его штурман Виталик, поглядывая то на карту, то на дорогу, бодро размахивая руками.- Но-но-но! Дело важное, дело нужное. Мы же просто обязаны позаботиться о целостности коллектива и будущей славе нашей "Арии". Тем более в такие смутные времена. А без воспитательных мер и жестких "а-та-та", как видишь, важная составляющая часть нашей семейки начинает погуливать на стороне. Лучше перебздеть, чем недобздеть. - Дешевле и быстрее было бы просто отпиздить... - мрачно пробубнил Холст, сплевывая куда-то себе под ноги и напряженно прислушиваясь к звукам, издаваемым его престарелым "жигуленком". Бедолага не был приспособлен к суровой действительности российской глубинки, а именно самого нехоженного и неезженного уголка соседней рязанской области, как ни старался отечественный автопром. Знал бы наперед, какие испытания придется преодолеть его железному другу, взял бы напрокат для такого дела у друга детства "Ниву"-вездеход. А теперь остается лишь надеяться, что не придется на обратном пути, крепко держась за руль, бежать в машине на своих двоих, как волк в мультфильме "Ну, погоди!"- Валера у нас качается, так что в этом случае симметрично отпизженными оказались бы и мы с тобой. Да и изменять нам с другими группами он от этого стал бы еще пуще прежнего, - цокнул языком Виталик и покачал головой. - Не-е-т, здесь надо действовать на опережение и одним махом выбить из него все желание впредь даже думать о "леваке". - Блядь!- выругался раскатистым гласом гитарист, все-таки поцеловавшись макушкой с крышей машины, подпрыгнувшей на кочке, которую не удалось объехать. Выбор был не велик - сотрясение бедовой головушки или потеря уже и без того наверняка держащегося на честном слове и молитвах Володи днища. Нелегкий выбор пал-таки на кочку. - Где?! - моментально отозвался Дуб, театрально оглядываясь по сторонам и прикладывая ладонь торцом ко лбу, после чего засмеялся в голос, радостно раскрыв рот и продемонстрировав крупные шикарные зубы, как у коня, на мощной челюсти.- В пизде! - раздраженно проорал Холст, потирая ушибленную голову одной рукой и пытаясь держать руль ровно другой. - Так, все, поворачиваю в обратный путь, в гробу я видал эту твою Акулину! Твою мать, развернуться даже негде... - раздосадованный и злой, как черт, он уже чуть не плакал, проклиная все на свете и желая всем сердцем вернуться поскорее домой, напиться до посинения, чтобы хоть немного расслабиться после многочасового напряжения рук, ног, глаз и вообще всего организма в борьбе с одной из бед нашей Необъятной...- Не кипятись, Петрович! Глянь, там слева избушки какие-то - наверняка это и есть наша девевенька Потеряный рай... - бодро начал Дубинин и быстро сдулся к концу фразы, заметив, наконец, посреди деревенского пейзажа полуразвалившиеся прогнившие домики и унылый вид заброшенного давным-давно поселения.- Я же тебе говорил, деревня заброшенная! Здесь давно никто не живет! Удивительно, как мы с этой потрепанной древне-советской картой вообще не заблудились, - нравоучительным тоном вещал Холстинин, чувствуя гордость оттого, что оказался в итоге прав. - Ловить тут нечего, сейчас к полю выедем и попробуем развернуться. Только отлить надо бы...- Не ссы, Володя! - осознав получившийся каламбур, Дуб поспешил исправиться, чуть не заржав в голос. - То есть не кипишуй! Назад мы всегда успеем, так что давай, рули в Рай, вряд ли мы когда-нибудь еще в него попадем...Холст метнул в него испепеляющий взгляд, внутренне даже завидуя неуемному оптимизму своего арийского собрата, а затем, трижды чертыхнувшись и простонав в голос, все-таки поддал газу и крутанул руль влево. Хотелось поскорее удовлетворить Виталькино любопытство, освободить мочевой пузыть и, наконец-то, развернуть автомобиль в направлении отчего дома - родной Златоглавой. - Ебаный компот! - восторженно выматерился Дуб, когда они подъехали к совершенно не внушавшему доверия полуразвалившемуся мосту, перекинувшемуся через узкую, но на удивление глубокую речку. - Ну, придется, стало быть, пешком! Покидаем судно, высаживаемся на берег! - на прежнем позитиве скомандовал Дуб, дернув рычаг двери на себя, и вышел из автомобиля.После того, как дверь с громким хлопком закрылась, ушей Володи совсем не деликатно коснулся трехэтажный мат коллеги. Он бросил взгляд через стекло двери машины и увидел, как тот с трудом вырвал ногу из вязкой грязи, разбросав брызги по стеклу, и кое-как начал движение в сторону моста, меся ногами землю и широко размахивая руками в попытке не потерять расновение. Глядя на извозившегося по колено в грязи Дуба, Владимир еще несколько секунд не решался последовать за ним, продолжая сидеть в машине и меланхолично смотреть прямо перед собой, но вдруг резко вздрогнул, едва снова не впечатавшись в потолок головой, когда сбоку неожиданно раздался стук в стекло. Слыша шумные удары своего собственного сердца в своих же ушах и ощущая, как стремительно холодеют ноги, а через кожу пробиваются первые седые волоски на висках, гитарист неимоверным усилием воли повернул голову на звук, потея всем организмом. В такой заднице мироздания на пороге заброшенной деревеньки, состоявшей из редких кучек бревен и досок, лишь очень отдаленно напоминавших избушки, встретить можно было в лучшем случае какого-нибудь дикого зверя (только стучать в стекло они эволюцией не обучены) или... "Призрака! Зомби! Беса!" - мысленно выдавал все новые и новые версии Холстининский мозг, отчего его хозяин едва не потерял сознание от ужаса. Все еще наблюдая плывущий перед глазами белесый туманчик полуобморока, музыкант разглядел за покрытым грязными разводами стеклом улыбающегося почти беззубым ртом милого старичка в стареньком коричневом пиджаке и шапке-ушанке, местами пожранной молью. Тот размахивал руками и шевелил ртом, явно что-то говоря Владимиру. Расслабившись и придя, наконец, в себя, мужчина открыл дверь, на все еще ватных ногах вышел из машины и, недоверчиво прищурившись, окинул взглядом незнакомца.- Эвона куда занесло вас, родимые! Почитай, уже лет десять ни единой живой души здесь не хаживало, - хитро улыбнувшись, с усмешкой задорно произнес старик. - Видать, сильно припекло, раз к Акулинке путь-дороженька привела...- А Вы откуда это знаете?! - громко и быстро протараторил подошедший к машине Виталик, едва не теряя по пути челюсть. - Вы кто такой?- Слова зря не теряй. Слово - не просто звук, слово судьбу творит на кончике языка, - загадкой прошептал старик и бодро зашагал вперед, присвистывая какую-то мелодию и оставляя за спиной остолбеневших от шока мужчин.- Эй, эй, отец, притормози! - бросил ему вслед Холстинин и побежал за ним, буксуя ногами в грязи и на ходу подхватывая за плечо все еще зависавшего в оцепенеии Виталика. - Как матушку Акулину найти?!Старичок не ответил, лишь подошел к мосту и уверенно зашагал по нему, словно вовсе не замечая дыр и местами треснувших гнилых досок. Рокеры бросились было за ним следом, но с ужасом на минуту остановились на крутом речном склоне, не решаясь сделать шаг вперед. - Ну, чего замерли-то? Али спужались? - подначивал их развернувшийся к ним лицом дедок, оказавшийся удивительно быстро на противоположном берегу. - Смелей, не дрейфьте! Этот мосток и стадо коров выдержит.- Убью тебя, слышишь?! - взревел Володя, прожигая Дуба гневным взглядом и делая первые шаги трясущимися от ужаса ногами по, казалось, готовому прямо сейчас развалиться под ним мосту. - А пока у тебя есть время решить, что из тебя сделать - котлеты или пельмени. - Я не вкусный, я же дуб, - выдал абсолютно несмешную шутку басист, потому что стало вообще ни разу не смешно, когда он увидел под ногами в дыре, как весело плещется шумная речка, такая прозрачная, что в ее толще легко можно было разглядеть каких-то неведомых золотистых рыбок. Ноги его мгновенно запаркинсонило так сильно, что мост начал ходить под ним ходуном, и это вызвало очередной поток трехэтажного мата Володькиного авторского производства. - Дуб ты или бревно - мне насрать! Осторожнее ступай, твою мать! Не хватало еще из-за Валерки в этой речке шею себе свернуть, тогда нас тут даже не найдут и не упокоят. - И будем мы вечно бродить в Потеряном рае, выдавая инфернальные соляки на призрачных гитарах, распугивая случайных путников, - добавил мечтательно Виталик, сделав уверенный шаг на землю и распрощавшись, наконец, с экстремальным мостом. Когда тоже самое проделал следом за ним и Холст, метрах в двадцати от них раздался голос старичка:- Ну и трусы же вы, молодцы! Чуть в штаны не наложили, - посмеиваясь, он скрылся за обветшалой избушкой, которая, казалось вот-вот рухнет прямо на него, буквально соскользнув с фундамента.- Эй, дед! Подожди нас-то! Где матушка Акулина живет?!- крикнул ему вслед Дуб, но тот только сверкнул пятками за поворотом, не ответив ни слова.- Ебать! Приехали... - траурным голосом заключил Володя, сто раз за последние полчаса пожалев о том, что согласился на Виталькину авантюру. Он уже готов был простить Валерке его измену с "Мастером", только бы прилетел сейчас волшебник в голубом вертолете и бесплатно согласился доставить их прямиком в родную уютную Москву из этой задницы мира.- Сожми булки покрепче и погнали! - бодро скомандовал басист и прибавил газу в направлении той самой Пизанской избушки. - Как минимум здесь есть живые люди, а значит, и бабку мы отыщем.- Будь проклят тот день, когда я повстречал этого долбоеба, - с громким отчаянным выдохом пробормотал себе под нос Холст и зашагал за другом.- Что? - Иду, говорю, иду за тобой, куда б тебя там не несло... - соврал в ответ гитарист и прибавил скорости. Не хватало еще и заблудиться в этом российком сельском Сайлент Хилле.Поравнявшись, наконец, с избушкой и обойдя ее кругом, пару раз окрикнув деда и оглядевшись по сторонам, арийцы начали подозревать, что кроме него здесь, судя по всему, нет больше ни единой живой души. Да и сам старичок как в воду канул. Тишина стояла, точно на старом заброшенном кладбище позапрошлого века, куда нормальные адекватные люди давно путь забыли. - Вдохновляет на новую песню, кстати! Еще и название такое интересное - Потеряный Рай... Хм, надо запомнить! - задумчиво произнес Дубинин, подойдя к старому огроменному дубу в три обхвата, отвернувшись от коллеги и расстегнув штаны, чтобы отлить. - Что за херня?! - вскрикнул он, ощутив, как на макушку что-то упало, а сверху кто-то громко каркнул. - Дерьмо! Гребаное птичье дерьмо! Спасибо...- Пожалуйста! - раздался словно из ниоткуда скрипучий неприятный голос, заставив Виталика вздрогнуть, ойкнуть, резко потянуть за язычок молнии ширинки и случайно прищемить собственный член. - А испражняться на могучего Буяна негоже!- Ай, ебаный пиздец! - орал мужчина, пытаясь поскорее затолкать свое покалеченное хозяйство обратно в штаны. - Что? Кто Вы?! Ааааааааааа! - вдруг завопил он дурниной, когда из-за дуба выплыла старушка в видавшем виды потрепаном пальто и с седыми волосами, длинной косой спадавшими с плеча.Басист с перепуга дал деру и через секунду почти запрыгнул на Холста, тоже совершенно ошалевшего и бледного, как смерть. - Ну, чего переполошились, молодцы? Не кричите так. Бесов накличите, закружат вас так, что матушку родимую забудете и выйти отсюда не сможете, станете век здесь коротать, замкнутым кругом хаживать вдоль могильника, - загадками тараторила старушка, сверкая кривым одиноким зубом, торчавшим поверх тонкой сизой нижней губы. - Акулина я. Знаю, ко мне вы приехали. Ступайте за мною.Едва не упав в обморок, мужчины переглянулись выпученными, как у сов, глазами и не сговариваясь чуть ли не бегом устремились за старушкой. Но быстро потеряв ее из виду и успев уже окончательно перепугаться, они услышали вдруг совсем рядом скрип двери. На пороге почти вросшей в землю избы стояла Акулина, оценивающе сверля их почти черными, глубокими, как колодцы, глазами и мотая головой.- Глупцы вы, да что ж с вас взять-то. Сами не ведаете, что творите, а мне на пользу, так что отговаривать не стану, - причитала скептически настроенная Акулина, прожигая каждого из музыкантов пронзительным взглядом, словно копаясь в их душах и отыскивая там что-то, что могло бы ее заинтересовать. - Принесли?- Э-э-э... Что, простите? - растерялся было Холст, но тут же получил толчок локтем в бок и строгий взгляд Виталика, мол, ты чего, забыл совсем, и тут же, опомнившись, расстегнул куртку и полез рукой во внутренний карман. - Вот! Как и просили, раритетная советсткая водка "Пшеничная"! - гордо выпалил Володя, шагая вперед к старушке и протягивая ей бутылку все еще трясущимися от страха руками. Та молниеносно схватила подарок, сунула его под пальто и засеменила в дом. Гитарист проводил ее полным досады взглядом. Когда маленькая сгорбленная фигурка растворилась в полумраке избушки, Володя вдруг понял, что совсем не такой реакции ожидал. Найти советсткое горячительно было далеко не так просто, как могло показаться. Пришлось обзвонить не одного знакомого. Почти все или наотрез отказывались отдавать редкое сорокоградусное зелье, или лупили цены так, словнопросрали где-то совесть, или соглашались только распить ее тут же на месте на двоих, но никак не отдать просто так или даже продать. В итоге необходимая плата за услуги бабки-колдуньи нашлась у девяностолетней тетки Холста. Старшее поколение всю жизнь откладывало что-то на черный день. Триггернуть могло все, что угодно. В любом слове или даже пуке политических лидеров для них звучало буквально: "Великая Отечественная Война Рестарт!" Сухари давно пожрали червяки, гречка протухла еще в позапрошлом десятилетии, но мешки с провиантом в подполе все еще лежали и по сей день. И конечно же водочка! Как же на войне без нее родимой? Это и озверин, и антидепрессант, и зелье бесстрашия, и антисептик, и анастезия в одном стеклянном прозрачном флаконе. И совсем не та паленка, что гонят сейчас. Тетка, конечно, "Пшеничную" отдавать не желала категорически, поэтому отжать пришлось обманом. Во славу и светлое будущее супер-группы "Ария". - А ну, зашли быстро в дом и дверь закрыли за собой, сквозняк тут мне устроили, чай не май месяц! - раздался из сумрака раскатистый грозный крик старушки, и музыканты как по команде вздрогнули и шагнли за порог. "Ну и темень, словно в жопу без мыла влезли..." - не успел додумать Дубинин.- А дом мой жопой не называй, голубчик, Кешенька этого страсть как не любит, - проскрипел прямо у самого уха голос старушки, а по шее мужчины скользнуло теплое дыхание так неожиданно, что тот с ужасом и омерзением вскрикнул, как девка в подворотне, схваченная за задницу поджидавшим ее маньяком, отпрыгнул, словно ужаленный змеей, и чуть не сбил с ног впотьмах Володю. В тот же миг в темноте зажглась свеча, озарив лицо старушки. Стояла она почему-то совсем в другой части помещения - прямо за большим круглым столом, покрытым цветастой аляпистой скатертью. Виталик нервно покосился вытаращенными глазами в то место, где стоял всего пару секунд назад и отчетливо ощущал, как бабка чуть не поставила ему на шее засос или не высосала из него всю кровь, как вампир (ему так почему-то казалось), потом тут же на нее саму, закатил глаза и начал плавненько оседать на пол.- Ой, батюшки, какие молодцы нынче нежные пошли! - задорно присвистнув, выпалила Акулина, быстро разложила какие-то странные предметы на столе и села на стул с высокой резной спикой. - Попридержи-ка его, Петрович, да подтаскивай поскорее ко мне сюда. Да поживей!- Петрович?! Откуда Вы зна... - прошептал трясущимися белыми, как мел, губами Дуб и совсем обмяк в руках друга.- Виталя, еб твою налево! - выругался Холст, с трудом взвалив неподъемную дубовую ношу себе на спину, и медленно поволок ее к столу. - Как ты, блядь, вовре... - не договорил он и чуть не уронил ценную ношу на пол, дернувшись всем телом, когда буквально в метре от него за печкой что-то то ли рыкнуло, то ли фыркнуло, то ли крякнуло...- Я же говорила, что Кешенька не рад будет неуважению к дому! - недобро сверкнула глазами и прищурилась старушка.- К...кто эт... это? - заикаясь и трепеща от ужаса, как осиновый лист над речной гладью, промямлил Владимир, скинув басиста на стул и плюхнувшись следом на соседний.- Черт! Ну, или бес, как тебе удобнее будет, - невозмутимо выпалила бабка и широко улыбнулась почти беззубым ртом.- Э-э-э... Что-о-о?! - отбивая зубами чечетку, с большим трудом спросил все еще не совсем очухавшийся Дуб.- Ах, это крыска моя! Не пужайтесь, - рассмеявшись, сказала Акулина, но тут из-за печки раздалось громкое предательское "Мяу!", отчего мужчины хором лишились дара речи. И очень, надо сказать, не вовремя, потому как в тот же миг, дабы отвести внимание от Кеши, старушка деловито обратилась к рокерам с главным вопросом:- Ну-с, с чем пожаловали ко мне? - Э-э-э, это... Э-э-э-э, - мычали мужчины, не в силах выдать хотя бы нетленное шариковское "Абырвалг".- Заговорите вы, я чую, не скоро. Так что давай сюда листочек, что я просила, кучерявенький мой! - обратилась бабка к Холсту, как к наиболее адекватному из двоих. Тот, вмиг побледневший, с замершей на лице перекошенной гримасой ужаса, начал быстро копаться в кармане брюк, кое-как извлек оттуда свернутый в четыре раза листок бумаги в клетку с вложенной в него фотографией и положил его на стол, слегка подтолкнув пальцем вперед. Акулина быстро схватила его, развернула и принялась с интересом читать. Музыканты, почти не дыша, следили за ее мимикой, боясь пошевелиться и надеясь как можно скорее дать деру отсюда при первой же возможности. - Ох! Ну, ничего себе! Вот это да! - сыпала междометиями старушка по мете того, как все дальше продвигалась по тексту вдоль строчек, а потом бросила взгляд по очереди на каждого гитариста, отчего души их в миг ушли в пятки, даже не пообещав вернуться. - Сделать такое мне под силу. Но вот что я скажу вам, голубчики. Молодец ваш рано или поздно уйдет от вас все равно, как ни старайтесь. И это дело, - она ткнула пальцем в записку. - Вам никак не поможет. Но назад дороги нет, оплата принята, о чем мысли мыслите, то сбудется, а что вам пожинать потом придется - не моя заботушка, - пробормотала скороговоркой старушка странные слова, вытащила из-за пазухи бутылку, быстро откупорила ее и выпила прямо из горла чуть ли не треть содержимого, а потом, выдав на ходу "Хорошо пошла, мягенько!" и занюхав воротом пальто, как ни в чем не бывало взяла в руку черно-белую фотографию группы "Ария" полного состава, положига ее на стол и медленно с мерзким звуком поскребла несколько раз кривым желтым ногтем по изображению Кипелова...То, как Акулина нараспев читала какие-то не то стихи, не то заклинания на непонятном языке, описывая в воздухе черной, как смоль, свечкой круг над фотографией, музыканты видели уже словно по полусне. Лишь когда несколько капель черного воска из наклоненной ею свечи соскользнули вниз, а бабка, наконец, замолчала, Дубинин вздрогнул и начал ерзать на стуле, а затем озабоченно возмутился:- Матушка, как Вас... Акулина! Вы чего это свечкой своей на Маврика капнули, эй? Мы же вот на этого белобрысого засранца обряд-то заказывали!- Э-э-э... А это не имеет значения! - замялась было, но тут же вывернулась уже немного окосевшая от водочки бабка и быстро потушила пальцами свечку, плюнув на них предварительно три раза, тем самым погрузив комнату снова в непроглядную темень. - Дельце сделано, выметайтесь! Да поживее, пока Кешенька не проснулся. Кыш, кыш!Не прошло и пары секунд, как позади Холста и Дуба раздался скрип, и из открывшегося дверного проема полился свет божий, такой долгожданный и манящий, что, не думая ни секунды, рокеры с диким воплем бросились прочь из дома, позабыв обо всем на свете.