Новый запах. Откуда он? Неужели другой альфа?! (1/1)

Город И. Поистине страшное место, которое способно вызвать ужас в сердце любого. Здесь тяжело дышать – воздух кажется ужасно тяжёлым и спёртым. Кругом мусор, грязь, останки трупов и прочая дрянь, от которой может вывернуть наизнанку. – Прошу прощения! – молодой адепт клана Гусу Лань постучался в дверь одного из ветхих дряхлых домиков. – Там кто-нибудь есть?Ему открыли почти сразу. На пороге стояла потрёпанная грязная женщина неопределённых лет. Она выглядывала из темноты, явно чего-то опасаясь. Скорее всего, это был страх увидеть недругов у порога своего дома.– Пожилая госпожа, – обратился к ней Лань Сычжуй, – извините, вы хозяйка этой лавки? – молодой человек чуть замялся.– Да, – еле слышно ответила женщина.Молодой человек растерялся. Он не знал, что же ещё ему следовало бы сказать. Глядя на неё, было понятно что она еле живая, и вообще… Ну, неопытный ещё Сычжуй, правда, не знает, что говорить в таких ситуациях. Благо, к нему подошёл Вэй Усянь и взял инициативу в свои руки. Он уже бывалый человек, заклинатель, да и вообще, он здесь учитель и почти все дети перед ним склоняют головы. Смотрят на него, как маленькие воронята глядят в рот мамы. Лишь один Цзинь Лин нос воротит, считает, что он тут хозяин и все должны его бояться, а то он и дяде нажаловаться может. Правда, здравый смысл и инстинкт самосохранения у него не совсем отключились. Он так же идёт шаг в шаг за Старейшиной Илин.– Хозяйка, – Вэй Усянь встал впереди Молодого господина Ланя, – мы впервые в ваших краях. Но туман тут такой густой, что мы сбились с пути. Мы устали от долгих плутаний. Не могли бы Вы позволить нам остановиться в Вашей лавке и отдохнуть? – Моя лавка – не приют для уставших путников, – так же тихо ответила женщина.У неё был такой слабый голос, такой слабый, что казалось, будто бы из неё забрали жизнь. Высосали её без остатка. И сейчас перед ними стояла лишь жалкая оболочка, которая может рухнуть даже от самого лёгкого дуновения ветра и просто разлететься по углам на кусочки, словно разбитая фарфоровая чаша.– Но хозяйка! В ваших краях больше нет ни одного обитаемого дома. Вы в самом деле не можете сделать исключение? Взгляд Вэй Усяня был как у хитрой лисы, а на губах расцвела победная улыбка, когда женщина неохотно, но всё же отстранилась от двери, оставив её открытой. Тем самым она дала понять, что непрошенные гости могут войти в её жилище. По крайней мере, так подумали ученики.– Она и правда позволила нам войти? – уточнил шокированный Цзинь Лин.– Что за глупый вопрос? – шикнул на него Вэй Усянь. – Я просунул ногу в щель так, что закрыться б она не смогла при всём желании. А если б она нас не впустила, я бы просто вышиб дверь. Они всей толпой прошли вовнутрь, и последний человек накрепко запер за собой дверь, дабы не впускать в помещение тот ужасный воздух.– Хозяйка, почему бы Вам не зажечь свет? – поинтересовался у женщины Усянь, когда немного осмотрелся по сторонам. – Свеча на столе, – промолвила та, – зажигайте сами. – Стоп, снято! – воскликнул режиссёр.Актёры, что были задействованы в данном эпизоде, переглянулись между собой. Что такое? Почему сцену решили прервать практически в самой середине? Всё же шло просто замечательно. Вроде бы никто от текста сценария не отклонился, никто не помешал самому процессу съёмки, да и запись кажется работала стабильно. Только вот режиссер был зол. Просто катастрофически. Он схватил складной стул, на котором до этого очень даже удобно сидел, и швырнул его в сторону. Несчастный стул сложился пополам и вообще чудо, что он ещё не задел никого, ведь летел же как ненормальный. Разгневанный режиссёр подлетел к главному актёру и стал орать на него так, что у стоящих поблизости людей уши позакладывало, а самого Сяо Чжаня заплевали слюной. И ведь никому не была понятна такая реакция.– Что смотришь? Играть нормально будешь? Или я должен выходить сейчас на площадку и играть вместо тебя? – мужчина был настолько зол, что казалось, он мог в любой момент сейчас накинуться на актёра, отхлестав его всем, что только под руку попадётся.И ведь играл он хорошо, старался. Собственно, никакой существенной разницы между тем, как Чжань работал сегодня или в какой-то другой день, не было. Но режиссер будто сорвался с цепи. Причём только один. Второй, к примеру, искренне не понимал гнева своего коллеги. И только одного Лань Чжаня, то есть, Ван Ибо мучили далеко не радужные догадки. Они поселились в его голове ещё несколько дней назад, когда один из их доблестных режиссеров стал оказывать неоднозначные знаки внимания его коллеге. То он вдруг ручку Сяо Чжаня поцелует в исключительно джентльменской манере, в то время как по натуре он человек хамоватый и даже с изрядной долей быдлячества. То специально заходит в его гримёрную ровно в тот момент, когда точно уверен: омега сейчас переодевается. А один раз, когда Чжань красовался в новеньком костюме Вэй Ина перед трюмо, этот негодяй подошёл к нему, положил свои загребущие ручонки на его тонкую талию, и наглаживая в том месте, слишком плотно к нему прижался. И его даже ничуть не смутило то, что от напора его мощной туши, омега потерял равновесие и ему пришлось ладонями упереться в косметический столик, дабы удержаться на ногах. Притом поза, в которой они оба оказались, была крайне пикантной.Но самым противным в этой ситуации было то, как эти двое смотрели друг на друга. Казалось, что между ними пробивалась искорка нежных чувств. Неужели этот омега нашёл своего альфу в лице мужчины, который чуть ли не вдвое старше его самого? Неужели он наконец смог забыть плохое?***С того дня, как Сяо Чжань вышвырнул за дверь Ван Ибо прошло чуть больше трёх недель. Больше они так и не смогли пересечься. Ибо просто больше не хотел злить любимого человека. Ведь если любишь по-настоящему, то будешь защищать своего родного человека от любых бед и невзгод. И примешь любое его решение, даже если оно не в твою пользу, даже если тебе нужно защитить его от себя самого. А омеге смысла не было искать контактов с человеком, которого он всеми силами пытался избегать.Однако, изменение запаха любимого человека молодому альфе всё же удалось уловить. Не сразу, но он понял, что его Чжань-гэ стал чуть иначе пахнуть. И этот ?посторонний? запах был такой нежный, такой сладкий и приятный, что мог одурманить. Конечно, коллеги по работе на это внимания не обращали. Ну, может и обращали, но какое им до этого было дело?! А вот Ибо – это совсем другое. Он же любил его, приглядывал за ним, пока тот не видит. И осознание подобной вещи стало для него проблемой. Конечно, первое, что мог бы подумать альфа, услышав на омеге новый запах – это беременность. Что к запаху самой омеги присоединился запах вынашиваемого им ребёнка. Тем более, когда запах такой приятный и нежный, словно запах самого Солнца. Но также молодой человек знал, что это невозможно в данной ситуации с конкретным омегой. От его проблемы, от такого диагноза, лечения просто нет и вынашивать ребёнка он точно никак бы не смог. Значит, всё ещё хуже, потому что есть другой вариант. Этот новый запах может принадлежать альфе. Другому альфе, который имеет виды на эту омежью прелесть.И вот это бесило так, что хотелось выть не только от злости, но и от боли.Конечно, если Янь-Янь нашёл своё счастье и если ему хорошо, то вопросов нет. Но только какой уважающий себя альфа позволит забрать у него своё, тем более такое любимое.Досконально проанализировав ситуацию, конечно, можно было бы предположить, что их режиссер и является тем самым альфой, который попытался поймать в свои сети молодого и красивого человека, но этот ?новый? запах на актёре ничуть не был схож с запахом их режиссера. Но тогда откуда эта его тяга к столь красивому парню? Может он просто беспринципный толстосум, которому по сути плевать, сколько раз, с кем и как долго, лишь бы оболочка была красивая? И плевать, замужняя омега, меченая или девственная. Главное – это красивая внешность, годная оболочка и не более того.Но тогда чей этот запах?Подобное отношение к своему возлюбленному Ван Ибо терпеть точно не желал. Что это такое вообще? Как этот жирный урод, пусть он даже и режиссёр картины, в которой они все снимаются, может так разговаривать с людьми? А уж тем более, как он смеет так разговаривать со слабым омегой? Тем более, всё что сейчас происходило, было лишь придирками на пустом месте. Ибо видел – Вэй Ин был великолепен. Можно даже сказать, что сейчас это был тот самый истинный Старейшина Илин, которого пытался передать автор произведения, по которому они снимали. И ведь он не стал с этим мириться. Сейчас обижали его самого близкого человека, разве мог он стоять в стороне и смотреть, как его любимый сжимается в комок, будучи не в силах сдержать столь мощный поток гнева?Конечно не мог! И у него сейчас было преимущество. Хотя, он в любой ситуации так бы поступил: пошёл бы заступаться за Чжань-Чжаня, даже если б сам просто играл в массовке.Он решил сперва вежливо поговорить. Просто подошёл к режиссеру и тоном, подобным тону Лань Чжаня, попросил его не кричать на своего коллегу.– Ты что ли здесь режиссер?! – теперь и молодой альфа попал под эту страшную волну гнева. – Или я здесь режиссер? Одно моё слово – и ты вмиг вылетишь с площадки, да с таким скандалом, что тебя после этого никто не возьмёт даже костюмы актёрам гладить! Это не игра актёра, это какие-то сопли! Что с ним? Он как сонная муха! Собранности никакой, абсолютно! Что скажет зритель? Я не хочу работать с картиной, которая нафиг никому не нужна! Актёр не должен думать о слабости. На сцене или перед камерой он должен забыть обо всех неприятностях!Первое, о чём сейчас подумал Ибо, глядя не на этого урода, а на едва не плачущего А-Чжаня, это то, что он был прав насчёт его натуры. Кажется, тот и правда ухлёстывал за его возлюбленным, а сейчас всё выглядело так, будто актёр его бросил, и режиссёр сейчас пытается подлатать своё уязвлённое самолюбие путём унижений и оскорблений. Как же это низко!– Господин режиссёр! – на каждый вес всегда найдётся противовес, это известный факт, а тут решил в дискуссию вмешаться директор самого Ван Ибо. Он подошёл к своему подопечному и попытался найти способ урегулировать конфликт. Ведь ссоры им ни к чему. Плохая атмосфера в коллективе может пагубно отразиться на их общем детище, на самой картине.– Извините, конечно, но Вы ничем не сможете насолить моему подопечному, – мужчина мягко улыбнулся, – и выгонять утверждённого актёра, который играет одну из главных ролей в картине — Вам не кажется, что это опрометчивый шаг? Да ещё и когда большая часть серий уже отснята и находится в монтаже. В таком случае, убытки понесут все, и в первую очередь, лично Вы. Более того, с Вас с первого и спросят. – Хватит с меня! – выпалил режиссёр и, махнув рукой, направился к выходу. – Мне нужен отдых от вас от всех! Снимайте без меня, если такие умные.– Ты в порядке? – Ибо уже было откровенно безразлично, что скажет его директор столь ненавистному в данный момент человеку.Сейчас для него самым важным было поговорить с любимым, понять вообще что произошло. Возможно, предложить омеге поделиться с ним своей болью. А захочет ли он? Вдруг захочет!– Да, нормально, – а глаза уже почти на мокром месте, – Бо-ди, скажи правду, я плохо отыграл этот дубль?– Что?И непонятно, к чему именно было это ?что? от Ван Ибо. То ли он в шоке от того, что А-Чжань не верит в себя, после сказанного этим тупорылым оленем, то ли от его вот этого милого обращения.– Сяо Чжань, ты превосходно сыграл свою роль сейчас, – а вот и будущий труп загримировали.Сун Цзиян, который в картине играет Сяо Синчэня, подошёл к двоим коллегам мило улыбаясь. Он держал в руке зажигалку и пачку сигарет. Видимо, сейчас он хотел отыскать Ван Хао Сюаня, поскольку такое гадкое дело, как перекур, они всегда проводили вместе. А ещё ходили друг к другу в гости и вообще дружили. Ладно ещё, что оба альфы, а то можно было бы ещё подумать чего не того, чего-нибудь романтичного.– Вы правда так думаете?– Уверены, – Ибо также решил вставить слово, – более правдоподобного Старейшину Илин и придумать невозможно. А если кое-кто такой умный вздумает тебя выкинуть, тогда и я тоже уйду. После такого у картины не будет ни единого шанса.– Спасибо вам, ребята, – всё, Чжань уже и повеселел.– Вот такой настрой тебе больше подходит, – улыбнулся Сун Цзиян и осмотрелся по сторонам, – Сюэ Ян, хватит воздух пинать, пошли покурим.– Иду! – отозвался задорным голосом Ван Хао Сюань.– Чжань-гэ, – тихо позвал альфа, – ты в последнее время какой-то не такой?– Не такой? – усмехнулся молодой человек. – А каким я был раньше?– Ты…– Я! Ван Ибо, я такой, как и всегда. Ничего особенного нет во мне сейчас. К чему такие вопросы? – Я просто заметил кое-что…От этих слов у Чжаня глаза на лоб поползли. Заметил? Кое-что? Да как он мог это заметить вообще? И что ему теперь делать? Как выкручиваться?– В моём номере после съёмок!