Часть 38 (1/1)

Елена Емельянова—?Ленка, а может тебе и правда лучше со мной развестись? К тебе же тогда половина Москвы в очередь выстроится. И треть Питера… —?как-то тихо и невнятно пробормотал Андрей.—?Романов, ты что больной? —?это было, как оказалось, самой естественной моей реакцией. —?Какой, нафиг, развод? Что я с этой толпой мужиков делать буду? И вообще, что значит ?треть?? Ты, похоже, слишком слабо представляешь число влюбленных в меня здесь мужчин, ехидно продолжила я, подойдя и приложив руку ко лбу все ещё моего супруга,?— уууу, да ты и вправду больной, у тебя температура шкалит.—?Твоими стараниями,?— пробурчал Андрей,?— так что насчёт развода?—?А знаешь?— я согласна,?— не моргнув глазом ответила я,?— разведемся, выйду замуж за Илью и перееду со всеми-всеми-всеми в Дом Сурка. Всегда мечтала жить в провинции у моря!—?Ты Романова, а не Бродская,?— лежа на животе, муж оторвал голову от подушки, силясь сфокусировать картинку.—?Я, милый мой, Емельянова! А ты только что предложил мне перестать даже женой Романова быть! —?прошипела я, пытаясь отыскать в чемодане аптечку. Найдя шприц и нужные ампулы я, недолго думая, набрала лекарство.—?Что это? —?как-то безэмоционально отреагировал Андрей на укол.—?Яд змеиный,?— огрызнулась я. —?Про твою аллергию я слишком хорошо помню. Выучила, после вашего парного заплыва с Лазарем!Выбросив шприц и прочие атрибуты первой помощи, и оставив гореть только ночник, я ушла в душ, будучи уверенной, что, когда я выйду, Романов будет уже спать. Контрастный душ смывал усталость, злость и обиду?— слова Андрея, хоть и сказанные им в состоянии едва ли не бреда, зацепили меня довольно сильно. Горячая вода помогала расслабиться, холодная?— возвращала равновесие и охлаждала мысли.Андрей РомановЗавернувшись в пушистый халат, Лена мышкой вышла из ванной и тихо подошла к кровати, чтобы едва не подпрыгнуть от звука моего голоса:—?Ты же пошутила про Илью и Дом сурка, да?—?Конечно, пошутила,?— выдохнула жена, выждав короткую паузу.—?Знаешь, Лен, ты не шути так больше,?— попросил я.—?Ты тоже,?— падая в мои объятия, попросила Лена,?— а то так страшно стало… Единственное, что успокаивало, так это то, что услышав о нашем разводе, ВВ под страхом увольнения по причине утраты доверия запретит министру юстиции и председателю Верховного Суда регистрировать наш развод. Так что мы, любовь моя, обречены!—?Нет, любовь моя, мы?— обручены! —?улыбнулся я, наконец забываясь тяжелым, болезненным сном.Елена ЕмельяноваК утру температура Андрея снова рвалась штурмовать Эверест. Я, подумав секунду, набрала Гордеева.—?Санечка, давай-ка, мил-друг, руки в ноги и к нам в отель. Мы тут заболеть изволили.—?Коллективно? —?почти спокойно поинтересовался врач. —?У нас микроэпидемия?—?У нас макситемпература. У Андрюхи. Так что ты сегодня в роли дежурного врача.—?Дежурного врача я найду другого, а сам буду осуществлять общее руководство. Звоню Лазарю, жди машину.—?Добре,?— кивнула я, помогая Андрюхе хоть как-нибудь привести себя в более-менее человеческое состояние.Андрей ЛазаревАндрей метался в горячечном температурном бреду. Слава Богу, в этот момент мне уже не приходилось ломать голову, почему стандартными приемами температура не сбивается: все прелести особенностей организма тезки-пациента я успел изучить после осеннего купания на даче. Ленка, сбросив мне мужа буквально на руки, умчалась, заявив, что вернется только тогда, когда благоверный придет в себя, ну или разведется с ним, как этот самый благоверный недавно ей предложил. ?Ничто не вечно?, мелькнула в голове, и от мыслей о разводе этой пары мне стало плохо в прямом смысле слова. У меня закружилась голова и закололо сердце. А может это было от того, что в последнее время происходило между нами с Наташкой. Мы были вместе, но нам было как будто холодно друг с другом…Санитары под моим присмотром уже обтерли Андрея спиртом, я собрал лекарственный коктейль в капельнице, ввел иглу в хорошо видную вену и вышел из палаты: мне надо было несколько минут побыть одному.Когда я вернулся, температура отдала жалкие две десятых, но взгляд Романова стал чуть более осмысленным. Я прикоснулся к все еще горячему лбу, вытирая капли испарины, когда Андрей перехватил мою ладонь, прижимая ее к губам.—?Люблю тебя, солнце мое,?— прошептал он. Ровно в этот момент в палату вошла Натали…Наталья уже была готова заявить что-то, когда Андрей договорил:—?Леночка,.. —?и провалился в тяжелый сон.Елена ЕмельяноваОставив Андрея в клинике, я поехала к Иконникову. Вызывать разгонку я не стала, хотелось пройтись, чтобы холодный осенний ветер окончательно развеял сковавший меня страх. А еще хотелось почувствовать на вкус одиночество. Коротенькое, придуманное самой себе, но почему-то казавшееся сейчас истинным деликатесом.Но этот город слишком хорошо меня знал, этот город меня чувствовал, чтобы позволить мне самозакопаться ?куда не надо?.—?Ленок, кофейку? —?подошедший со спины и неведомо как узнавший меня Володька сильно прихватил за плечо.—?Ага,?— радостно кивнула я. —?И, если можно?— на крыше.—?Идем.***В прозрачном осеннем воздухе крыши и шпили приобрели гравюрную остроту, я сделала глоток кофе, улыбнулась Володе, который не лез с разговорами, позволяя мне вспоминать летний вечер на этой же крыше… В конце концов молчание стало неприлично долгим, я повернулась к Володе ровно в тот момент, когда он испуганно выдохнул мое имя, показывая на клубы черного дыма над портом. Геше я звонила уже скатываясь по лестницам вниз…Андрей ЛазаревПодкинувшая нам тезку в качестве пациента Лена уехала. Тезка, едва не вызвавший гигантские семейно-бытовые и государственно-управленческие катаклизмы, накачанный лекарствами, дремал, а я уже начинал дергаться, когда в мой кабинет ввалилась Лена. Точнее, не Лена, а черт. Мало того, что с ее появлением в кабинете отчетливо запахло дымом, так еще и одежда, и светлые волосы, лицо и руки были прилично так прокопчены. Она жадно выпила протянутый ей стакан воды, умылась, и только потом выдохнула.—?Я посижу тут у тебя, пока мне не привезут новый костюм, можно?—?Нужно. Тебя в таком виде людям показывать нельзя, разбегутся. Иди в душ, я тебе сейчас хирургический костюм принесу и халат.Наталья БахметьеваВошедшая в палату Ленка выглядела обычно, но почему-то распространяла запах моих духов.—?Я позаимствовала,?— пояснила она, а потом совсем на ухо добавила:?— иначе гарь было не перебить.—?Где ты гарь найти успела? —?поинтересовалась я, не заметив окончательно очнувшегося Романова.—?Долго ли умеючи,?— повела плечиком Ленка. —?Кофе экстремально попила с Гешенькой.—?То есть ты из меня вдовца решила сделать? —?неимоверно ехидно поинтересовался Андрей. —?Это в отместку за развод?—?Нет, за две едва не порушенные семьи,?— сверкнула глазами Лена. —?И да, актер погорелого театра, вставай потихонечку, собираться пора. А то если мы еще на сутки тут задержимся, кто-то от кого-то точно уйдет, а я, как баба Яга, против!ЛизПровожать гостей поехали мы с Никитой. За эти несколько дней на даче мы успели сдружиться еще крепче, но так и не нашли времени погулять по городу. Поэтому на вокзал выехали с огромным запасом времени, чтобы успеть прогуляться по Невскому. Роль экскурсовода неожиданно взял на себя Никита, и слушая его истории о Пиковой даме или профиле Наполеона у коня, я растерялась: смешной и взъерошенный мальчишка, оказывается, страстно любил Питер.Санька с Андреем беспрерывно щелками смартфонами, Валерка пытался уследить за Викулей, и мы почти в расчетное время почти доползли на Восстания, когда Сашка, махнув рукой на противоположную сторону Невского, изрекла:—?Картошка!Я не сразу сообразила, почему вдруг ей захотелось поесть, пока не увидела кондитерскую ?Севера?.—?Теть Наташа как-то огромную коробку нам привезла,?— вспомнил Андрей, и мы перебежали проспект и нырнули в магазин.Оглушительно запахло кофе и шоколадом, мы?— все девчонки?— облизнулись, и мальчики пошли к кассе. Огромная коробка (явно картошки) и буше для нас всех появились быстро.—?Ну, за краснокнижность,?— кусая пирожное, произнес Никита, а потом пояснил в ответ на мой изумленный взгляд:?— это кафе, как и Елисеевский, как и Пышечная на Конюшенной и Пирожковая на Московском входят в городскую Красную книгу. Их даже перепрофилировать нельзя. И кстати, это место всего-то на двести лет моложе самого Питера, и вместе с зоолетием города отметило свой вековой юбилей.—?Ну ты даешь, Кит! —?восхитился Романов. —?Ты не Кит, ты просто исторический динозавр! Это было круто! Но сейчас круто будет, если мы помчимся на вокзал, иначе нам открутят все ухи, несмотря на картошку! Поскакали!Роман ШиловКолеса запели свою вековечную ?Дорожную?, Лиговка проползла за спину, мой город, подмигнувший мне серой гладью Обводного канала?— а я усмехнулся ему в ответ, вспомнив вдруг, как вынимал из кабинета забаррикодировавшегося там в период моего очередного побега в бизнес Джексона,?— и Юлька, убедившись, что Елена Романовна сладко спит, причмокивая в такт своим детским сказкам и перестуку колес, потребовала:—?Сходи, пожалуйста, закажи нам ужин. Всем.—?Уверена? —?я уже в дверях посмотрел на нее через плечо. —?Мне кажется, есть сейчас все откажутся.—?Конечно, откажутся,?— кивнула она. —?Вот и организуй закуски и много-много чая. Есть все откажутся, а поговорить?— нет. И коньячок прихвати вместе с красным вином!—?Ленка красное не пьет,?— напомнил я.—?А кто тебе сказал, что оно для Ленки? —?изумилась Юля. —?Иди уже, знаток!***Когда я вернулся, из-за двери купе слышался приглушенный голос Емельяновой, что-то негромко говорящий. Я вспомнил, как Натали, прощаясь, весело сообщила Лене, что если их благоверные снова сбрендят, она сошлет Романова в Питер и вернется в Москву, к ней, к Емельяновой, на что Романов густо покраснел, а сама Ленка, толкнув Наташу в объятия Лазарева, крутнувшись на носочках, сообщила, выводя, как теорему:—?Не дождетесь!Я, решив не мешать разговору, подошел к окну, отдернул штору, облокотился на поручень, позволяя себе невиданную в череде последних лет, заполненных постоянными действиями, роскошь?— воспоминания. Они вдруг хлынули неудержимо, словно дорога вдруг сорвала какую-то заглушку, сдерживающую эмоции внутри. Так, пожалуй, я вспоминал только в тот самый памятный вечер на балтийском берегу, когда рассказывал Лене про Юлю. И вместе заоконного пейзажа перед глазами замелькали палата ВМА, играющая в бильярд Емельянова, языки костра, сквозь которые гитара признавалась в любви белой ночи, Лазарь, которому со всей дури белая от ужаса Елена только что залепила пощечину под все телекамеры.—?Выплывай, полковник,?— Лена, вышедшая из купе, улыбаясь смотрела на меня.—?Генерал,?— автоматически поправил я, но Емельянова тряхнула гривой:—?Нет. Там, где ты только что был, ты?— полковник! Выплывай!—?Вееееедьма,?— в спину Емельяновой прошептал я, собираясь войти в купе, но тут из вагона-ресторана принесли заказ, и я снова отвернулся к окну.Теперь воспоминания стали еще четче, в воздухе остро запахло йодом, кровью и совсем чуть-чуть табаком, и серый от пыли Романов что-то говорил молоденькому врачу, а смешная, чем-то похожая на Лерку девица, предлагала одолжить мне крем от загара. А потом… Потом я, в бреду, стиснул Юлькину ладонь…—?Зови ребят,?— та самая ладошка взъерошила мою шевелюру,?— перекусим!СКВернувшаяся в Москву Емельянова первым делом приехала ко мне. Я поил ее кофе и рассказывал?— снова выполняя не совсем свои функции, к слову?— о деталях операции в Приморске, когда из-за двери раздалось гневное ?мяу? Мыша. Ленка нервно дернулась, тряхнула головой, и казалось, даже зашевелила ушами, как кошка, вернее, как пантера. Я нажал кнопку интеркома, попросил помощников:—?Давайте сюда этого серого террориста, молочка и еще кофе.Через минуту ординарец принес сначала Мыша, а еще через пару минут?— молоко и кофе. Молоко для Мыша, а кофе?— для Ленки.Дождавшись, пока влюбленный в молоко кот напьется, Лена взяла его на руки, подняла, и гневно повернулась ко мне:—?Дед, вот нельзя вам живность доверять. Такой изящный подросток был, а вырос в большое меховое бревно. Заберу и посажу на диету! И вообще, что он у вас тут делает? Вы ввели усатого зама?—?Ветеринарам показывал Мыша, прививки делали,?— сообщил я. —?Ладно, я продолжаю?—?А надо? —?Лена ехидно посмотрела на меня, поглаживая кошака за ухом, отчего тот тракторно мурчал на весь кабинет. —?Я и раньше пояснений не требовала, и сейчас не собиралась. Я думала, там что-то серьезное, а там очередные игрушки сиятельного Графа. Ну и пусть играется, если не наигрался еще. Лучше попроси принести переноску!—?Иди-ка ты к Марсу,?— немедленно ответил я. —?Это мой Мышь! Свою живность сама дрессируй, а этого усатенького не трогай!—?Ох, позвоню я Олегу,?— хмыкнула Лена, передавая мне кота,?— и такого усатого заведу…—?Не пугай! Пушистые хвосты способны к договорам и коалициям. Договорятся!—?Тоже мне, Матроскин,?— рубанула Лена. —?Ну и ладно. Да, дед,?— Емельянова протянула мне конверт,?— у меня к тебе просьба маленькая есть, ты подумай, как ее реализовать, ладно? Только открой, когда выйду: я наслаждаться твоим изумлением не готова. А я поехала поработаю, пока вы тут в Айболита поиграете. Честь имею!Когда Ленка ушла, я открыл конверт, вытащил такой знакомый ?клапанок?, при виде которого сжалось сердце, хотя на нем не было моей фамилии и слова ?армии?, и, захлебываясь хохотом, прочитал знакомый почерк: ?Отправь Андрея в ?Трилистник??— белых мишек тренировать. Е.Е.?.Наталья БахметьеваМы доехали до дома в такой знакомой, липкой и почти неловкой тишине, ставшей за эти пару дней непривычной. Доехали, скучая по свалившемуся на нас бедламу, когда вдруг в Питере оказались почти все вместе, когда мы снова вдруг стали самими собой… Едва припарковавший машину Андрей мрачно произнес:—?Смотри!У подъезда, на манер истерического часового, нервно поглядывая на часы, расхаживала какая-то фигура.—?Разберемся,?— отмахнулась я, открывая дверь.Я не успела выйти из машины, как на меня откуда-то из темноты двора налетела огромная пушистая молния, взгромоздила лапы мне на плечи и мгновенно вылизала все лицо. Лазарь перепугано охнул, от подъездной двери подъезда раздалось строгое ?фу!?, а я, отпихнув жарко дышащую морду, проговорила:—?Ну ты даешь, Бусик!К нам подошла сильно взъерошенная Ольга, и глядя на меня, проговорила:—?Помогите, Наталья Владимировна!