Глава 23 (1/1)

И вроде, все хорошо, в который раз подумалось Людочке: и дом этот теперь?— ее, и муж любимый будет рядом с нею, и ребеночек, даст Бог, скоро родится… И даже платье свадебное, которое помогла ей сшить Софья Станиславовна, сидит, как влитое. В нем Людочка, по меткому выражению батюшки, ?настоящая благородная пани?. Она горько вздохнула: как же ей надоели эти причитания отца про благородных панов…***Иногда Людмиле казалось, будто ее отец в уме повредился. Когда она была еще совсем маленькой, он всегда был добрым и ласковым, играл с нею, вырезал из дерева красивые игрушки, рассказывал на ночь сказки. В те далекие дни еще и матушка была жива, и у них был уютный дом в Белоцерковке. Правда, сама Людочка плохо тот дом помнила; в памяти всплывала разве что гостиная с мягким цветным ковром на полу. Да еще огонь, весело потрескивающий в камине. Людочка любила сидеть на полу у камина и играть резными фигурками, подаренными отцом.Потом они вынуждены были уехать в Киев, поселились там в тесной квартирке, и Людочка из этой новой жизни запомнила только то, как она мерзла долгими зимними вечерами, потому что у них не было дров. Отец частенько стал приходить под хмельком, ругался на матушку, что она де ?не приготовила хорошего ужина?, а потом просил у нее прощения и начинал жаловаться на жизнь. Он постоянно повторял, что ?при панах? в Белоцерковке им жилось куда лучше, и черт дернул барина имение продать и уехать. ?Чтоб им пусто было, этим Тихвинским! —?бушевал он. —?Довели… То пожар, то неурожай?— погубили мое родовое гнездо!? Матушка одергивала его, дескать, опомнитесь, супруг мой, что вы такое говорите. Но отца было уж не остановить: размахивая руками, он ходил взад-вперед по комнате и громко возмущался, посылая все мыслимые и немыслимые проклятия своему ?горе-папаше, оставившему его ни с чем?. А заодно поминал недобрым словом и собственную ?потаскушку-мать, которая не позволила отцу до конца исполнить свой долг перед сыном?.—?На самом деле я потомственный дворянин! —?разглагольствлвал отец. —?Я должен был унаследовать все его состояние! Дом, имение… все могло бы стать моим! Девкам-то, понятное дело, ничего не светило, их спихнули бы замуж, да и с глаз долой, из сердца вон. А значит, я?— единственный наследник. Был бы. Кабы мой папаша не пропил да не прогулял все нажитое. А потом еще и с собой покончил, идиот! Да и мамаша моя?— тоже хороша. Гордая нашлась! Видите ли, ничего ей не надо было от милого, кроме любви его…И разговорам этим не было числа. Отец только и говорил о том, что его родители загубили ему жизнь и в итоге у него ?отобрали то, что должно принадлежать ему по праву?.И даже потом, спустя много лет, когда уже не было в живых матери, и они перебрались жить в Киев, отец без конца твердил Людмиле, что она ?могла бы быть панночкой?, а вместо этого вынуждена существовать на какие-то жалкие крохи. Позже Людмиле стало известно, что какие-то дальние родственники отца то ли небольшое наследство ему оставили, то ли просто помочь решили, но оказалось, у отца припасена на черный день довольно-таки приличная сумма. Во всяком случае, денег тех хватило, дабы отправить Людмилу учиться в пансион, где она провела два с половиной года. Там она свела знакомство с Любой Тихвинской, скромной и застенчивой девушкой, которая единственная из всех была добра к ней и не гнушалась дружбой с ?простолюдинкой?. Когда же Людмила переехала к Косачам, то узнала, что Люба живет с ними по соседству, и это, стоит сказать, несказанно обрадовало ее.С Василием Косачем она встретилась случайно. Вернее, его к ним в дом привел отец. Поздно вечером он, как обычно, коротал время в трактире, где и свел знакомство с молодым паном. Тот сидел совсем один за дальним столиком в самом темном углу в компании одной лишь бутылки горилки. Ну, слово за слово, и отец узнал, что благородного пана бросила то ли жена, то ли невеста. Предпочла ему богача. Отец заявил ему, что дескать, все женщины?— обманщицы и пригласил переночевать, потому как податься Василию Федоровичу было некуда. Он прожил у них несколько дней, пока не подыскал себе место в гостинице, но и потом нет-нет, да навешал нового знакомого.—?Смотри, не упусти! —?наставлял Людмилу отец. —?Это твой шанс стать благородной пани! Получить то, чего ты заслуживаешь!—?Ах, да бросьте вы, батюшка, право слово! —?отмахивалась Люда.—?Делай, что я говорю! —?стукнул кулаком по столу отец. —?Иначе, сама знаешь, куда тебе дорога предстоит, когда я помру. В лучшем случае?— в прачки.А дальше вновь завел старую песню про отца, мота и повесу, что обрек его и всю их семью на муки. Люда слушала, закатив глаза и сцепив зубы; ей до смерти надоела эта бесконечная сказочка про белого бычка.Что же касается пана Косача, то… он безумно понравился Людмиле. Он милый, добрый, обходительный, а кроме того, у него было разбито сердце. Ей хотелось помочь ему, залечить его раны, быть ему верным другом.Они с ним часто ездили на прогулки, подолгу беседовали, сидя на берегу и держась за руки. Василий Федорович рассказывал ей о своей семье: о трагически погибшем старшем брате, о сестре, сбежавшей невесть куда с каким-то военным, о матушке, которая осталась дома совсем одна, и ей, бедняжке так тяжело. Люда слушала, упиваясь его голосом, разглядывала его красивое лицо, и ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.Однажды Василий пригласил ее в театр. Они вернулись домой очень поздно, отец уже лег… Люда распорядилась принести им ужин, а после?— сама предложила Василию остаться у нее в комнате. Уже на следующее утро он попросил у отца ее руки, и тот с радостью благословил их. Она ехала в Нежин, полная самых радужных надежд на счастливое будущее, но увы, все ее мечты быстро развеялись, по словам поэта, ?как сон, как утренний туман?. Оказалось, что у Василия и впрямь была невеста, а самое ужасное?— он до сей поры не забыл ее. Он по-прежнему влюблен в эту вертихвостку, Ларису Червинскую.Впервые в жизни Люда поняла своего отца: в конце концов, чем она хуже этой девицы? Так почему же Васенька выбрал не ее? Только из-за того, что Лариса Петровна, видите ли, принадлежала к дворянскому роду, и у ее родителей денег куры не клюют. Это ужасно несправедливо! И Люда решила раз и навсегда: никому не отдаст своего милого Васеньку! Сначала она просто умоляла его не бросать ее, особенно после всего, что у них было.Василий поселил ее в небольшой квартире в Нежине, а когда принял решение оставить и жениться все-таки на прежней своей избраннице, то стал уговаривать вернуться к отцу. Он говорил, что готов сделать все, что можно, заплатить ей, ежели она нуждается в деньгах. Но Людмила лишь пришла в ужас: даже и подумать страшно, что сделает с ней отец, вернись она домой одна.Людмила чуть не каждый день наведывалась к Василию и умоляла остаться с ней, и однажды…—?Ведь мой отец нас благословил, Васенька! Он отпустил меня с тобою, потому что знал: ты введешь меня в свой дом, как жену,?— в который раз принялась умолять его она.—?Да,?— вздохнул Василий,?— но ты пойми меня, Людмила! Это сильнее меня. Я… очень виноват перед тобою, но… Нет у меня любви к тебе. Знаю, это больно, но лучше уж горькая правда, чем сладкая ложь. Прости ты меня ради Бога!—?Как же я теперь… —?всхлипнула Люда,?— ведь у меня дитя будет!Слова сами сорвались у нее с языка, она только потом уже поняла, что именно ляпнула сгоряча. Впрочем, обдумав все толком, она пришла к выводу, что верно поступила. Она не желает больше возвращаться в свое убогое жилище, к вечным попрекам, к отцу, который жизни ей теперь не даст! Нет, она не может допустить, чтобы какая-то мерзавка разрушила ее счастье. Василий же после ее слов поначалу пришел в замешательство, а потом все же сказал, что они обязательно поженятся.Казалось бы, она должна быть счастлива, но… что-то все равно не давало ей покоя. Мать Василия была добра к ней, но все же Люда нет-нет, да ловила ее странные взгляды. Софья Станиславовна будто бы осуждала ее и вместе с тем?— жалела. И это, стоит признаться, несказанно раздражало. Слуги тоже шушукались за спиной, до Люды доходили все те гадости, которые о ней говорили, мол, она ?поймала барина на брюхо?, и ему просто-напросто ?деваться было некуда?. А в довершение всего ей стало известно о том, что Василий и Лариса Петровна продолжают тайно встречаться. Люда решилась на отчаянный шаг: лично отправилась в дом к Червинским, дабы призвать Ларису Петровну к ответу. Эта профурсетка, впрочем, нисколько не смутилась и заявила, мол, Василий никогда Люду не полюбит, а потом попросту выгнала ее. Бесстыжая! В открытую крутить роман с почти что женатым человеком?— это же совсем совести нужно не иметь. А хуже всего было то, что Людмиле было безумно страшно. Она ведь сказала Васе, что ребенок будет… Впрочем, главное теперь?— дожить до свадьбы. А там они с Васенькой станут жить вместе, а значит, то, что она себе намечтала станет явью. Правда… стоит поторопиться. А еще?— хорошо бы придумать что-нибудь, дабы отвадить Ларису от Васеньки навсегда.***—?Ты готова, милая? —?Софья Станиславовна заглянула в комнату. —?Все уже в сборе. И отец Илларион приехал…—?Да, Софья Станиславовна,?— отозвалась Люда,?— благодарю вас! Я сию же минуту спущусь.—?Может быть, тебе помощь нужна, Людочка? —?спросила пани Косач.—?Да нет,?— отозвалась Люда,?— я уже готова, осталось только надеть Васенькин подарок,?— она показала Софье Станиславовне золотую подвеску с рубином и изумрудами.—?Хорошо, тогда я скажу там, что ты сейчас выйдешь.Что ж, вот и сбылась ее мечта! Люда посмотрела в зеркало и улыбнулась своему отражению. Она все сделает, чтобы Василий был счастлив! И она будет счастлива вместе с ним. У них непременно будет много детей!Люда поправила прическу, разгладила складки на рукавах, надела подарок Василия, после чего глубоко вздохнула, подмигнула своему отражению и направилась к выходу.Она победила! —?думала Людмила, идя по коридору. Никто теперь не сможет омрачить ее счастья, отнять его у нее!Люда уже дошла до приоткрытых дверей в большую гостиную откуда слышались голоса, музыка и смех: гости, очевидно, заждались невесту,?— как вдруг ее внимание привлекли чьи-то голоса внизу, на лестнице. Она обернулась и быстрым шагом направилась туда и буквально задохнулась от негодования. По лестнице, весело переговариваясь, поднимались Люба Тихвинская и Лариса Червинская собственной персоной. За ними, еле поспевая, спешил лакей.Люда опрометью кинулась к ним, бросилась вниз, им навстречу.—?Ты с ума сошла! —?крикнула она Любе. —?Зачем ты притащила эту… в мой дом?!—?Люда,?— захлопала глазами Тихвинская,?— что с тобою? Лариса Петровна?— моя подруга, и я…—?Здравствуй, во-первых,?— премерзко ухмыльнулась Лариса. —?Я же говорила,?— обернулась она к Любе,?— что этой особе следует брать уроки хороших манер, ежели она хочет по-настоящему войти в наш круг.—?Но… что же мы стоим тут, на лестнице?.. —?начала было Люба, но Люда пропустила ее слова мимо ушей.—?Пришла поиздеваться надо мной, да?! —?ее голос сорвался на визг.Это уже переходит всякие границы, и дальше терпеть унижения от этой особы она не намерена.—?Я пришла,?— пожала плечами Лариса Червинская,?— дабы поздравить Василия Федоровича и пожелать ему счастья в законном браке. Надо бы еще и терпения ему пожелать, оно явно будет не лишним. С такой-то…Люда почувствовала, как безудержная ярость охватила все ее существо, у нее даже руки задрожали. Ей захотелось разорвать эту женщину на части, уничтожить ее, стереть эту наглую ухмылку с ее лица.—?Теперь моя очередь выгонять тебя из дома! Пошла вон! —?воскликнула она и бросилась на Ларису с кулаками.—?Люда, стой! —?воскликнула Люба, пытаясь схватить ее за руку.—?А ты не суйся! —?бросила ей Люда. —?Убирайся отсюда! Я ни за что тебе его не отдам, бесстыжая, гулящая девка! Ненавижу! —?уже не помня себя, закричала она Ларисе в лицо.—?Ненормальная! —?вскричала Лариса, отшатнувшись от нее.—?Вон отсюда! —?Люда со всей силы толкнула Ларису, и та, громко охнув и взмахнув руками, тут же полетела вниз.—?Люда! —?взвизгнула Люба Тихвинская и поспешила упавшей на помощь.Люда и сама чуть не споткнулась, но вовремя успела схватиться за перила. Без сил она опустилась на ступеньку и уставилась вниз, туда, где около Ларисы уже суетились лакеи и вездесущая Люба.—?Помогите же! —?жалобно воскликнула Тихвинская. —?Кто-нибудь!Передняя моментально заполнилась голосами, горестными возгласами, суетой. Кто-то кричал, чтобы незамедлительно послали за врачом. Дамы ахали и предлагали нюхательную соль.—?Ларочка! Лара, милая моя, очнись, что с тобою? —?как заведенный повторял Василий.Со скорбным видом он стоял над Ларисой, заламывая руки и вздыхая.—?Больно… мне очень больно! —?простонала Лариса Червинская, придя в себя.—?Нога? Рука? Где болит? —?Григорий Петрович, деловой партнер Василия и шафер на свадьбе, опустился на колени подле нее. Кажется, вспомнилось вдруг Люде, он единокровный брат этой бесстыдницы.—?Встать сможете, Ларочка? —?спросил тем временем Григорий Петрович у Ларисы. —?Обопритесь на меня.—?Нет… тут… очень болит! —?заплакала Лариса, прижимая руки к животу. —?И голова… кружится.—?Сильно ударилась,?— сочувственно вздыхали дамы. —?Хотя, вроде бы тут не слишком высоко…—?Немедленно подайте наш экипаж! —?крикнул тем временем Григорий Петрович лакеям. —?Я отвезу ее домой. Пошлите немедленно за доктором и велите ему сразу же ехать в Червинку!Он подхватил Ларису на руки, что-то тихо приговаривая ей на ухо при этом.—?Я еду с вами! —?решил Василий.Он уже схватил свою шубу, как вдруг один из лакеев дернул его за рукав:—?Пан, там… Софье Станиславовне очень плохо!Василий растерянно оглянулся по сторонам, развел руками, извиняясь перед замершими на лестницы и у дверей гостями.—?Простите господа! —?сказал он. —?Но… свадьба сегодня не состоится.Не слушая больше ничьих слов, он заспешил наверх. Пройдя мимо Люды, он даже не взглянул в ее сторону. Она же по-прежнему продолжала сидеть на ступеньке.Гости, возбужденно переговариваясь, одевались и направлялись к выходу. На Люду никто не обращал внимания.