Глава 8 (1/1)

Раз уж день не задался с утра, то так и пойдет. Лев спустился вниз, в гостиную, прошелся взад-вперед по комнате, после чего уселся на диван, закинув ногу на ногу. Так ведь все хорошо начиналось: Катерина Степановна приняла его приглашение, приехала на обед. Матушка радушно приняла гостью, и даже этот так называемый братец сидел тише воды ниже травы, но потом все вдруг пошло наперекосяк. К матери приехали с кожевенной мануфактуры, и она отправилась разбираться с какой-то там недостачей средств. Вот скажите на милость, не мог этот управляющий приехать, скажем, завтра? Льву пришлось сначала проводить матушку до ее кабинета, потом удостовериться, что ей не требуется его помощь и только тогда он смог вернуться назад в столовую. Оказалось, впрочем, что там уже никого нет, и Лев направился на поиски Катерины Степановны и остальных членов своего семейства. Госпожа Райская обнаружилась в саду в компании Григория, чтоб ему пусто сделалось, Петровича. Мало того, что ему хватило наглости увести ее из-за стола, так он еще и пытался убедить ее в чем-то и самым наглым образом хватал за руки. Лев с трудом сдержался, чтобы не отделать его как следует: не хотелось позориться перед Катериной Степановной. Честно сказать, ему и так-то не нравился этот человек, а тут он получил лишнее подтверждение того, что доверять ему не стоит. Правда, в тот день, когда он решил скоротать вечер в компании Павла Терещенко, одного из своих Нежинских приятелей и добрых знакомых, и они чуть было не ввязались в драку с какими-то проходимцами, помог им именно Григорий. В благодарность Лев решил приютить вроде бы как бедного путника, коему негде было голову преклонить, а потом выяснилось, что это его брат. То, что Григорий надумает вернуться, Льву даже и в голову не приходило. Ему всегда казалось, что брат никогда на это не осмелится. Во всяком случае, будь он на его месте, он бы не смог. Да он скорее всего со стыда бы сгорел.Впервые о Григории Петровиче Лев услышал когда ему было лет семь: подслушал разговор отца и матери. Собственно, специально-то он и не собирался подслушивать, но однажды отец сам заговорил вдруг за обедом о том, что дескать только на днях он отправил ?денежное содержание этому беспутнику?.—?Надеюсь все же, что деньги эти ему на пользу, и он сумеет ими распорядиться по уму,?— сказал он.—?Думаю, иначе и быть не может, Петр Иванович,?— отозвалась матушка. —?Вне всяких сомнений, ему легче будет перенести все испытания, если он будет знать, что не одинок.—?Хорошо бы,?— усмехнулся отец,?— он и в самом деле понял это.Тогда Лев, конечно, мало что понял, подумалось лишь: это те самые донельзя скучные ?дела?, которыми родители вынуждены были заниматься. И когда они были заняты, то мешать им не следовало, поэтому-то Лев вместе с сестрой обычно ссылались в детскую. В тот раз окончилось тем же: заметив, что они с Ларой навострили уши, отец, усмехнувшись еще раз, сказал, что лучше бы им с сестрой пойти и поиграть пока вдвоем. После чего позвал Савелия, дядьку, который ходил за Львом, и Веру Михайловну, гувернантку Лары, дабы те проводили молодых господ.Потом, с течением времени, нет-нет, да удавалось ему вновь услышать разговоры о некоем Гришке, который доставил отцу ?столько хлопот, что и сказать нельзя?.—?Шутка ли, могли бы и имения, и дома этого прекрасного лишиться! —?сказал как-то раз заглянувший к ним в гости Александр Васильевич Дорошенко, старый знакомый отца. Лев и Лара любили этого добродушного пожилого человека с грустными глазами. Он наведывался к ним изредка, примерно раз в полгода, и всегда привозил им с сестрой подарки.—?Право слово, вы их разбалуете, друг мой,?— улыбался отец, глядя, как они с сестрой, сгорая от нетерпения, разрывали обертку и доставали новые игрушки и сладости.—?А это, стоит сказать, привилегия исключительно Петра Ивановича,?— смеялась матушка.—?Они у вас такие славные, —?задумчиво говорил Александр Васильевич вроде бы радостным голосом, но глаза его при этом все равно оставались грустными. —?Грех их не побаловать. Вы счастливый человек, Петр Иванович! — неизменно прибавлял он со вздохом.Годы спустя уже Лев понял, почему: сын Александра Васильевича с женой и внуками жил за границей и редко навещал отца, а дочь давным-давно приняла постриг и отреклась от мирской жизни.—?Papà, а кто такой этот Гришка? —?спросил Лев один раз у отца, набравшись храбрости, если не сказать наглости. —?И почему вы всегда так расстраиваетесь, когда вспоминаете о нем? —?К тому времени Льву уже сравнялось девять лет, и он успел многое почерпнуть из случайно услышанных то тут, то там разговоров. Получалось, что отец помогает какому-то человеку, который совершил нечто ужасное и понес за это ?справедливую кару?. Это Лев услышал незадолго до этого разговора из уст все того же Александра Васильевича.Отец строго взглянул на него, отчего Льву сделалось немного не по себе, и спросил:—?А известно ли тебе, друг мой, что нехорошо подслушивать разговоры старших?—?Я знаю, papà,?— потупился Лев,?— но ведь это вышло случайно! Вы беседовали с матушкой и Александром Васильевичем, ну, а я…—?Что ж,?— вздохнул отец,?— если подумать, ты уже почти взрослый, не так ли? —?Он помолчал немного, после чего продолжил. —?Видишь ли, дело в том, что Григорий, он… наш близкий родственник. Поэтому-то я и стараюсь ему помочь, чем могу, разумеется.—?А где же он теперь? —?спросил Лев. —?Почему не приедет к нам погостить?—?Он очень далеко, Левушка. Он, видишь ли, совершил… так скажем, очень нехороший поступок и, как тебе известно, должен был понести за него наказание. Именно поэтому он сейчас находится вдали от нас.—?И вы огорчены из-за этого, papà?Отец обнял его за плечи, поцеловал в макушку.—?Это случилось давно, Левушка…—?Но вам ведь жаль его, да? —?Лев поднял на отца глаза.—?Жаль. Но тут уж ничего не исправишь.—?А я никогда не буду огорчать вас, papà,?— воскликнул он,?— никогда, обещаю вам!Отец вновь обнял его и улыбнулся.Уже после смерти отца, когда Лев стал совсем взрослым, он узнал, что именно случилось еще до его рождения, и изменило тем самым жизнь семьи. Он не то чтобы осуждал никогда не виденного единокровного брата, но считал, что тому вовсе незачем появляться здесь. Он больше не имел права находиться в этом доме и на этих землях. Раз отца больше нет в живых, следовательно, делать ему тут совершенно нечего. И хорошо бы, Григорий Петрович понял это. Матушка несколько раз говорила, что отец умер из-за того, что у него было больное сердце. А впервые оно дало о себе знать как раз в то время, когда начались неприятности со старшим сыном. Да и немудрено: как еще можно чувствовать себя, когда твой близкий попадает на каторгу из-за того, что дезертировал из армии и оказался замешанным в убийстве. А сверх того, чуть было не разорил семью, пустил с молотка все имущество. Впрочем, до недавнего времени Григорий Петрович никоим образом не давал о себе знать, потому-то Лев, соответственно, и думать о нем позабыл. И вот, пожалуйста, именно тогда, когда меньше всего ждешь, и случается непредвиденное. Григорий Червинский объявился у них в доме, причем, Лев сам, лично и привел его. Первым порывом было выставить брата за дверь. Да и вообще, можно ли считать этого человека братом?— большой вопрос. Ведь по сути они чужие друг другу. Однако же, вмешалась матушка, сказав, что, мол, отец распорядился перед смертью о том, чтобы Григорию Петровичу регулярно посылались деньги, а раз теперь ему некуда идти, то и выгонять его на улицу негоже. Память об отце и его последняя воля для матушки всегда были святы, поэтому Григорий Петрович и остался погостить. Лев даже стал думать, что на самом деле не такой уж он и плохой человек, но тут вдруг своими глазами увидел, как тот явно пытается обратить на себя внимание госпожи Райской.Катерина Степановна была Льву чрезвычайно дорога. Он искренне восхищался этой женщиной с самого первого дня, когда увидел ее на сцене столичного театра. Она казалась ему прекрасней всех на свете, а познакомившись с нею ближе, Лев только убедился в том, насколько она добра, сердечна и необычайно скромна. Говорят, мол, актрисы все ветреные кокетки, но это неправда, а госпожа Райская?— лучшее тому подтверждение. Она была с ним мила и обходительна, но и только. Разумеется, Льву хотелось большего, но… Катерина Степановна, казалось, никого не желала пускать в свое сердце, и Лев подозревал, что это неспроста. Наверняка, с нею случилась какая-нибудь печальная история: кто-нибудь разбил ее сердце, или же она пережила гибель близкого человека и до сих пор не может забыть его. Оказалось, он не ошибся. После того, как после неудавшегося обеда он согласился проводить Катерину Степановну домой, она пригласила его к себе и рассказала обо всем, что ей довелось пережить.—?Подумать только! —?воскликнул он, когда Катерина Степановна закончила рассказ. —?Даже и представить себе трудно… Вы столько выстрадали! —?он взял ее за руки. —?Наверное, после всего вы теперь ненавидите нашу семью?Катерина Степановна грустно улыбнулась:—?Вовсе нет, Лев Петрович. Ненависть?— это очень сильное чувство, оно способно полностью разрушить душу человека. Поэтому ему будет гораздо хуже, нежели тем, на кого чувство это направлено. Кроме того, людей следует оценивать по их поступкам, а не потому, что сделали когда-то их предки, друзья или родственники.—?Вы правы…—?Знаете,?— она опустила глаза и принялась разглаживать оборки на своем платье,?— если подумать, все в моей жизни могло бы пойти по-иному. Мы могли бы жить счастливо с Алешей и никогда не узнать всех тех несчастий, что нам выпали. Если бы Анна Львовна не послушала пустых наветов, и мы ним все же поженились. Если бы Лидия Ивановна не повредилась рассудком, решив во что бы то ни стало отомстить мне за гибель Алеши. Если бы Петр Иванович тогда продал меня не ей, а другой своей соседке… Так много ?если?! Но все сложилось так, как сложилось, значит, зачем-то это было нужно. И мы должны были пережить все, что нам было уготовано.—?Но все же вы обижены на всех этих людей? —?покачал головой Лев.Катерина Степановна помолчала, собираясь с мыслями, а потом, глубоко вздохнув, продолжила все тем же тихим, спокойным голосом:—?Честно признаться, поначалу я и впрямь была зла и нет-нет, да в мыслях своих проклинала их всех. Но потом поняла: они ведь абсолютно не виноваты в своих заблуждениях. Анна Львовна, к примеру, желала мне добра, и потому ей казалось, что разлучая нас с Алешей, она спасает мою честь, избавляет от страданий. Что до Петра Ивановича, то он и не обязан был любить меня и относиться как к родному человеку. Так что, испытывая неприязнь и не считая нужным ее скрывать, он был по-своему честен. А его намерение, если так можно выразиться, сплавить меня подальше?— вполне понятно. Он сделал это таким образом, каким это было принято испокон веков. Да, таков был миропорядок, общество, в коем мы все родились и выросли. Отца вашего так воспитали, как и его отца, и деда, и прадеда… Словом, я не испытываю неприязни почти ни к кому.—?Почти?.. —?осторожно переспросил Лев, догадываясь, впрочем, что она ответит.—?За исключением одного единственного человека.—?Григория Петровича,?— уверенно кивнул Лев.—?Да,?— отозвалась Катерина Степановна. —?Вот его я, как ни стараюсь, не могу простить. Потому что все его подлости?— это не заблуждения. Он совершал их не по незнанию или неопытности. Это?— его осознанные поступки. Он желал получить то, что хотел и не выбирал при этом средств. Походя он разбил жизни многим людям, не только мне, но, скажем, и своей супруге. Долгое время он преследовал меня, точно загнанного зайца. И самое главное: Алеша, моя первая и самая большая любовь, погиб из-за него. Он?— главный виновник его гибели!—?Ошибки, которые исправить невозможно,?— тихо произнес Лев,?— остается только признать их и покаяться.—?Именно так.—?Это слова моего отца. Он не раз повторял их, когда речь заходила о Григории Петровиче.—?Вот видите, даже Петр Иванович понял,?— отозвалась Катерина Степановна. —?Остается надеяться, что и сам Григорий Петрович поймет, насколько он заблуждался.—?Кто знает,?— пожал плечами Лев.—?Он мне говорил именно об этом: дескать, раскаялся, все понял… Просил прощения. Но я… тяжело мне просто так взять и простить его.—?Я очень хорошо вас понимаю.—?Впрочем, сейчас меня волнует вовсе не он. У меня была еще одна, гораздо более веская причина приехать к вам. Ну, вернее будет сказать, в родные края…Она рассказала Льву о своей дочери, и о том, что больше всего на свете ей хотелось бы сейчас узнать о ее судьбе.—?Так нет же ничего проще! —?радостно воскликнул Лев. —?Ведь Тихвинские?— наши соседи и добрые знакомые. Нужно просто нанести им визит и расспросить Михаила Александровича. Наверняка он состоит в родстве с тем вашим знакомым.—?Думаю, это и есть его младший брат; Андрей Александрович рассказывал мне о нем.—?Если хотите, можете хоть завтра приехать снова к нам, и я лично буду сопровождать вас к Тихвинским. Вольдемар?— мой друг и не откажется пригласить вас к себе и ответит на все интересующие вас вопросы. Право, затруднюсь сказать, как много ему известно, но впоследствии он не откажется познакомить вас со своим батюшкой. Сразу же, как только Михаил Александрович вернется из Петербурга.—?Я буду бесконечно вам признательна, Лев Петрович! —?просияла Катерина Степановна.—?Значит, решено: завтра я жду вас.—?Разумеется, приеду, как только с могу. Благодарю вас, Лев Петрович!Лев несказанно обрадовался, что сможет помочь ей. Ведь?— как тесен мир! —?оказалось, что дочь ее некогда осталась и воспитывалась в семье Тихвинских.С Вольдемаром Тихвинским Лев познакомился в Петербурге, когда оба они еще учились в кадетском корпусе. Молодые люди были ровесниками да еще родом из одних мест, а это способствует сближению. Потом они вместе начали службу в гвардии, вместе весело кутили в столице, позже опять же вместе им довелось побывать в расположении военных частей на Кавказе. Потом Вольдемар вернулся в Петербург, а Лев отправился домой: ему был предоставлен отпуск из армии. И вот всего-то пару недель тому назад он вдруг узнал, что и его друг также вернулся в родные края. Кроме того, чуть раньше, как раз в ту пору, когда они оба заканчивали свой курс в кадетском корпусе, отец Вольдемара купил соседнее поместье, которое пустовало уже много лет. Кажется, Михаил Александрович поначалу пытался даже ухаживать за матушкой. Во всяком случае, Лев заметил однажды, когда гостил дома, что сосед чуть не каждый день наносил им визиты и даже пару раз присылал цветы. Правда, матушка от подарков его наотрез отказывалась, и видимо как-то раз между ними состоялся серьезный разговор, потому как Михаил Александрович оставил попытки завоевать ее внимание и всячески подчеркивал теперь, что он?— всего лишь лучший друг семейства Червинских. У Вольдемара есть еще сестра, но ее Лев никогда не видел, она воспитывалась, кажется, в пансионе в Киеве. Теперь же она вернулась домой, и помнится, вчера маменька приглашала и Вольдемара, и его сестру к ним. Если бы они приехали, то дело могло бы решиться само собой. Но ничего, он непременно разузнает все, что необходимо Катерине Степановне, и кто знает, может быть, именно это сблизит их еще больше. Вдруг она поймет, что действительно готов ради нее на все. И не сможет остаться равнодушной. Он довольно улыбнулся: да, так оно и будет.—?Левушка! —?раздался вдруг над самым ухом голос Настасьи. Вслед за этим нежные девичьи руки обвили его шею. —?Я так соскучилась, сокол мой! —?она поцеловала его, после чего совершенно бесцеремонным образом уселась прямо к нему на колени.—?Ты спятила, что ли? —?сердито глянул он на нее и в раздражении дернул плечом, что заставило ее разжать объятия. —?Совсем стыд и страх потеряла, да?—?Я просто подумала,?— обиженно надула губы Настасья,?— что ты тоже тоскуешь по мне. Уже несколько дней, как мы с тобой не были вместе.—?Ты теперь будешь решать, когда нам с тобой встречаться? —?возмутился он. —?Кажется, ты забыла свое место, дорогая моя!Это и в самом деле ни в какие ворота: да, он, так скажем, сошелся с этой девицей слишком близко. Она была милой, ласковой и готовой абсолютно на все. Грех, как говорится, не воспользоваться. Им было хорошо вместе, но все же надо и честь знать! А тут вдруг она возомнила себе невесть что.—?Я хочу лишь одного: чтобы ты был со мной поласковей. Ведь что тебе в этой… старухе, Левушка! Ей же лет-то, поди, столько же, сколько пани Ларисе Викторовне! Ну зачем она тебе?Резко развернувшись, Лев схватил ее за запястье и крепко сжал.—?Это не твоего ума дело, Настасья! —?процедил он сквозь зубы. —?Не забывайся, повторяю тебе! Поди прочь с глаз моих, не желаю больше тебя видеть!—?А ежели я хочу сказать вам кое-что, Лев Петрович? Неужто вы не приласкаете верную свою Настасью, коли узнаете нечто важное о Ларисе Петровне да о паныче том, что за ней ухлестывает?—?Что ты знаешь? —?быстро спросил он, чуть ослабив хватку. —?Говори сейчас же!Этот Василий Косач выводил его из себя. После того раза, когда мать его, Софья Станиславовна, выставила их с Ларой из своего дома, Лев и смотреть не мог в их сторону. Какое право эта женщина имела оскорблять их и выгонять из своего дома. Они приехали просто с дружеским визитом, а она даже и на порог их не пустила. А Василий стоял, как пень, да глазами хлопал вместо того, чтобы поставить свою свихнувшуюся мамашу на место. Пролепетал что-то вроде того, что де ?ему очень жаль, что так вышло? и поспешил выпроводить их с Ларой. А потом, как преступник какой, принялся тайком к ним бегать да забивать Ларе голову всякими глупостями. Нет уж! Его сестра не какая-нибудь там… И не станет терпеть подобных унижений. Лев не позволит так с ней обращаться! Они, в конце концов, принадлежат к роду Червинских, не то что всякие там голодранцы, вроде Косачей. Отец учил Льва, что фамилией своей должно гордиться и не спускать никому обид и оскорблений. И он был абсолютно прав! А еще он всегда говорил, что Лев обязан заботиться о своей сестре, беречь ее и не давать никому в обиду.—?Матушка ваша,?— придвинувшись ближе, Настасья зашептала ему на ухо,?— собирается нынче же ехать к Косачам. Хочет поговорить насчет Ларисы Петровны и Василия Федоровича с его маменькой. Но я тут, как вы мне и наказывали проследила за сестрицей вашей. Она вновь свиделась с младшим Косачем, и он предложил, что ежели матери их ни о чем не договорятся, то… Словом, бежать они надумали да обвенчаться тайком.Рука Льва сама собой сжалась в кулак.—?Ах, мерзавец! —?прорычал он. —?Задумал обесчестить нас. Ну, ему это даром не пройдет. А ты,?— спокойно проговорил он, глядя в глаза Настасьи,?— молодец. Толковая девица! —?он обнял ее за талию.—?Я на все ради вас готова, Лев Петрович! —?она вновь обняла его за шею.—?Если что еще разузнаешь?— шепни! —?улыбнулся Лев, чмокнув ее в уголок губ. —?А теперь ступай. Вечером же… приходи ко мне.—?Как прикажете, мой господин! —?хихикнула Настасья и, послав ему воздушный поцелуй, поспешила убраться восвояси.Оставшись в одиночестве, Лев вновь уселся поудобнее в кресло и вздохнул: не хватало только лишней головной боли! Ничего: теперь он с сестрицы глаз не спустит и хорошенько проучит и ее, и этого несчастного. Им не удастся обвести его вокруг пальца.