Special Supplement. Он не любит тебя, он всего лишь играется. (2/2)

— Саске, ну, не здесь же!— А где? – спросил Учиха, резко подаваясь вперед и целуя блондина в плечо.

— А как же Сай? – спросил тот, охнув от неожиданной реакции тела.

— Он уже спит.

— Нет, — с силой оттолкнувшись от Саске, Наруто упал на кровать, поворачиваясь на бок, и укрываясь одеялом с головой.

Вздохнув, брюнет лег рядом с Узумаки, обнимая его со спины через одеяло. На подушке показалась солнечная шевелюра, в которую Учиха тут же уткнулся носом, вдыхая такой приятный запах апельсинов.

— Ты со мной спать собираешься?

— Да, — кратко ответил Саске, еще крепче прижимая к себе горячее тело, жар которого чувствовался даже через ткань одеяла.

— А если…— Не волнуйся. К утру я переберусь на свою кровать, не зря же я ее расстилал.

Наруто завозился, разворачиваясь к брюнету лицом и упираясь ладонями ему в грудь. Затем немного сузил глаза, о чем-то размышляя, и придвинулся к юноше ближе, закидывая руку ему на плечо. Тело Учихи было холодным, потому что он весь вечер просидел около полуоткрытого окна, а тело Узумаки, наоборот, ужасно горячим, и от этого оба вздрагивали, чувствуя такой странный контраст. В головах обоих всплыла фраза: ?притягивающиеся противоположности?. Они ведь действительно были в чем-то разными. Брюнет и блондин. Глубокие черные и небесные синие глаза. Бледный и загорелый. Спокойный и веселый. Равнодушный и неугомонный. Такие разные и на вид, и в душе.— Я люблю тебя, — Саске прикоснулся губами ко лбу Узумаки: это был уже привычный и повседневный жест, носящий в себе скрытый смысл.

— И я тебя, — просто ответил Наруто, собираясь еще крепче прижаться к брюнету и заснуть в его крепких объятиях.

Но Учиха резко подался назад, отодвигаясь ближе к краю кровати, оставляя блондина одного лежать у стенки. Тот непонимающе захлопал глазами, всматриваясь сквозь темноту в лицо Саске. Брюнетусмехнулся одними уголками губ:— Скажи мне это полной фразой.— Что сказать? – не понял Узумаки: не нравилось ему, когда эта сволочь выкидывал такие штуки.

— Скажи мне эти четыре слова.

— Я люблю тебя, Саске, — прошептал блондин, решив, что лучше с любовником не спорить.

Учиха схватил Наруто за локоть, одним рывком прижимая к себе. Так спокойно Узумаки не было ни с кем. Только с этим холодным и равнодушным брюнетом. Он ощущал себя любимым и нужным. Так хорошо Саске не было ни с кем. Только с этим безалаберным и неугомонным блондином. Он ощущал себя живым. Ни один, ни второй никогда толком не задумывались, а может ли один человек круто поменять жизнь другому. Но пример тому – их пара, их любовь, которую никогда не примут и не поймут.

— Эй, Узумаки, у тебя есть фотоаппарат? – Киба настойчиво тряс блондина за плечо, пытаясь разбудить, пока Акамару, схватившись за штанину Узумаки, потихоньку стаскивал того с кровати.

— А? Что? – продрав глаза, Наруто сел на кровати, показывая всем свой оголенный торс.

— Фотик у тебя есть, спрашиваю? – Инузука отогнал пса подальше от кровати, сообразив, что если блондин сейчас заметит Акамару, то скандала на тему ?Твой пес покушается на мою жизнь, я знаю? не избежать.

— Нету, — после долгой паузы сказал Наруто, сладко потягиваясь.— Блин, ни у кого нету, — возмутился Киба, поворачиваясь к Шикамару. – И что делать будем?

— А зачем нам фотоаппарат? – лениво спросил тот, подходя к Саю, который заправлял кровать, и кладя руку ему на плечо. – У нас есть художник, который и зарисует нам все, что надо.

— Лучше фотографии получится, — кивнул Неджи, стоящий возле двери.

— Точно! – Инузука сгреб Сая в охапку, утащив его из номера; за ним вышли и Шикамару с Неджи.В комнате повисла тишина, прерываемая отголосками разговоров, доносящихся из коридора, и стуком клавиш. Узумаки повернул голову в сторону брюнета. Тот что-то усердно печатал, не обращая ни на что внимания. Видимо почувствовав, что на него смотрят, Саске поднял глаза, внимательно разглядывая блондина. Затем он вновь уткнулся в маленький экран, небрежно бросив:— Оденься.

— Что? – не понял Наруто.— Я не хочу, чтобы кто-то тебя разглядывал.

Блондин хитро сощурился. Что это? Неужели Учиха ревнует? Узумаки сел на край кровати брюнета. Тот даже взгляда не оторвал от монитора, еще раз повторив свою просьбу, больше похожую на приказ. Наруто подполз к Саске, обвивая руки вокруг его шеи. Учиха фыркнул, продолжая печатать:— А если кто-нибудь зайдет?

— Ну, и что? – спросил блондин, опуская ладонь за ворот учиховского свитера. – Скажи, ты меня ревнуешь к кому-нибудь?Брюнет перестал стучать тонкими пальцами по клавиатуре, закрывая отчет и выключая компьютер. Отложив ноутбук в сторону, он уперся ладонями в плечи блондина, толкая его на подушку и нависая сверху. Узумаки даже опешил немного. Саске наклонился к нему, целуя и залезая руками под футболку. Прикосновение холодных пальцев заставило Наруто в который раз вздрогнуть. Ну, не привык он еще к таким закидонам со стороны Учихи. Брюнет приблизился вплотную, шепча на ухо:— Конечно, ревную. Почти ко всем.

Блондин ошалелыми глазами уставился на юношу:— Почти ко всем?

— Почти ко всем, — повторил Учиха, впиваясь в желанные губы долгим, немного приторным, поцелуем.

Вдруг дверь открылась, и на пороге застыл Сай. Повернув голову в сторону дверного проема, Саске отлетел от испуганного блондина. Художник осторожно прошел в номер, стараясь не смотреть в сторону немного растерянных парней. ?В тот раз Наруто не случайно поцеловал Саске? Значит, слухи – правда??, — подумал он, забирая альбом и карандаш. Вытащить из номера, Киба-то вытащил, но свои принадлежности Сай оставил в номере, и ему пришлось вернуться, зафиксировав перед глазами картину маслом: Саске, холодный и равнодушный, красавец Учиха Саске, непринужденно и обыденно целует Наруто, хулигана и двоечника, беззаботного Узумаки Наруто. Действительно, ?картина маслом?, по-другому не назовешь.Тихо взяв свои вещи, Сай так же тихо удалился, не сказав ни слова. В комнате повисла гнетущая тишина, от которой в животе все сводило. Где-то в глубине комнаты послышалась музыка. Учиха спохватился, и вытащил из шкафа брюки, в кармане которых орал и вибрировал телефон. Как понял Наруто, звонили из фирмы, потому что Саске матерился через слово, обещая разнести ту шарашкину контору, которая посмела посягнуть на священную ?Учиха-сити?. ?Райкаге? молодому главе предприятия хватило по горло. Закончив неприятный разговор, брюнет быстро переоделся и начал собирать вещи.— Куда ты? – спросил Узумаки, наконец, натянув на голую грудь футболку.

— Проблемы на производстве, — уклончиво ответил Саске, застегивая сумку, которая сильно уменьшилась со времен их приезда. – Ируке-сенсею придется меня отпустить. Слушай, постарайся не натворить дел, пока меня не будет.

— Не обращайся со мной, как с малолетним! – оскорбился блондин, отворачиваясь.— Прости, я не хотел, — усмехнулся Учиха, подходя к своему солнцу и разворачивая его к себе. – Просто я тебя хорошо знаю, поэтому, пожалуйста, будь осторожен, ладно?

— Ладно, — сдался блондин, принимая поцелуй.

Проводив Саске, Узумаки направился в столовую, чтобы приготовить себе быстрорастворимый рамен, который он предусмотрительно взял с собой. Залив лапшу кипятком и в пол-уха послушав, о чем разговаривают девчонки (а разговаривали они в большинстве случаев об Учихе Саске, отчего блондин мысленно злился), Наруто направился в номер, чтобы в тишине откушать превосходнейший рамен быстрого приготовления. Хотя у брюнета получалось заваривать его лучше, сейчас надо было просто утолить голод, не важно чем.

В номере никого не оказалось, и Наруто поставил рамен на тумбочку, смотря в окно. За стеклом, немного заляпанным отпечатками пальцев, тихо падали крупные снежинки, мягко ложась на землю. Ели, темные и мрачные, тихонько покачивались, поскрипывая мощными ветками. На площадке, раскинувшейся перед домиком, играли студенты. Все высокие, по своему разные, почти взрослые, будто окунулись обратно в детство, играя в снежки. Саске бы сказал, что все они еще дети, и все это ребячество людей, ничего не знающих о жизни. Но для Узумаки каждый из них был ценен. Узнав про странные слухи, никто, ни один не спросил: ?А правда, что ты гей?? Ни один не отвернулся от него, одарив презрительным взглядом. Ни один не шарахался от него, завидев в конце коридора. Они так и продолжали собираться в шумные компании, чтобы весело провести время. Иногда блондин думал: ?А если они узнают, что я действительно встречаюсь с Саске, что я люблю парня? Что если они все поймут? Какова будет их реакция??. Часто он представлял, как все те, кого он знал уже в течение восьми лет, резко отворачиваются от него, обрывая все связи. Представлял, как на него посмотрит Сакура, как Сай небрежно отведет взгляд, как Киба фыркнет, махнув на него ладонью. Видел, как Хината шарахается от него, как Шино отходит на шаг назад, как Шикамару презрительно пожимает плечами. Будто чувствовал, как Ино царапает ему лицо, как Тен-Тен колко смотрит в спину, как Неджи смеется над ним. Боялся картин, где Чоджи кидает в него какую-либо вещь, как Ли бьет по лицу, как все вновь закрываются от него. И останется только Саске. Только холодный брюнет по имени Учиха Саске, с потерей которого Узумаки просто и душевно, и физически не справиться. Больше не справиться. От таких мыслей становилось страшно, хотелось кричать и рыдать, понимая, что скоро попадешь в безвыходное положение.

Грустно смотря в окно, Наруто не заметил, как в комнату зашел Сай, закрывая за собой дверь на ключ. Воспользовавшись таким отчаянным состоянием блондина, художник подошел у Узумаки сзади, прижимая его к себе. Тот вздрогнул, выходя из некоего подобия транса, ощущая под футболкой чьи-то руки. Саске? Нет, руки Учихи заботливы и приятны, они нежные и мягкие, чем-то похожи на женские, но могут неслабо заехать по челюсти. А эти руки холодные и недружелюбные, блондин будто чувствовал, что владелец данных конечностей, пальцы которых были грубы, задумал нечто неприятное.

— Сай?! – Наруто был не на шутку перепуган, обернувшись назад.

— Скажи, почему ты любишь Саске? – спросил художник, мягко проводя по загорелому лицу пальцами, огрубевшими от карандашей и кисточек.

Узумаки опешил, растерянно хлопая глазами. Он просто не знал, что сказать: неужели, все действительно так видно, или просто Сай исходит из того, что увидел утром?

— Почему ты выбрал эту холодную сволочь? – продолжал вопрошать бледный юноша, крепко держа потерявшего дар речи блондина. – Он же использует тебя, ты ему надоешь, и он тебя выкинет, как поступал с остальными. Ему же чужды такие чувства, как любовь, преданность. Ему чужды нежность и доверие. Он непостоянен, и наверняка, уже развлекается с кем-то еще. Он ведь такой необыкновенный. К нему тянуться, а он отталкивается, еще больше зовя за собой.

Каждое слово, каждый звук, которые так старательно произносил Сай, впивались в сердце растерянного Узумаки острой иглой, заставляя его кровоточить и болеть. Да, Саске действительно на редкость порядочная сволочь, он действительно использует людей. ?Может ли он использовать меня?? — спросил у голоса разума Наруто. ?А почему не может-то?? — ответил тот, заставляя сердце блондина пропускать удары. Больно. Очень больно. Но… Нет! Саске не мог… После всего, что было! Узумаки не хотел верить, что Учиха опять затеял какую-то жестокую игру, итогом которой станет разбитый на острые осколки блондин.

— Не смей так говорить о Саске! – Наруто резко вырвался из чужих объятий, с размаху ударяя Сая по челюсти.

Художник покачнулся и упал на пятую точку, прижимая бледный кулак к разбитой губе. Взгляд черных глаз смотрел безразлично, пробиваясь через черную, как вода в темном колодце, челку. Казалось, Саю было все равно, что ему чуть не выбили добрую половину белоснежных зубов, которые он показывал, когда фальшиво улыбался почти каждому.

— Не смей! Не смей, слышишь?! – закричал Узумаки, хватая бледного юношу за ворот свитера. – Ты ничего не знаешь о Саске! Как ты можешь говорить такое, когда ничего не понимаешь?!— А может… — резко подавшись вперед, Сай опрокинул блондина на ковер, отчего тот больно ударился затылком, — … это ты ничего не понимаешь? Неужели ты наивно веришь, что он искренен с тобой? Что он действительно любит тебя? Брось, ему же просто скучно жить, не имея под рукой игрушки.

— Что тебе надо? Чего ты хочешь? – прерывисто спросил Наруто, держась рукой за голову, болевшую тупой неприятной болью.

— Тебя, — коротко ответил художник, вызывая в небесно-синих глазах страх, перемешанный с гневом. – Ты довольно привлекательный, хотя буйный и своенравный. Знаешь, от твоей улыбки становится тепло. Ты улыбаешься всем, радуешься каждому дню, живешь беззаботно, зная, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего. Ну, скажи: не правда ли ты прекрасен? Миниатюрное солнце.Узумаки испугался не на шутку. Все, что говорил Сай, казалось диким и неправильным?А с Саске, значит, все кажется прекрасным и безоблачным?? — поинтересовался голос внутри. Учиха, конечно, имел свои пристрастия, и часто удивлял и злил блондина, выдавая очередную непредсказуемость. Но с ним так спокойно… А сейчас все было ужасным и парадоксальным. Бледнолицый юноша ужасно злил Наруто. Особенно, его злили глаза художника. Бесчувственные черные глаза. Если темные очи Учихи иногда искрились и улыбались, то эти глаза ничего не выражали. Они были будто нарисованы.

— Встань с меня! – закричал блондин, пытаясь спихнуть с себя Сая.Но удалось это только после того, как художник, получивший еще один удар в челюсть, оставил на шее Узумаки два небольших красных пятнышка. Всего лишь два (такое ничтожное количество) почти не заметных за воротом рубашки засоса. Вроде бы ничего.Да вот только именно этих двух покраснений Учихе и хватило.Два дня и три ночи пролетели не заметно, оставляя после себя множество эмоций и целую кучу воспоминаний, приятных и не очень. Многие запомнят эту поездку надолго: Ирука-сенсей точно запомнит, а потом еще будет до конца года вспоминать, вызывая к доске по очереди, исследуя список класса снизу вверх и сверху вниз, и иногда от концов к середине и наоборот. Например, почти все запомнили, как Ли поджег Неджи за то, что тот нелестно отозвался об учителе физкультуры – Гае-сенсее. А все потому, что сенсей, такой же неугомонный, как и его любимый ученик Рок Ли, поставил Хьюге двойку за то, что тот забыл спортивную форму дома. А ведь всего один раз забыл. В принципе, как и двойку получил – тоже один раз. Или (это запомнят все), как Киба и Наруто носились в простынях, изображая сначала приведения, потом морских звезд, а затем и Юлия Цезаря. Также, памятным был момент, когда у Темари из рук выскользнул нож, которым она сильно замахнулась, и пролетел прямо мимо уха ошалевшего Умино. Ей даже сама Тен-Тен позавидовала, мол, так метко. Впечатлений и тем для разговоров осталось много.

Но были и неприятные случаи. Например, инцидент между Наруто и Саем, после которого бедный Узумаки спал в обнимку с Акамару, лишь бы не находиться в одной комнате с художником. Сейчас, стоя перед дверью собственной квартиры, в которую стучался Саске, Узумаки нервно теребил молнию футболки. Рассказать или не стоит? Какова будет реакция брюнета? Рассказать, излить душу? Или молчать? Да, лучше промолчать…День клонился к вечеру, когда в конце улицы, на замерзшей аллее, появились два парня, направлявшиеся к многоэтажному дому. Один из них, блондин с небесно-голубыми глазами, глядел чуть виновато, стараясь не смотреть на своего спутника, высокого брюнета с немного встревоженным взглядом черных глаз.— Наруто, тебе плохо? – спросил Саске.— А? Что? – тот будто очнулся от раздумий, осторожно поднимая виноватый взгляд на Учиху. – С чего ты взял?— Ты какой-то грустный сегодня, Солнце, — задумчиво проговорил брюнет, откидывая со лба Узумаки непослушные блондинистые пряди.

Сердце кольнуло. ?Ну, скажи: не правда ли ты прекрасен? Миниатюрное солнце?, — пронеслось в голове. ?Солнце? — это слово пульсировало в разуме блондина, говоря будто двумя голосами: одним, глубоким и приятным, до боли знакомым и любимым, вторым – холодным и чужим, от которого резало слух. Когда голоса переплелись, превращаясь в визжащую ноту, Наруто схватился за голову, чуть не упав на промерзшую землю.

— Наруто! – Саске схватил юношу за плечи, чтобы тот устоял на ногах.

— Все в порядке, Саске, — тот выдавил некое подобие улыбки. – Я просто замерз.

— Просто замерз, говоришь? – брюнет недоверчиво окинул его взглядом. —Ну, пошли тогда ко мне.

В холле было тепло, и по коже Узумаки пробежали мурашки, заставляя вздрагивать на ходу. Обняв блондина за плечи, Саске повел его к лестнице, минуя лифты: он помнил, что Наруто ненавидит кататься на лифтах, но по какой причине не знал. Преодолеть нужно было более пятнадцати этажей, и Учиха иногда не понимал, как его солнце не устает, проходя столько ступенек. Наруто стало жарко, и он размотал на шее шарф, чуть отогнув ворот рубашки, о чем тут же пожалел, как, впрочем, и о том, что не надел водолазку с высоким воротником.

Саске схватил блондина за руку, разворачивая к себе. Его взгляд скользил по испугано-виноватым глазам, по чуть приоткрытым губам, по румяным щекам со смешными полосами и опустился на шею, где, как показалось брюнету, он увидел какие-то покраснения. Бледная рука потянулась к вороту рубашки, но блондин быстро закрыл шею ладонью, тем самым только усугубляя положение. Учиха хмыкнул, сжимая пальцы на загорелом запястье, смотря на отвернувшегося в сторону юношу.

— Наруто, – позвал брюнет, убедившись, что на шее Узумаки красуются два засоса. – Кто?Блондин промолчал и только тихо охнул, когда тонкие пальцы с силой вцепились в запястье:— Кто? – продолжал настаивать Саске, гневно созерцая два красных пятнышка, оставленных кем-то другим. – Кто, я спрашиваю? Ну, же! – нетерпеливо прикрикнул брюнет, до боли сжимая загорелое запястье.

— Никто, — сдавленно ответил Наруто, пытаясь выбраться из цепкой хватки.

Поняв, что Узумаки ничего не расскажет, Учиха гневно сверкнул глазами. С силой дернув блондина на себя, он повел его к ближайшему лифту. Затолкав сопротивляющегося юношу внутрь кабинки, Учиха нажал на самый верхний этаж, где располагалась его квартира, и через несколько секунд со всей силы ударил по стенке лифта. Кабинка остановилась, вызывая своими колебаниями на тросе панический взгляд в глазах Узумаки. Свет медленно потух, погружая все в непроглядную темноту. Нащупав рукой стену, Наруто сполз по ней, садясь на маленький лифтовой коврик, и зажимая уши ладонями. В голове шумело, кто-то кричал, звал на помощь, где-то что-то дребезжало, создавая непередаваемую сумасшедшую какофонию. Перед глазами, несмотря на темноту, мелькали какие-то яркие тени, пугая и отталкивая.

— Ну, что? – Учиха схватил блондина за плечо, поднимая с пола и впечатывая лицом в стену ненавистного лифта.

Бледная, еще не успевшая потеплеть, рука расстегнула куртку, сбрасывая ее на пол, а затем начала по одной расстегивать пуговицы на рубашке, грубо царапая и повреждая кожу. Оторвав последнюю пуговицу, Саске сильно укусил Наруто за мочку уха, продолжая царапать кожу на животе и груди, покусывая плечи и ключицы. Ощущения были какими-то… острыми. Да, именно острыми. Ногти нещадно впивалисьв дрожащее тело, а зубы оставляли на коже глубокие отметины. ?Ему чужды нежность и доверие?, — прозвучало в голове. ?Он не доверяет мне?, — обреченно подумал Узумаки.

— Саске, хватит, пожалуйста, остановись, — попросил блондин, не в силах поднять на этого человека руку.

— Почему я должен остановиться? Тебе неприятно? Я тебе противен? – прошипел на ухо брюнет, расстегивая на брюках Наруто пуговицу. – Мне тоже неприятно осознавать, что кто-то дотрагивался до тебя. И, видно, этот кто-то важен тебе, раз ты не говоришь его имени. Знаешь, как это противно, когда тебя предает дорогой тебе человек.

— Саске! – вскрикнул Наруто, почувствовав, как ногти болезненно оттягивают кожу на половом органе.

Шум в голове становился невыносимым, казалось, что барабанные перепонки готовы лопнуть. Разные голоса что-то кричали ему, отчаянно или дико, грустно или радостно, сливаясь воедино и превращаясь в визжащую ноту, будто бьющую по истерзанному сознанию блондина. Тени перед глазами становились то ярче, то тусклее, мелькая быстро-быстро, вытягивая вперед длинные корявые руки с кривыми острыми пальцами, готовясь схватить и разорвать. Пот холодными каплями стекал со лба на щеки, катясь на подбородок, срываясь вниз. Узумаки дрожал, сильно, ощутимо, будто бившись в истерике. Он боялся. Реально боялся стен, которые давили на него, будто собираясь раздавить, как мелкую, ни кому не нужную, букашку. Боялся Саске, который продолжал его осторожно калечить, как физически, так и духовно, упиваясь своим садизмом.

— Ну же, Наруто, — позвал Учиха, сильно сжимая зубы на двух красных пятнах. – Скажи, кто этот урод.Но блондин твердо решил, что не назовет имени гребанного художника, благодаря которому ему вновь приходиться видеть брюнета таким… таким садистом. Наруто имел собственные взгляды на жизнь, от которых никогда не отступал. Он был целеустремленным, и если задумал что-то сделать, то обязательно доведет дело до конца. Не важно, как он его сделает: хорошо, или плохо, главным было закончить. И сейчас надо было только вытерпеть. Сай был частью компании, а компания – это друзья, люди, которых не выдают, будь они хоть последними гадами. Их компания не отвернулась от художника, потому что ничего не знала, а Узумаки рот открывать не собирался. Не хотел выглядеть слабым в глазах друзей. Не хотел нагружать кого-то своими проблемами. Сам как-нибудь справиться.

Наруто не знал, что будет, когда все закончиться. Саске ведь не всю жизнь будет над ним измываться. Блондин не знал, что будет дальше, что случится. Он не знал, что говорить, и как смотреть. Он просто молчал, дрожа и иногда вскрикивая, если ногти или зубы Учихи сильно впивались в кожу, или если шум в голове становился невыносимым. Тело было напряжено до предела, оно будто рвалось на части, ныло и болело. Кроме тела болело и сердце. Наруто смутно понимал, что сказанное Саем – отчасти, правда.

— Чего молчишь? – спросил Саске, чувствуя, как Узумаки дрожит, пытаясь сгруппироваться, что ему, конечно, не позволяли. – Дрожишь? Ты боишься меня, — блондина ошарашило такое утверждение. – А я боюсь потерять тебя. Но, видно, уже потерял. Да что ж ты так дрожишь?! Расслабься, мы же это уже проходили. Или ты отвык от функции ?Утешь меня??Как же больно эти слова резанули слух. Как же больно сжалось сердце, вспоминая тот страшный, наполненный унижением и отчаянием, год. Как же больно было чувствовать прикосновения любимого человека, и не находить в них ни тепла, ни заботы. Только желание подчинить, заставить. ?Почему ты любишь Саске?? — пронеслось в голове, перекрывая какофонию других голосов. Наруто не знал, почему любит его, почему он вообще влюбился в парня, ведь это было неправильно и неестественно. Просто в какой-то момент он понял, что ему нужно присутствие этого Учихи, что он ему нужен.

— Не бейся в истерике, — прошипел брюнет, сжимая загорелые плечи в тиски своих ладоней. – Чего ты как девка, даже постоять за себя не можешь…Вот это Саске зря ляпнул. Ему, конечно, хотелось доказать самому себе, что Узумаки – человек с собственным мнением и собственными взглядами, которые никто не в силах изменить, что он именно тот, кем Учиха его увидел, встретившись глазами с блондином впервые: уверенный и непоколебимый молодой человек, довольно трезво идущий по жизни. Но брюнет никак не ожидал, что Наруто медленно развернется к нему лицом, и, не видя ничего в темноте, зарядит кулаком в слепую, попадая точно в глаз. Саске покачнулся, отступая на шаг назад. Узумаки же прислонился к стене, сползая по ней и выдыхая одно-единственное слово, являвшимся откровением, которым блондин ни с кем не делился.— Боишься? – переспросил Саске, различая в темноте силуэт юноши. – Кого, меня боишься?Слишком много чести, ибо Наруто покачал головой, обведя рукой пространство вокруг себя. Учиха сначала не понял, подумав, что ему все эти жесты в темноте почудились, и хотел уже переспросить, как вдруг осознал. Осознал истинную причину странного поведения блондина. Наконец, понял, почему он так странно вел себя, вылетев из шкафа там, на турбазе. Понял, почему почти не сопротивлялся грубым движениям брюнета.— Ты… — Учиха запнулся, немного подумав. – Ты страдаешь клаустрофобией? Боишься замкнутого пространства?

Узумаки кивнул, хватаясь руками за готовую треснуть голову, и полностью падая на пол. Саске опешил. Он только что, своими руками, уже больше года не совершавшими ничего садистского, заставил любимого человека пережить несколько кошмарных минут. Он только что вновь повел себя эгоистично, не веря и не слушая блондина, который, возможно, все бы и объяснил. Брюнет закрыл глаза руками. Какой же он идиот!— Наруто, — позвал он, садясь рядом с крупно дрожащим парнем.

Тот не ответил, обхватывая себя за плечи и поджимая под себя ноги. Как ни крути, а боязнь, она и в Африке боязнь, появившаяся у Наруто с детства, когда он нечаянно зашел в темную кладовку, и дверь за ним закрылась, оставляя мальчика в полной темноте на несколько часов. С тех пор, он боялся совсем маленьких закрытых помещений, типа шкафов, лифтов и кладовок, погруженных во тьму, а по подвалам, чердакам и просторным комнатам, даже темным, ходил спокойно. Он стыдился своего страха, никому о нем не рассказывая. Даже сейчас ему было неловко, что он все-таки принизил планку своей гордости и рассказал обо всем Учихе.

Саске нащупал в темноте руки блондина и, не слушая слабое: ?Убери от меня свои руки!?, потянул его на себя. Пристроив дрожащего Узумаки у себя на коленях, брюнет прижал его к себе, успокаивающе гладя по голове. Так Наруто в детстве успокаивала мама, и он будто чувствовал ее ласковые руки. Тогда мальчик прижимался к ней и забывал о всяком горе, потому что знал: мама – это святое, она всегда защитит и поймет. Но сейчас вместо мамы был Саске, поэтому испуганный юноша уткнулся носом в его шею, щекоча ее дыханием, и сильно сжал плечи брюнета. Узумаки понимал, что бы ни делал Учиха, спокойно блондину будет только с ним. Только этот холодный молодой человек поймет и примет его.— Прости меня, — прошептал Учиха, понимая, насколько неосторожно он поступил. – Правда, прости. Да, я последняя сволочь и эгоист, и ты достоин лучшей жизни, но я действительно очень сильно люблю тебя. Мне больно видеть, что ты позволил кому-то прикоснуться к себе, что это был кто-то чужой, а не я – он провел тонкими пальцами по двум засосам, испещренных укусами. —Я пойму, если ты захочешь уйти. Жить с таким, как я, действительно сложно. Поэтому…— Почему ты прогоняешь меня? – вдруг перебил его Узумаки, которому в объятиях брюнета стало как-то спокойнее.

— Я не прогоняю тебя, — возразил Саске, зарываясь пальцами в солнечные пряди, будто боясь, что его солнце исчезнет прямо на глазах.

— Скажи, ты меня любишь? – спросил Наруто, более-менее успокоившийся.

— Люблю.— Ты меня хочешь?— Хочу.— А хочешь, чтобы я был с тобой, чтобы отвечал взаимностью? – вопросы блондина казались Учихе какими-то странными, с подвохом каким-то, что ли.— Конечно, хочу, — ответил он, касаясь губами смешных полосок на загорелой щеке.— Ну, вот и все, что и мне, и тебе надо для счастья, — пожал плечами Узумаки. – А к остальному я привык.

— Ты привык видеть меня садистом? – изогнул бровь брюнет, легко пройдясь кончиками пальцев по оголенной груди Наруто.

— Ну, уж это-то я не забуду, — присвистнул тот.Не успел блондин дотянуться до тонких, красиво очерченных, губ, как свет ярко вспыхнул, и лифт продолжил свое движение вверх. Узумаки засмеялся, громко и заразительно, заставляя Учиху тоже улыбнуться. Вечно все происходит не вовремя.