1 часть (1/1)

Пак Чанёль, вообще-то, мальчик-ягодка, нежный полевой цветок, который даже сорвать страшно. Потому что хрупкий и ласковый?— совсем не такой, как другие. И, так-то, рост под два метра и восхищённые косые взгляды вовсе не мешают ему быть тем, кто он есть.Мешает ему быть тем, кто он есть, кое-кто другой. Высокий, статный и охренительно прекрасный Ву Ифань. Просто потому, что он существует. Потому что улыбается, смотрит влюбленно?— возможно, даже на Чанёля?— и делает всё так, будто нарочно. То ручку уронит, то тетрадь оставит, то подмигнет.Чанёль руки от этого прячет в рукавах своей неимоверно большой толстовки, а кучерявую голову?— в капюшоне. Потому что совсем немного стыдно. Потому что он краснеет, как мальчик-школьник, которого первый раз поцеловала соседка по парте за то, что он дал ей списать. Даже если неправильно.Чанёль, к слову, очень рад бы дать списать Ву Ифаню. Чтобы заслужить один маленький поцелуй, чтобы заслужить, возможно, что-то большее. Потому что сердце от одного взгляда в груди делает нереальные кульбиты.Хотя, казалось бы, куда там?— сердце просто орган, прыгать не может. И только кровь качает туда-сюда. Но воображение Пак Чанёля подкидывает ему такие картины, от которых он готов прыснуть в кулак. Потому что сердце, танцующее макарену?— это, по меньшей мере, смешно. А сердце, танцующее твист… В общем-то, один к одному.И это самое сердце прямо сейчас в бешеном ритме танцует танго?— точно хоровод на костях?— неумело, сломано, совсем не так, как нужно. Потому что Чанёля с Ифанем разделяют всего полметра. Потому что у Чанёля острая реакция на парфюм Ву Ифаня, а еще желание уткнуться носом тому в шею. Потому что этих ?потому что? иной раз просто завались, а иной раз?— даже не хватает причин.Чанёль думает, что это уже не влюбленность. На первом курсе?— может быть. На втором?— ещё куда не шло. Только он на третьем: Ифань, сидящий рядом никуда не девается. Чувства, которые прорастают корнями, как кукуруза, в общем-то, тоже.Только хуже становится тогда, когда Ифань оказывается совсем близко, заглядывает Чанёлю через плечо и смотрит на то, что Пак пишет в своей тетрадке. А еще дышит ему в ухо: шумно и горячо.—??У чувств всегда корни кукурузы?,?— читает Ифань полушепотом, а потом голову поворачивает к Чанёлю и смотрит внимательно. Задаёт самый дурацкий вопрос:?— Почему?Чанёль краснеет, и руками пытается закрыть то, что написано. Пытается спрятать свои чувства в задний карман давно потёртых джинс. Выходит не очень. Скорее глупо и смешно. И все равно приходится отвечать на вопрос. Потому что Ву Ифань отставать не собирается. Не со своей улыбкой и внимательным взглядом.—?Ну?—?Потому у кукурузы одни из самых больших и прочных корней и… Ее просто так не выдернешь из земли. Нужно выкапывать.Ифань смеётся. Тоже шепотом. Потому что преподаватель и так без конца шикает и смотрит по сторонам. А потом Ифань с Чанёля капюшон стягивает и треплет по волосам, будто так и надо. Так правильно, так нужно. Чанёль думает, что его сердце пропускает удар, хотя физически это невозможно. Потому что не инфаркт, и не инсульт. Всего лишь лёгкая тахикардия.—?Ты смешной, съем тебя последним.И фраза звучит так непривычно, так грубо и нежно одновременно?— так, как ни одна фраза не звучит из уст Ву Ифаня. Потому что кажется, что он слишком серьезно. И в то же время шутит?— Чанёль уверен, что Ифань шутит.Во всяком случае, пока не начинается перерыв.Чанёль так-то обычно из кабинетов не выходит. Сидит, как самая тихая мышка на свете?— в своей серой толстовке чуть ли не до колен, в тех самых потёртых джинсах. Только сегодня не тот день, сидеть на месте не получается.То ли потому, что в аудиториях слишком жарко, то ли потому, что рядом Ифань. Ведь третью лекцию за день он сидит рядом. Отпускает комментарии, шутит и всячески смотрит через плечо. Чанёлю не то чтобы не нравится. Чанёль не привык.Он мальчик-одуванчик: дунешь?— улетит.Вот Чанёль и улетает в сторону туалетов, пряча красные щеки за собственными ладонями. Так, будто только их надо скрывать. Только нет?— ещё есть красные уши, красная шея и желание встать под холодный душ.Потому что слишком много эмоций?— почти фонтан. Потому что он не может закрыть этот кран, перекрыть воду и все напрочь забыть. Чувства не забывают, с ними живут. Даже если это паника и детская влюбленность.Чанёль, конечно, не верит в то, что это слишком по-детски. Скорее по-дурацки, как когда ты боишься кататься на колесе обозрения только потому, что видел фильм, в котором оно сломалось. Потому что в жизни хоть так и бывает, но совсем не так страшно и красочно. Винтики не падают, убивая людей.И, стоя в туалете перед раковиной, умываясь холодной водой, Чанёль думает о таких глупостях, и совсем не думает о том, что Ифань?— прекрасный сильный и такой крутой Ифань?— может пойти за ним следом. Может положить руку ему на плечо и сказать:—?Неужели я, как серый волк, такой страшный? Ты убежал, а я хотел предложить перекусить вместе.Чанёль то ли икает, то ли просто сам по себе заикается, пытаясь сказать хоть слово. В общем?— звуки странные и смешные. Потому что Ифань улыбается, смотрит на него так приветливо, почти что ласково и по-домашнему.Чанёль очень хочет, чтобы у него, и правда, с Ифанем было все по-домашнему?— так, как бывает у остальных. Чтобы правильно, красиво. Чтобы домашний попкорн, обязательно подгоревший; чтобы кино?— ужастик, да такой страшный, что можно было бы прятаться на чужой груди.—?Так, ты хочешь со мной поесть?—?Д-да.—?Отлично, Красная Шапочка, пойдем кушать пирожки твоей бабушки,?— улыбается Ифань и протягивает руку Чанёлю.—?Моя бабушка редко готовит пирожки,?— на полном серьезе говорит Пак Чанёль, и только после того, как Ву Ифань начинает смеяться, до него доходит смысл сказанных слов. —?То есть, я…—?Так, ты хочешь, чтобы я, не встречаясь с тобой, уже познакомился с твоими родителями?Пунцовые щеки Чанёля горят. Возможно, из алых превращаясь в бордовые, темно-красные. Таких, каких на свете вообще не бывает. И это еще больше веселит Ифаня?— Чанёль думает именно так. Потому что тот улыбается и посмеивается в кулак.Чанёль, в общем-то, мальчик-одуванчик. Дунешь?— а он, того и гляди, улетит. Ифаню очень хочется попробовать. Хочется дунуть со всей силы и проверить. Будет ли Чанёль хвататься за него или все-таки полетит.Потому что хочется, чтобы хватался. Самому Чанёлю хочется.—?Я…—?Пойдем, я угощаю.И Ифань, правда, угощает. Кормит чуть ли не самым вкусным обедом на свете. Подкладывает на тарелку Чанёля картошку фри, пододвигает соусы. Уточняет, не хочет ли тот еще один бургер, потому что они действительно вкусные.Чанёль, в общем-то, бургеров совсем не хочет. Он хочет, чтобы Ифань всегда был рядом с ним. Хочет простого и милого, чтобы как в сказках: долго и счастливо. Даже если так не бывает. Потому что…Это правда, не всегда бывает все хорошо. Только хочется быть вечным дубом, хочется своими корнями обвиться вокруг чего-нибудь. Чанёлю хочется обвиться вокруг Ифаня. Ифань же улыбается ему, протягивает руку к Чанёлю и нежно стирает сырный соус с губы.—?Испачкался,?— говорит он, а потом облизывает собственные пальцы. —?Кстати, ты мне нравишься, Пак Чанёль.—?Что? —?слишком внезапное и ранимое. Слишком прекрасное, чтобы быть правдой. Потому что Ифань?— шутник. Он может и обмануть.—?Что слышал. Повторять такое?— вредно для жизни.—?Чьей?Ифань смеется. Ифань говорит ему:—?Твоей. Ты и так красный, боюсь, что закипишь. А где выключить тебя, я не знаю.Чанёль?— цветочек: нежный, красивый. И меньше всего хочется, чтобы хоть один лепесток упал с такого вот цветка. Ифань не хочет точно. Хочет заботиться, холить и лелеять. Возможно, поэтому улыбается ему каждый раз.Присаживается рядом. Подмигивает и совсем немного ведет себя так, будто он плохой парень, когда на самом деле нет?— самый хороший. Приветливый и ласковый. Потому что с Чанёлем нужно быть именно таким. Оберегать и охранять.—?Я… Мне надо… бежать… дела…—?Чанёль, если ты убежишь от меня, я тебя все равно догоню. Не хочу, чтобы ты убегал от меня, хочу, чтобы был рядом. Ты против?—?Да! Нет! Я не знаю.—?А если я скажу, что люблю тебя?—?Что? Что? Что-о?У Ифаня красивая улыбка, большие и теплые ладони и невероятно огромное сердце. Так думает Чанёль. Потому что у Ифаня хватает смелости сказать про любовь. Хватает смелости, чтобы разговаривать с ним не односложно. Да и вообще Ифань?— бог. Маленькое личное божество Пак Чанёля. Даже если ростом под два метра, даже если руки у него больше, чем у самого Чанёля. Даже если…—?Встречаться со мной будешь? Да или нет?—?Да,?— опять односложно, но лучше так, чем быть слишком глупым. Слишком бояться признать очевидные вещи.Ифань сидит всегда рядом только с ним. Заглядывает только в его тетрадки. Ифань подмигивает только ему, и только с Чанёлем позволяет себе совсем немного расслабиться. И так каждый раз. Чанёль не то чтобы невнимательный, он просто боится верить в такое счастье. В такую любовь.—?Ифань, а это не сон?—?Ущипнуть?—?Лучше поцеловать.И Ифань целует, стоит им только выйти из столовой. Целует, прижимая Чанёля к стене и натягивая на голову тому капюшон, чтобы никто не видел. Целует нежно и осторожно, целует страстно. Целует так, что у Чанёля земля уходит из-под ног, а в голове поют птички. Целует так, что хочется больше.С Ифанем ?хочется больше??— понятие растяжимое. Потому что хочется то ли поцелует, то ли самого Ифаня. Чанёль пока не знает. Зато знает, что Ифань и правда его любит. Возможно, не так, как привычно говорить в обществе. Возможно, не так, как парень любит девушку. Зато так, как умеет любить только Ифань.А еще теперь только Ифань знает, что нежные губы Чанёля отдают на вкус фиалковым цветом, ромашковым чаем и, совсем немного, барбарисовыми конфетами. Чанёль?— ребенок, мальчик-цветок, мальчик-ягодка. Чудо, которое встречается один к одному. Ифань думает, что ему повезло.