Глава 53 (1/2)

ДмитрийРаньше мне казалось, что дополнительные тренировки с физруком – это предел моих сил…надо же, как я заблуждался по этому поводу.

- Вставай,- гляжу на Лангермана едва ли не с ненавистью, и от насилия и грубых слов меня останавливает лишь мысль о том, что он – отчим Алексис.

Хотя, конечно, с такой подготовкой я выступлю как нельзя лучше, то бишь, хорошая оценка мне заранее обеспечена. Только спина болит… и ноги…и руки…и шея затекла. Сколько отжиманий я сегодня сделал? Двести? Триста?- Беликов, ты что, умер?- страж разговаривает со мной на английском, что меня еще сильнее бесит. Хотя я не знаю, говорит ли он вообще по-русски…- Нет,- произношу и встаю с жесткого холодного пола.- Кажется, я вывихнул запястье.- Тем лучше для твоего противника,- в мгновение ока Лангерман хватает меня за левую руку и вновь опрокидывает. На этот раз не сдерживаю вскрика, но он лишь пожимает плечами и продолжает:- Научись быстро ориентироваться в пространстве – одна секунда промедления может стоить жизни твоего подопечного, и что хуже – твоей.

- Почему хуже? Ведь нас не для этого готовят, чтобы умирать ради безопасности мороев?- встаю и немного отхожу от стража.- Если бы каждый дампир помирал ради своего мороя, то вскоре оба вида были бы на грани исчезновения,- криво улыбнулся Лангерман.- Здесь вас учат всему, кроме одного – эгоизму. Как страж, ты должен будешь всегда одеваться строго, быть причесанным, выбритым и тому прочие детали. О личной жизни можешь и вовсе позабыть.

- Видимо, вы не хорошо усвоили последний урок,- процеживаю я сквозь зубы прежде чем осознать, что именно сказал.

Поглядываю на стража с опаской, но тот лишь пожимает плечами и простовато говорит:- Если когда-нибудь встретишь такую женщину, какую в свое время встретил я, то ты все поймешь.

«Если уже не понял»- думаю, но решаю не говорить это именно ему.С последней проделки Алексис прошла почти неделя, за которую Татьяна успела три раза побывать на нашем уроке физкультуры и еще четыре раза послушать, как мы читаем последние за наше обучение стихи. Вчера был последний учебный день, и теперь все дампиры готовятся к выпускному испытанию, а морои – к экзаменам. Глядя на Ваню, Макса и Бориса, не знаю что лучше: зубрить или драться. Лично я склоняюсь ко второму, но Алексис, знаю, это совсем не по душе: она с большей радостью бы закрылась в комнате в компании учебников и рома с колой, нежели вставала в пять утра и упражнялась с Римским. В те редкие минуты, когда мы пересекаемся в столовой, я более занят подсчету синяков на ее руке, нежели разговорам – у нас обоих сил нет даже разговаривать. А потом вновь идем упражняться до вечера, и наше лучшее плотское утешение – это крепкий сон в обнимку с подушкой.

- Пошли обедать,- я тащусь в раздевалку и с трудом снимаю футболку, не желая надевать что-либо другое. Может, и вправду голым потащиться?В столовой очень тихо: в это время у младших классов уроки, а старшеклассникам не до разговоров: дампиры и морои сидят на длинных столах, перемешанные и не обращающие внимания на то, кто чей друг или враг. Отыскиваю Алексис между Ариной и Лизой, угрюмая и вся в черном, с взлохмаченными волосами и темными кругами вокруг глаз.- Привет,- Лиза как раз встает, и я спешу занять ее место.- Угу,- бурчит она, ковыряя в суп ложкой.

- Ты чего не ешь?- после тренировки с Лангерманом у меня просыпается зверский аппетит.

В ответ Алекс оглядывается на стол стражей, что довольно бодро обсуждают что-то. Я знаю, она смотрит на отца с лютой ненавистью, как всегда. Лангерман не обращает внимания – до сих пор не могу понять, почему он выбрал меня, а не дочь.

- Я не могу есть, меня тошнит,- бурчит она.- Только компот и лезет.

- Лекс, тебе нужны силы, ведь тренировка продолжится после обеда,- странно, когда это у меня тарелка успела опустеть?- Возьми мою,- она толкает порцию ко мне и забирает мой компот.

Отпив, девушка кладет руки на стол и утыкается лицом в них. Мне ее жаль - даже пальцы у нее дрожат от усталости, и руки стали очень худыми, как и вся она, впрочем. Зная ее буйный нрав, то не изумлюсь, если в итоге разорвется и откажется больше заниматься. Она была создана для танцев, а не для драки.

- Как спина?- Болит,- бурчит она,- безумно болит, а Римский только и валит меня оземь. Хочет, чтобы я его свалила, хер ходячий.

- Эй,- легонько поглаживаю ее.- Иначе как ты собираешься сдавать экзамен?- Да ну его в задницу, этого экзамена,- она выпрямляется и смотрит на меня злобно.- Ты его сдашь, ты ведь этому учился всю жизнь, а я всего лишь полгода!- Успокойся, в этом нет моей вины,- спокойно говорю я, но она лишь трясет головой:- У вас у всех все легко получается, это у вас в крови! А я хочу учить, читать, танцевать, вот моя жизнь! Я ненавижу все это,- Алексис указывает на большую столовую, о высокие стены которой отражается ее громкий голос,- ненавижу отцов, тех двоих кретинов, что отдали меня в эту тюрьму!- слезы появляются на ее глазах.- Я ХОЧУ ДОМОЙ!- Гуттенберг, пойдем,- мощная рука Римского ложится на ее левое плечо, а на правое – кисть Лангермана.Оба одинаково молчаливы в своем гневе, но ничто не может сравниться с ней. Она резко встает на скамью и стряхивает с себя их рук.

- Уйдите, я вас видеть не хочу,- грубо говорит она по-русски.

- Алексис, у тебя тренировка,- говорит Римский, а Лангерман молчаливо кивает.

- Тренировка?Дальше все произошло так быстро, что я не совсем понял, как и Лангерман, и Римский оказались на полу, оба до предела изумленные. В ее руках блестели два серебряных кола, которые за долю секунды врезались в рукава их белых рубашек и в дерево паркетов.- Тренировка окончена,- ледяным тоном произнесла Алексис Гуттенберг, повернулась и вышла из зала, толкнув большую скрипучую дверь.Я с трудом сглотнул, боясь повернуться и взглянуть на стражей. Должно быть, это мощное унижение, и вскоре и до Татьяны дойдет, что ее любимый Лангерман был побит семнадцатилетней девчушкой. Как ни странно, жаль мне стало Алексис – ей ведь в итоге отдуваться за все свои выходки, как и за банановую кожуру, о которую поскользнулась королева. Не известно, что еще удерживает одноклассницу среди нас…Римский и Лангерман быстро встали и вышли, провожаемые молчаньем всего зала. А потом все пошло по-старому: ряды постепенно опустели, а я, покончив с супом Алекс, пошел переодеваться к тренировке.

Маты в зале успели прилично запылиться с последнего урока физкультуры – мы в тренировках их не использовали, и они лежали высокой жесткой кроватью в темном углу. Разлегшись на них, я внезапно осознал, что устал не менее Алексис: все тело ныло от усталости, но сон не спешил одолеть меня: постепенно, глаза то закрывались, то открывались, то вновь закрывались, пока в один момент я понял, что стало слишком темно.

- Беликов,- потряс меня за плечо Лангерман, и я в сию же минуту вскочил.Глаза заволокла молочно-белая пелена, и все кровеносные сосуды головы стали странно пухлыми и ощутимыми.

- Не надо так резко вставать,- прокомментировал страж,- присядь, кровь скоро оттечет.

- Д-да,- произнес я, последовав его совету.

- Алексис пропала,- заговорил через несколько минут мужчина,- на своей машине. Есть идеи, куда она могла уехать?