Глава 51 (2/2)
«Что сделаешь ей – то же сделаю тебе»- пронеслись в голове слова ее отца, и я немного нервно дернулся.Лекс заметила это и прищурилась.- Мой папа…- Очень заботливый,- закончил я,- и очень добрый. Он тебя любит.- Да, я знаю,- она сделала неопределенное движение и громко вздохнула.- Как спина?- Хочешь взглянуть?- в ответ, она оттолкнула одеяло, и передо мною предстала пестрая желто-сине-фиолетовая картина раненой кожи.
Гематомы рассасывались, но их вид все еще был угрожающим. Подавив отвращение, я тихо спросил:- Больно?- Нет. Мне не разрешают вставать. Так, до туалета и обратно, иногда до душевой. Обычно кто-то растирает меня по утрам этим,- она указала на флакончик какого-то масла.- По мне, так это обычное оливковое масло, но раз уж сказали, что надо, то надо.Наши взгляды встретились, и я неуверенно спросил:- Хочешь…?- Да,- кивнула она.
Когда я взял флакон и вылил на ладонь немного масла, я спросил:- И что теперь?- Наноси круговыми движениями. Не бойся надавить, мне уже не так больно.И вот, это приятное ощущение. Ее нежная кожа под моими руками, мягкая, гладкая, теплая… прослеживаю линию ее позвоночника, останавливаюсь там, где он теряется под штанами. Черт, нельзя думать об этом, когда Алексис плохо!Но мысли сами лезут. Они цепляются за мою глотку, и каждое следующее движение мало помаленьку сводит с ума. Один я знаю, что творится во мне. И все сводится к одному: я хочу ее. Всей душой, всем телом.
В попытках убрать возбуждение, я не замечаю, что остановился, и Алексис поднимает голову. Долго смотрит на меня, а ее глаза блестят, как кошачьи. Чего она хочет? Зачем она позвала именно меня, а не подружек? Черт возьми!Девушка привстает и притягивает одеяло к обнаженной груди. Она садится передо мной и спрашивает:- Все в порядке?- Да,- бурчу я.- Точно?- она приподнимает мое лицо за подбородок. Ей всегда нравится так делать, смотреть в глаза.
Я сглатываю, девушка не требует от меня ответа, ложится обратно и просит дальше растирать ее. Кончиками пальцев ощущаю округлости ее груди, линию узкой талии, выступающая кость на тазу. Ощущаю, и крыша потихоньку съезжает. Нельзя просто так взять и спокойно сделать ей массаж. Она не этого хочет, я же знаю ее. Даже на смертном одре она будет хотеть этого…Губами касаюсь к ее шее, прикусываю кончик уха, чувствительную мышцу плеча. Она тихо охает, мурашки выступают на коже. Они мне нравятся, кусаю сильнее, пока не издает стон. Руки тянутся ниже, мнут ее ягодицы, царапают внутреннюю часть бедра. А она лукавая, сдерживает стоны. Ей не нравится сдаваться. Ей нравится, чтобы ее добивались.
Наши губы сливаются. Я и не заметил, когда она повернулась, позволив мне сжать ее грудь. Обожаю ее, такую маленькую, упругую, чувствительную. Она не разучилась целоваться, а ее руки точно раздевают меня. Останавливаются на ремне, но лишь, чтобы расстегнуть его. Чем больше мы увлекаемся в нашей детской забаве, тем быстрее, тем сильнее льнем друг к другу. Не можем друг без друга, не хотим.
Она хватает меня за возбужденное место, я глажу ее. Горячая, влажная, оба едва сдерживаемся – и одновременно набрасываемся друг на друга. Она любит сверху – и я люблю сверху. Забываю обо всем на свете, и ее отца ко всем чертям посылаю. Она движется размеренно, то быстро, то медленно, дразнит, противится моим рукам, которые хотят задать темп.Ах так?!Меняемся местами – она рычит недовольно, но теперь у нее нет никакой власти. Вхожу сильно, немного грубо, полностью, прижимая ее к кровати. Ее ноготки царапают мою спину, зубы кусают мои губы.
Ее тело напрягается. Ноги скрещиваются у меня на спине…последние удары…все. Опускаюсь на нее и надавливаю всем телом, пока Алексис не поскуливает тихо.- Извини,- ту же встаю я, а она качает головой и делает мне место лечь.
- Положи голову мне на грудь,- шепчет она, зная, что мне нравится слушать ее сердце.Туп-туп-туп, пропускает удар и снова, туп-туп-туп. Ее сердце странно бьется, она однажды говорила, что это, но я забыл. Нравится угадывать, когда оно остановится. Боюсь думать о том, что были случаи, когда оно могло остановиться на совсем.
Мы всегда после секса засыпаем, а теперь лежим безмолвно, и ее пальцы играются в моих волосах. Это успокаивает, она такая теплая подо мной, что я льну к этому тельцу, как к матери. От нее пахнет приятно: духами и этим маслом. Я постепенно уношусь, мне так хорошо…В дверь стучатся. За ней слышен голос Лангермана. Я вскакиваю, а Алексис шепотом указывает мне забрать все вещи и идти в туалет. Она же привстает, быстро надевает майку и штаны и идет открывать.
Они разговаривают на немецком, но по всему видно, что это рутинная проверка. Слышу упоминание моего имени, Лекс что-то бормочет. Наконец, он уходит. Еще некоторое время сижу в страхе на унитазе, потом Алексис открывает дверь и ухмыляется.- Ты понравился ему,- говорит она,- говорит, что ты способный, но слишком неиндивидуальный.
- Это он и мне сказал,- кивнул я,- но остался доволен моим владением колом.
- Хм, ну,- она приблизилась ко мне и поцеловала,- это очень хорошо. Одевайся, пошли завтракать.
Одноклассники обрадовались возвращению Алексис. Виктор и Саня даже подняли ее на руки и так внесли в столовую, под недовольными и высокомерными взглядами аристократов. Но нам было наплевать. Сегодня мы радуемся возвращению самого сумасшедшего среди нас человека, которого все так искренне любят. Остался вопрос, люблю ли я ее? Гляжу на возвышающуюся надо мной фигуру, на развевающиеся волосы, слышу смех, слова, голос – на что я способен, чтобы услышать его еще раз?Садимся на наше же место, подальше от возвышении, где сидит королева и принимаемся за завтрак. Наши руки соединяются под столом. Она мило улыбается мне, я сглатываю ком. Знаю ответ: на все.