6 (1/1)

После поцелуя Динеш никак не мог принять тот факт, что женщина, в которую, как он думал, был влюблен, на самом деле мужчина, к тому же из всех людей в мире, которые могли бы поиздеваться над Динешем, он был, конечно же, Бертрамом, блять, Гилфойлом. Если бы Наташа оказалась любым другим парнем, Динеш отверг бы свои чувства, сочтя их побочным продуктом умелой манипуляции.Он только что осознал, что Гилфойл наебал его.Не говоря ни слова, Динеш шагает на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом и подумать. Он не может даже решить, хочется ли ему постоять или посидеть, чего уж говорить о том, чтобы обдумать последствия произошедшего.Одеревеневшие ноги сами несут к шезлонгу у бассейна и усаживают, но уже по своей воле, в то время как сам Динеш пытается найти правду в истории Гилфойла. Проигрывает в голове сообщения Наташи голосом Гилфойла, и не может представить, как он вообще прочитал эти сообщения её голосом.Её остроумие. Её приятный стёб. Её уникальный взгляд на жизнь. Её верность. Все качества, которые он любил в Наташе, были маской Гилфойла. Апельсиновый Crush вместо апельсиновой Fanta.Разбирая кусочки того, во что превратилась его жизнь, Динеш чувствует, как шезлонг прогибается и слегка скрипит, когда кто-то садится на дальний его конец. Они не смотрят друг на друга во время разговора.— Мне жаль. Если это что-то значит для тебя...Птицы щебечут под палящим солнцем, а вода радостно бьется о края бассейна. Динеш не отвечает.— Я думал, что будет забавно, но, когда понял, что это ни хуя не так, не сумел остановиться. Мне нужен был этот тупой, ебучий аккаунт так же, как и тебе, — Гилфойл обдумывает это молчание и решает, что должен дождаться ответа, но Динеш продолжает молчать, и Гилфойл продолжает объяснять ситуацию, ожидая справедливого приговора: — Я знаю, что я эгоцентричный мудак и разрушил твою жизнь. Но, если вдруг ты не захочешь со мной больше разговаривать, — что вероятно, — я хочу, чтобы ты знал, что единственное, что в Наташе было фейковым — это её имя. Вся хуйня, которую я писал тебе, была правдивой...— В этом, блять, и проблема! — взрывается Динеш. — Если бы ты не был искренним, я мог бы просто считать тебя бессердечным хуесосом, но ты им не был, и я должен с этим справиться. Я даже не могу смотреть на тебя сейчас.— Ты дрочил на её фото, да?— Конечно!Гилфойл смеется.— Хорош смеяться! Это не смешно.— Ещё как, — чем больше Гилфойл думает об этом, тем труднее стереть улыбку с лица, — Я разместил объявление в Крейгслист*, и женщина присылала мне селфи, которые я мог использовать для профиля. Пока ей платили, Джессика Шакуски из Индианаполиса совершенно не возражала, чтобы я использовал её личность.Абсурдность ситуации поражает Динеша.— Окей, это немного смешно, но не оборжаться… Сколько ты ей заплатил?— Около трех сотен долларов.— Ёбушки-воробушки! Я не знаю, жалеть ли тебя за то, что ты выбросил деньги на ветер, или жалеть, что Джессика Шакуски продает свое лицо по цене Wii U**, — Динеш смеется над своей шуткой, оглядываясь через плечо на Гилфойла только для того, чтобы увидеть, как небольшая толпа наблюдает за ними через окно.— Что ж, похоже, что наша конфиденциальность в этом публичном месте, в инкубаторе-тире-доме-тире-офисе Эрлиха, была нарушена… Должны ли мы вернуться внутрь?Они встают и оценивающе глядят друг на друга прежде, чем продолжить.— Это не значит, что я прощаю тебя, — строго предупреждает Динеш, держась на некотором расстоянии от Гилфойла.— О, конечно.— И ты должен поклясться, что никому не скажешь, что ты Наташа. Я нахуй инфаркт схвачу от стыда.— Не волнуйся. Ты можешь не доверять мне, но поверить, что я никогда бы не ускорил твою смерть.Двое мужчин продолжали словесный перепалку, растягивая старые мышцы и прощупывая новую территорию впереди.