1 часть (1/1)

– Не знаю, в курсе ли ты, но ген ревности у меня отсутствует, – Карен тогда улыбнулась мягко и совершенно беззлобно. Но что-то всё-таки скреблось в сердце, будто его обсыпали песком, и её губы, наведённые красной помадой, дрогнули.?Трезор?, французские духи. Ей сразу стало ясно, почему Йен начал так принюхиваться и интересоваться, что это за запах, – воспоминания прошлого проехались когтями по его чувствам.Карен всё понимала – она же знала, на что идёт. Понимала ещё тогда, когда ответила на поцелуй Йена – неистово-отчаянный, полный грусти и сожаления. Ему было плохо, а она была влюблена в него. И нет, она не наживалась на чужом горе. Карен даже сама себя винила в своём поступке – все те семь лет, что они прожили вместе. Карен не дура, и она видела расфокусированный, пустой взгляд Йена. Воспоминания терзали его, хоть он и пытался всё забыть, начать сначала.Софи была как инфекция – она полностью захватила разум Йена. Карен в первый год их ?встречаний? это ясно видела. А потом, казалось, всё сошло на нет. Казалось.Карен любила Йена Грэйя. А вот что насчёт чувств доктора наук к ней она сомневалась – не полностью, но частично. Особенно начала сомневаться тогда, когда впервые за грёбаных семь лет увидела, как он дрочит на фотографии Софи. Тогда она чуть не сорвалась. Сказала, что если не её звонок, то они – Йен и Софи – были бы счастливы вместе и дальше. Карен могла бы наговорить кучу гадостей мужу, но что-то не давало ей это сделать. Совесть?.. Хотя при чём тут совесть. Наверное, во всём виноват взгляд Йена – взгляд забитого, измученного зверя.Она себя и вправду винила. Карен, увидев в первый (и последний) раз Софи, подумала, что она какая-то отмороженная – та села на стол и просто пялилась на всё вокруг, и, в особенности, – на червей. Софи задержала взор своих голубых ярких глаз на Карен, и её тогда пробрало до костей – глаза были очень внимательны, а взгляд пробирался прямо внутрь, под кожу. Карен тогда попыталась поскорее смыться – типа в душ. Чтобы голубки-молодожены остались вместе. Но Софи оказалась ещё и неуклюжей – как, ну как можно было задеть те баночки?.. – и Карен пришлось вылазить из реально только-только включённого душа.Карен не была Матерью Терезой. Но она и не была корыстной. Просто велась на поводу у своего сердца, которое отстукивало быстрый бит, когда Йен на неё долго смотрел или целовал. Карен было хорошо, но и одновременно ужасно. Душу словно наизнанку выворачивали. Каждый день, видя мучения Йена, она понимала, что если не её чёртов звонок, он продолжил бы быть всё таким же Йеном. В этом ученом-биологе что-то надломилось со смертью Софи и улетело вместе с ней, а куда – Карен понятия не имела. Не хотела задумываться. Может, в Рай?..Карен любила Йена. Йен любил её. Карен прекрасно понимала Йена и была чем-то вроде опоры ему – он всегда мог рассказать ей, что его тревожит. Карен, в первую очередь, была ему другом, сотрудником в лаборатории. Карен не хотела что-либо менять в своей жизни. Но она хотела поменять жизнь Йена – чтобы он чувствовал себя свободней, радостней. Карен настойчиво толкала его согласиться на эту затею с Индеей только для того, чтобы Йен стал счастливым. Чтобы он отпустил все старые, не хотящие забываться, словно въевшиеся в мозг, воспоминания, чтобы он почувствовал жизнь, вдохнул полной грудью, которую больше не сковывают призраки прошлого.Соломина стала знаком свыше и для Йена, и для Карен. Может, то, что произошло с Тобиасом было просто совпадениями, но вид маленькой, загорелой и голубоглазой Соломины говорил об обратном. С приездом домой Йен весь преобразился. Да, он всегда старался быть на позитиве, но в тот день положительные эмоции прямо-таки захватили-завертели его в своём радужном вихре. Соломина плохо знала английский; много чего боялась, как маленькая мышка, но была довольно смышлёной. Она долго привыкала к климату – это же не тёплая, солнечная и пыльная Индия. Йен продолжал светиться. Но он не забывал о Карен и своём сыне – несмотря на Соломину, он уделял им внимание.– Что ты хочешь есть? – спросила как-то Карен вечером Соломину. Они вдвоём уже попривыкли друг к другу.– Клубнику, – немного подумав и поджав губы в улыбке, произнесла Соломина, таращась на Карен своими яркими голубыми глазами. Тогда Карен пробрала дрожь, и она испытала то чёртово де жа вю – глаза идентичны глазам Софи. – Клубники нет, – немного отойдя от нахлынувших чувств, сказала Карен. – На десерт будет клубничное мороженное, ладно?– Ладно, – Соломина таки отвела свой взгляд и пошагала с кухни.Карен, оперевшись руками на подоконник, глянула за окно – дождь падал на буро-жёлтую, осеннюю землю. Карен вздохнула, снимая очки, откладывая их в сторону и закрывая веки: наверное, реинкарнация существует на самом деле.