И море говорит (1/2)

Jonah Kue — Mermaids</p>

— Давай, давай правее! — вторя голосу, рука стала махать в правую сторону, указывая, где опускать тяжёлый груз.

Шторм закончился очень удачно, и теперь только небольшими волнами, которыми море дышало, словно человек после бега, волновалась поверхность. Чайки вновь закружили над водой, в поисках пропитания в виде оглушённой рыбы, а их белые крылья сильнее выделялись на фоне ещё пока сероватого неба.

Тот свет солнца, который пробивался сквозь туманность облаков, начинал играть блеском на морской пене, отражаясь белым пятнышком в маленьких пузырьках.

— Ты смотри-ка, такой шторм, а до сих пор стоит, это ж как строили то, в те времена, — рабочий постучал по деревянной перекладине сооружения.

Словно памятник тому, что город когда-то был более оживлённым, вышку для поддержки крана так и оставили стоять, единственное оставшееся сооружение, после гибельного для городка шторма шестьдесят девять лет назад.

А вокруг был шум. Прямо над водой разносились звуки пиликанья сигнала машины, сдающей задним ходом, тут же громкие голоса, командующие куда высыпать порцию строительного песка, брёвна, цемент.

Специально привезённый грузовой кран то и дело подцеплял грузы с машин, перенося их на каменистый берег.

Мужчины в касках сновали туда сюда, кто с бумагами, а кто с грузом.

Чуть выше, на холме, стояли мэр с мистером Паком. Наблюдая, как даётся начало ходу стройки нового порта, они тут же обсуждали проект, а вместе с ним и примерную выгоду от порта городку.

— И пускай даже не думают распускать тут глупые слухи, — рявкнул мистер Пак подошедшему прорабу.

Мужчина доложил, что в бригаде, ещё по пути, пошли сплетни о печальных легендах и попытках в них построить новый порт. Что русал некий охраняет эти воды, что напрасны их труды будут, так ещё и рабочие некоторые бояться за свои жизни.

— Извините Мэр, — грозный мужчина ниже на полторы головы самого прораба подошёл к нему ближе. — Вы блять что, бабы какие-то?! Какие легенды, я для чего деньги плачу? Вы не хотите, других найду. Быстро за работу, ещё даже сваи ни одной не забили, а уже стонут!

Мужчина раскраснелся от крика, пытаясь своим голосом заглушить звуки рабочей тяжелой техники.

Прораб только развёл руками, удаляясь обратно к своей бригаде.

А море почти успокоилось уже, словно дикий зверь, который приманивает добычу мирным видом, чтобы затем обрушиться высокими волнами и проглотить целиком. И только крики чаек неизменны — вечно голодные птицы-попрошайки.

***</p>

Nathan Feuerstein (NF) — Reality</p>

— Погоди, погоди, я хочу услышать внятную речь во время рассказа, — Вонхо отобрал бутылку крепкого алкоголя из рук друга. — Ну и с чего ты решил, что ты гей?

Юнги, скривившись, что ему не дали налить третью порцию дешёвого виски, оттолкнул от себя пустой стакан, тут же зарываясь руками в свои волосы, с которых уже начала смываться красная краска.

— Ты же видел его в субботу ночью… — протянул он, начиная хмелеть от двух стаканов спиртного залпом. — Чимина.

Вонхо присвистнул, вспоминая аппетитный, на его личный взгляд, зад.

— Сегодня в школе, кое-что произошло… — Юнги сделал попытку потянуться за бутылкой, но владелец бара оттянул назад руку с желаемым, вертя головой из стороны в сторону в знак протеста. — Пидр.

— Сам по ходу такой, — рассмеялся Вонхо, похлопывая свободной рукой по плечу друга. — Говори уже давай.

И Юнги рассказал. Рассказал про драку, про бедного Тэ-Тэ, про то, как узнал об этом, как они с Намджуном сразу кинулись на помощь. А ещё про то, как на месте происшествия столкнулись с Чимином и как тот круто вмешался. Как двигался и как Юнги всё это наблюдал. Про то, как завис на губах, как понял, что надо уносить ноги, про то, как пришёл на пляж обдумывая то, что плескалось внутри, норовя выплеснуться наружу. И теперь выплёскивалось.

— Я чёртов педик, — истерично посмеивался рэпер. — Супер блять. Ахуеть не выхуеть.

Вонхо слушал внимательно, не прерывал, стараясь вникнуть в каждое слово, особенно, когда Юнги начинал говорить что-то связанное с таким вердиктом о его ориентации.

— Вот ты, ты как понял что по парням? — у Юнги язык всё такой же, говорит чётко, а вот взгляд постепенно начинал мутнеть.

— Да так и понял, — с лёгкостью ответил Вонхо, тут же закидывая руку себе за шею и начиная растирать её. — Просто понял, что парни привлекают больше, а потом появились первые отношения, понравилось.

Для Юнги это объяснение никак не помогло. Буря внутри разбушевалась хлеще той, что была за окном пойманной машины, когда он ехал в бар «Скала».

— Я ведь серьёзно, — проговорил он, хватая стакан и вертя его в своих руках. — Окей, поцелуй меня.

Вонхо подавился, так толком и не сделав глотка обжигающего напитка. Тут же резко смотря на друга рядом, он полностью развернулся к нему и положил свою ладонь на голову Юнги.

— Шуга, ты пьян, — почти по отцовски потрепав чужие волосы, Вонхо начал было убирать руку, но его тут же за неё схватили сильные и цепкие бледные пальцы, полностью обхватывая запястья в кольцо своей длиной.

— Я же сказал, я серьёзно, — Юнги смотрел прямо в глаза напротив, почти не моргая. — Хочу тоже проверить.

Вонхо усмехнулся, пытаясь высвободиться из крепкой хватки. Он, конечно мог резко дёрнуть руку, но не хотелось делать другу больно.

— Это не так работает, — сказал он, пытаясь делать голос более ровным, не таким смешливым или обеспокоенным. — Вот кто тебе там понравился, Чимин? Вот его и целуй.

— Какая нахуй разница? Ты парень — парень, к тому же гей, так в чём проблема? — в Юнги всё больше говорил алкоголь, и, хотя чужую руку он отпустил, зато сам встал с барного стула, вставая почти вплотную к Вонхо. — Тебе сложно что ли?

Вонхо, старавшийся сохранять спокойствие, стал отстукивать ногой по ножке стула бит, играющей песни. Он отвёл взгляд, делая вид, что оглядывает бар, а сам подбирал слова, чтобы уже донести до вроде умного, но такого тупого друга.

— Как думаешь, чем отличаются гетеросексуальные отношения от гомосексуальных, кроме очевидного конечно, — спросил он, снова смотря в глаза напротив, ища там остатки трезвости.

— Ты у меня спрашиваешь? — Юнги ткнул указательным пальцем себе в грудь. — Да я только стал геем, в отличие от тебя.

Вонхо тяжело вздохнул. Как же хорошо, что Юнги пришёл днём, когда в баре нет никого, и они могут говорить о чём угодно.

— Хорошо, хорошо, — понимая, что с опьяневшим другом нормально разговаривать бесполезно, Вонхо сам придвинулся ближе. — Только попробуй потом пикнуть что-нибудь.

Резко схватив за затылок друга, владелец бара придвинул его голову к своей, тут же прикасаясь своими губами к чужим. Он целует не столько аккуратно, сколько без энтузиазма. Не углубляя поцелуя, не ведя своими губами, будто он целует совсем мелкого мальчишку, который попросил научить целоваться, не понимая, что для этого нужно как минимум желание, страсть, а не ради чувства эксперимента.

Такой поцелуй не возбуждает, и кажется даже странным. Вонхо довольно быстро отстраняется, начиная тянуть кулак к своим губам, чтобы вытереть их, но его лицо тут же обхватывают широкие ладони, возвращая губы к себе. От неожиданности он приоткрывает рот, отчего тут же чувствует горячий язык Юнги внутри.

Его друг похоже вошёл во вкус и владельцу бара самому становится любопытно, что тот будет делать дальше. В отличие от друга он не настолько пьян, да и по габаритам в несколько раз крупнее, а потому сможет в нужный момент, если тот перейдёт черту, охладить чужой пыл.

Второй поцелуй уже больше походит на страсть, языки сплетаются, и он тянется дольше. Но Юнги сам резко отрывается, чуть покачиваясь назад, отчего начинает терять равновесие на стуле и хватается рукой за барную стойку, тяжело дыша и пытаясь моментально протрезветь.

— Хорошо… — выдыхает он. — Никакой разницы…

Поцелуй не ледяное море, в которое предпочёл бы сейчас скинуться Мин Юнги, свэговый крутой рэпер, который собирался начать свою будущую карьеру исполнителя или же музыкального продюсера сразу после окончания школы. Но он всё же чёртов гей. И эти мысли пьяными шатаниями из стороны в сторону, словно при качке на корабле, не дают ему нормально встать, чтобы выйти на воздух, отчего он просто путается в собственных ногах и падает в руки друга, которого только что целовал.

И нет, Юнги не против геев. Он никогда не отрицал, что чувства между людьми одного пола могут возникнуть. Он ведь хотел высказать уже всё, что накопилось Намджуну по поводу отношения к Тэ-Тэ, хотел поговорить с самим Тэхёном, хотел обсудить один момент с Джином. Но осознание, реальное осознание, что тебе понравился парень, это путает и пугает. Заставляет с новой силой метаться внутри, а тот факт, что от поцелуя с другим мужчиной не выворачивает и ты не умираешь, только подтверждает все его мысли.

Но, вот что теперь с этим делать. Как дальше жить с этим осознанием, даже если оно принимается внутренне точно также, как морские глубины принимают в объятия песка затонувшие корабли, Юнги не знал.

А поэтому безвольной пьяной тушкой повис в сильных накаченных руках и позволил закинуть себя на руки, чтобы его отнесли к дивану и уложили спать, пока не протрезвеет уже в действительности.

— Ну, вот и решили вопрос, — Вонхо чуть ухмыляется. — Так что, будем закатывать гей-пати по поводу приветствия новеньких в наших рядах?

Получая недовольный стон и смазанный хлопок в грудь, вместо удара кулаком, владелец бара накидывает на друга плед, которым сам обычно укрывается, ночуя на своём же рабочем месте, и выходит на улицу, чтобы оценить погоду и прикинуть возможность посетителей на сегодняшний вечер.

***</p>

In This Moment — The Fighter</p>

— Ну! Что ты сделаешь? Побежишь пожалуешься своей мамашке? — одноклассник стоял, брызгая слюной, пытаясь смотреть свысока, но в тоже время не делал резких выпадов вперёд.

Джин молча сжимал кулаки. Его взгляд пронзал, убивая всех, кто сейчас стоит напротив, вокруг него.

Стоило всем выйти из класса после объявления о срочном закрытии школы, как Джин сразу же поймал за руку того, кто скинул видео избиения Тэхёна в их беседу в социальной сети. Он требовал удалить видео, но над ним только начали смеяться, начиная окружать всё большим количеством людей.

— Зачем мне идти к матери? Есть для этого полиция, — Джин сложил руки на груди, пытаясь оценить, насколько сильно пострадает, если на него всё же кинуться. Он один, а перед ним целый класс. Пара десятков человек.

После его слов прошла ещё одна волна смеха. Кто-то попытался толкнуть, но Джин заметил это и увернулся, стараясь смотреть ещё более угрожающе.

— А может нам снять и с тобой такое видео? — сквозь ржание гиен послышались одобряющие голоса. — Ты же такой же говорят, ещё один пидрила в нашей школе. Так хоть в одной больнице окажитесь, если конечно доедете.

Джин продолжал смотреть исподлобья. Вот чей взгляд действительно был свысока, так это его. И плевать что почти прижат спиной к стене. Плевать что удар может быть откуда угодно. Он выше всего этого.

— Статья уголовного кодекса, угроза жизни, статья административного кодекса, оскорбление личности, — его голос ровный, хотя внутри он начинает подрагивать от сложившейся ситуации. — Особо тяжкая статья за организованное преступление в группе лиц.

Но эти слова воспринимались лишь смехом и новыми издёвками с разных сторон.

— Приехал тут городской! Вот и вали обратно в свою пидорасину ебаться в жопу! — но Джин только голову выше поднимает, задирая подбородок и ухмыляясь той ухмылкой, которая свойственна только ему. Чуть приподнятыми уголками губ к верху, обнажая передние белоснежные ровные зубы.

— А я смотрю, вы все тут туповатые да обиженные… — замечая знакомую фигуру впереди через головы, он делает шаг вперёд.

Но ему не дают просто так уйти, всё же хватая за запястье, отчего он резко дёргается, вырывая свою руку.

— Давайте! Только попробуйте тронуть меня! — голос срывается на нервный крик, а на глазах начинают выступать слёзы.

Джин не думал о страхе, когда заметил отношение к себе в этой школе. Не думал о страхе, когда подходил к человеку снимавшему видео. Не думал, до этого момента, когда начинаешь осознавать весь масштаб возможных проблем для тебя.

Вокруг люди, хуже диких зверей, готовых не просто причинить тебе боль, а поиздеваться, поглумиться. И неизвестно чего ждать в любую секунду. В голове начинают проноситься мысли о том, что лишь бы они только не заметили того, как его начинает трясти, как он готов расплакаться и попросить его отпустить, потому что это невыносимо. Невыносимо ощущать давление, которое оказывают на тебя без какой-либо серьёзной причины. Просто за то, что ты есть.

В момент, когда Джин собирается уже сам первым нанести удар, он слышит голос учителя.

— А ну давайте быстрее! Автобусы сейчас уедут!

Толпа начинает расходиться, удаляясь по коридору, словно волна утекает обратно в море, оставляя после себя валяться на песке пустые ракушки и веточки водорослей. Кто-то толкает его плечом, кто-то бросает полной ненависти взгляд, но в итоге, Джин остаётся один. Один с Намджуном, что подошёл к собравшемуся народу.

Прожигающие почти той же ненавистью взгляд был скрыт за тёмными очками, а сжатые кулаки прятались в карманах джинс.

— Кажется я предупреждал тебя? — холодный голос льдом проходится по коже, в момент, когда одна бровь вскидывалась вверх, выказывая скептическое отношение человека.

Но Джин только улыбается.

— Что же не присоединился? — его так никто и не тронул, но он чувствует себя избитым так, что даже тело ломит от фантомной боли.

Красивое лицо исказила новая усмешка.

— Джун, не думаешь, что нам пора поговорить? — Джин смотрит, не скрывая надежды в своих глазах.

— Мне не о чем говорить с пидором, — Намджун разворачивается, начиная делать шаг в сторону выхода. — Если не поторопишься, пойдёшь пешком. Отец сказал, чтобы я тебя подвёз.

Намджуна передёргивает от собственных слов, и он понимает, что и дальше продолжает держать руки в кулаках, которые были приготовлены для новой драки на сегодня в качестве несвойственной ему роли защитника.

— Нам придётся когда-то, — Джин обгоняет его, почти выбегая на парковку и останавливаясь только возле машины сводного брата. — Когда людям не о чем говорить, то они молчат.

— А я прям распинаюсь… — прошипел под нос Намджун, отпирая машину.

— Я же говорю, — Джин сразу отвернул голову в сторону, зная, что кроме мата вряд ли услышит какой-то другой ответ прямо сейчас.

Из школы ещё выходили ученики, и сощуренному взгляду попадаются две знакомые макушки: блондинистая и с высветленными кончиками волос. Провожая взглядом Тэхёна и Чимина, Джин поворачивается лицом к водителю, хватаясь за ручку дверцы автомобиля, но замечает, как тот наблюдает за теми же младшими, что и он.

— Что такое, беспокоишься? — садясь внутрь, у Джина перед лицом тут же показывается кулак, где на костяшках виднелись свежие следы ударов о что-то явно твёрдое.

Он резко подаётся вперёд к чужой руке, складывая губы трубочкой и начиная дуть на покрасневшую от небольших ссадин кожу.

— Совсем рехнулся?! — Намджун подпрыгивает от неожиданности подобного ощущения на своей руке, которая была протянута с целью предупреждения негативных последствий за подобные высказывания.

— Тебе всё равно придётся везти меня, а ещё научиться жить по новым правилам, — Джин говорит спокойно, даже не смотря на него. — Ты больше не тронешь Тэхёна, также как и не можешь сделать что-то мне. Бедный бедный наш Намджун.

— Лучше заткнись и едь молча, — водитель заводит машину и она с рыком старого мотора выруливает на дорогу. — Один хуй, я в душе не ебу чё ты там несёшь и мне как-то поебать. Вы блять пидоры конченые, сука чё с вами ещё делать, как не въебать хорошенько?

А Джин усмехается, откидывая голову назад, чтобы волосы не падали в глаза.

— Наши с тобой диалоги всегда получаются бессмысленными и полными мата, — парень склонил голову в бок, поднимая взгляд на водителя. — А может ты поэтому перестал плавать в море? Оно ведь тоже говорит, как по-крайней мере обычно выражается Тэ-Тэ.

Но Намджун не ответил. Продолжая вести машину, держа одной рукой руль, а второй держась за свой подбородок, он решил игнорировать пассажира. Ему и так достаточно той бури, которая сейчас с новой силой разрывается внутри. Будто бы он впитал её в себя, очистив от неё городок.

Джин почти сразу отвернулся, так и не получив ответа. У него свои ветра по душе гуляют. Ему и хочется их выплеснуть на этого человека рядом, который так глупо прячет свои прекрасные глаза за очками. Хочется наконец добиться правдивых чувств от того, кто боится их, пытается сбежать сам от себя.

Серое небо никак не хотело становиться обратно голубым, и это удручало. Намджун сильнее вдавливает педаль в пол, молчание его тоже не устраивало. У него желание выйти из машины, начать крушить всё вокруг. Разбить окна, поджечь, ударить. Только бы успокоиться наконец-то. Перестать чувствовать это напряжение на каждой клеточке кожи. Злость, взращённая искусственной ненавистью, поедала его, словно ржавчина съедает пороги его машины. Каждый день он говорит себе — как ненавидит геев. При удобном случае нужно выместить злость на одном таком. Но за что ему ещё один педик рядом, к которому и пальцем страшно прикоснуться. Который под защитой собственного же отца, того самого, что когда-то сам говорил: геев в природе нет. Это всё извращение и таких либо лечить либо расстреливать.

Руль резко выворачивается и Джин по инерции наклоняется от стороны поворота, хватаясь рукой за панель и ловя чужой взгляд на своей вытянутой руке. Там, на открытом от задравшегося рукава запястье, ещё остались покраснения от хватания одного будущего избитого придурка.

— Побежишь жаловаться? — выпаливает неожиданно Намджун, кусая себя за язык, чтобы не поинтересоваться о боли.

Джин аккуратно с изяществом убирает руку с панели, поправляя рукав на ней и хотел было открыть рот, чтобы ответить, но его прервал звонок телефона Намджуна.

Выражение лица меняется у того, когда он смотрит на экран, и Джин пытается увидеть, отчего его младший сводный брат резко стянул очки и с таким растерянным видом преподносит телефон к уху.

Намджун молча отвечает на звонок, слушая, как кричат на том конце.

— Хорошо. Я понял.

Джину приходится схватится за ручку, оттого, как резко разворачивает машину на сто восемьдесят градусов, и он слышит, как за окном кто-то из прохожих ругается на лихачество водителя посреди пустого перекрёстка.

— Какого хрена?! — кричит он, понимая что они едут куда-то на конец городка.

— Просто сиди, помалкивай и не мешайся, — сквозь зубы процедил Намджун, внимательно смотря на дорогу перед собой.

Джин хмыкает от такого поведения, но и открывать рот не спешит. То, как Джун поменялся в лице при виде вызова, он явно не ожидал такого звонка.

***</p>

— Почему он делает это? Зачем он его обижает? — Джин спрашивал у Юнги, который попался ему в стенах школы.

— А ты сам как думаешь? — спросил его тогда парень.

— Только потому что Тэ-Тэ гей?! Это же глупо, да и, как-то странно. Ты же его можешь остановить, если бы Нам хотел, он убил бы его.

Юнги потёр переносицу, гоняя мысли туда сюда и думая, что ответить.

— Хён, это не совсем просто маленький городок, здесь нельзя как-то отличаться, понимаешь? Люди сожрут тебя, если будешь выделяться, сам скоро поймёшь. А Джун, он сын мэра, но в одном ты прав, хотел бы — убил.

***</p>

Джин сам не понимал, почему его мозг решил вспомнить этот разговор. Но сейчас, когда он видел, как они заворачивают на одну из самых отдалённых улиц, ведущих к маяку; как Намджун вырывается из машины, чуть ли не вышибая дверь, и кидается в сторону скамейки возле калитки самого первого дома на углу; вот сейчас что-то щёлкнуло у него в голове.

Что, если не только Тэхён нуждается в защите, но и сам Намджун. Если его самого надо спасти от него же? Насколько сильно именно он лично избивал Тэхёна, насколько много боли ему принёс, в отличие от всех остальных? Может ли быть скрыто что-то за подобной агрессией?

— Не время сейчас, — бубнит себе под нос Джин, тоже выходя из машины и кидаясь открывать задние двери, пока парень, которого обычно с лёгкостью оттаскивает от Тэхёна не такой уж и сильный Юнги, сейчас с лёгкостью поднял на руки пожилую женщину, которая весит явно не как пёрышко.

— Какого хрена вообще произошло? — рычит Намджун тут же хватая первого попавшегося, стоило ему захлопнуть заднюю дверь машины, после того, как он положил туда женщину. — Что с ней?!

Чимин поднял руки вверх, даже не пытаясь вырваться.

— Не знаем мы! — крикнул он, чтобы его сразу услышали сквозь злость, с которой смотрели глаза дракона. — Езжай с Тэ! Я следом.

***</p>