абсолютно бесполезна (1/1)

Эскалатор движется вперед, мерно, с равными промежутками. За спинами ничего не видно, и легко потерять чувство времени?— кажется проходит бесконечность, но чем ближе приближение цели, тем становится страшнее. Саша смотрит на движущуюся полосу с паническим ужасом, ее ноги застыли в каком-то сиропе, и если бы не парень легко поддержавший ее?и небрежно толкнувший?— точно бы покатилась вниз к чертовой матери.—?Дура,?— бросает резко; порыв ветра от взмаха плаща?— прядь волос падает на глаза. Щекотно и неприятно. Саша слышит шепотки, раздающиеся от серо-желтых стен, цементного пола и резного потолка. Небольшие светильники отбрасывают холодное свечение на лица, что напоминают сплошной пластмасс, манекены с пружинами вместо мышц и одеждой, заменяющей мозг. Рядом стоит девушка с дредами и разговаривает с фриковатой готкой, почему-то они бросают на нее предупреждающие взгляды, от которых веет угрозой. Облезлый вагон с громким скрипом тормозит, и кто-то маниакально улыбается сквозь стекло, глядя Саше в глаза и прилипнув к окну. Она медленно пятится назад, шум завывает в ушах на разные голоса, метроном стонет зверем: вагоны распахиваются в ухмылке, готовые заглотить, стены падают, осыпаясь штукатуркой, иСаша сбегает, не поворачиваясь спиной к ним, врезаясь в людей, что тянут хищные пальцы в надежде вернуть обратно; одного или двух, она даже ударяет. На улице душно.* И дома душно.Слишком яркий свет разогревает, золотые блики подсвечивают зеленые обои?— должно быть красиво, на деле?— обилие цветов убивает вкус. На стуле сидит мама, ее можно не замечать, как она это делала в детстве?— смотришь в глаза, но сквозь, будто стул и за ним обычный интерьер?— обои и дешевая репродукция дешевого художника, купленная в подворотне. Она сидит прямо и смотрит прямо, поджав ноги влево, руки на бедрах, и взгляд осуждающий?— опять напортачила, не смогла, не выполнила, ожидания вновь разрушены, паршивая ты овца, я так много в тебя вкладывала, где это все? где? Сашенька?—?Сашенька! Сашенька фокусируется, но не слишком. Отвлекает желтизна пола?— разве она его не красила в темно-каштановый? —?и зеленые облака?— чушь и вздор, просто отсвечивает.—?Ты должна… Через форточку залетает бабочка и трепещет крыльями, а потом просто падает на пол, и ее темные крылья переливаются перламутром в затапливающей квартиру зеленоватой мути.—?Мы уже планировали… Тень на стене вздыхает?— это усталый вздох, после которого умные гости покидают вечеринку, даже если очень хотят остаться, но очевидно ее мама не из умных гостей и продолжает вкрадчиво шептать ее обязанности, как послушной дочери, невесты, жены, кого угодно?— только не самой Сашеньки, ведь быть Сашенькой означает быть паршивой овцой, и кому нужна паршивая овца, когда есть послушная дочь, невеста, жена и вообще кто угодно? Дверь резко закрывается?— дом должно быть опустел, но духота немного рассеивается, бабочка взмахивает крыльями в последний раз и сдыхает. Пахнет плесенью.Взгляд Саши падает на руки, и они тоже слегка в плесени; по венам что-то пробирается, и хотя Соболев говорил, начинается все с улиц, с облаков, изумрудных, фисташковых, таких ярких, затмевающих солнце, она чувствует инфекцию, расползающуюся по организму с кровью, нервными импульсами, с каждым глотком грязного воздуха. Пахнет затхлостью, но дело пока поправимо: Саша вдохновенно ногтями избавляется от мерзости на коже, и становится чуть легче, лучше?— и свет теперь не такой яркий, и все же ногти не такие острые, и где-то в столе у нее был заточенный нож для мяса. Громкий звук?— вытряхнутые ложки, вилки рассыпаны по полу, пакеты шуршат под нетерпеливыми пальцами, наконец-то В комнате теперь пахнет металлом и чем-то кислым, зато ее руки абсолютно здоровы, и вены очищены от скверны, и кровь без оттенков зеленого. Так весело, счастье в каждой вещи, и они кружатся, кружатся, кружатся, пока тьма не захватывает все, пусть забирает и тело, и душу?— как же здорово, все так мелко?— огромно, незначимо и всеобъемлюще, и если за истину плата сумасшествие?— Саше без разницы, ее все равно никогда не слушают.* На стуле теперь ее жених?— смотрит прямо, без осуждения, только с жалостью в широких добрых глазах.—?Бедная моя девочка! Завывает мама, присев на край койки. Хорошо, что папа уже в могиле?— он-то был настоящим королем драмы.Здесь слишком много белого: стены, кровать, полы, она сама бледнее накрахмаленных простыней. И под тонким одеялом холодно, на руках бинты сковывают, мать бредит о свадьбе, что уже давным-давно отменена: зомби апокалипсис приближается со скоростью экспресса, о каких детях-внуках речь?И Сашенька говорит: нет. Камни срываются, падают в огороды, жених вскакивает, но сдерживается, и маму ее держит. Аккуратно так.—?Ты ничего не соображаешь сейчас,?— мелко кивает женщина,?— ты вначале приди в себя, а потом… В тени давно стоит доктор, улыбается, вцепляется в нее проницательным взглядом и скрипуче говорит всем, но только Саше:—?Она давно в сознании. На бейджике указано Иван Соболев. Но на следующий день, когда Саша спрашивает, все недоуменно пожимают плечами.* Телефон оглушающе звенит, номер скрыт, а день заполнен людьми, неловкими разговорами и глупыми шутками, и отвечать на вызов кажется дикостью, как и сбрасывать, как и отключать питание полностью. Но все вокруг смотрят слегка настороженно, в той же мере заинтересованно, и Саша понимающе кивает, выходит из теплой кафешки на удушающую улицу и все равно не отвечает.И это дзы-ы-ы-ы-ы-нь не затихает весь день, даже когда экран чернеет. В следующий раз Саша берет сразу?— и зажмуривается от счастливого смеха Соболева. Она его ненавидит. По-настоящему, без заигрываний, просто и чисто; это чувство взаимно, пусть и скрыто под тоннами дружелюбия. Он ненастоящий и одновременно единственный верный?— созданный по образу и подобию лучшего человека, и, конечно, Саша не может утверждать с полной уверенностью в своих суждениях, и все же… И все же…—?Ее зовут Таня. Танечка. Моя жена. Я люблю ее и так скучаю, ты бы знала.В этом есть чувства?— сожаления, боль, разочарование—?У нас дочь… Кристина.А позже:—?Настенька, наша дочь. Пересекает линию и становится настоящим, личностью?— только на ветвях, что оплетают общий разум зреют странные семена, причина которых Саша?— и все это дробит кости, и вызывает слезы, и мозг ее плавится:моямоямоя Треск костра и вереск, подкладываемый для него?—Симбионт отступает. И хоронит все вместе с собой?—любовь разрушает, в конце концов.