1 часть (1/1)
беркут сидит рядом с иваном, прислушиваясь к его тихому дыханию. соболев сидит позади него и мягко разминает бойцу плечи — после тяжёлого дня сергею определённо нужен отдых. наёмник сбрасывает с себя мягкие руки и падает на ивана. нейробиолог переходит из сидячего положения в лежачее и позволяет беркуту принять удобное положение и комфортно уложить голову на своих ключицах. тихое, практически детское сопение почти сразу же сменяет хрипловатое дыхание — уважаемый сергей данилович уснул.под ногами тихо хрустит стекло. медленные шаги эхом отражаются от стен пустого коридора и чуть бьют по ушам. единственная живая лампа гаснет и помещение погружается во тьму. брюнет тянется за фонарём, чтобы хоть что-то увидеть и не подскользнуться на очередном озере крови, но его останавливает чьё-то судорожное дыхание неподалёку. он, чуть вздрогнув от неожиданности, идёт на звук и старается не шуметь. дверь приоткрыта — это настораживает. что-то мягкое заглушает шаги — остаётся надеяться, что это ковёр. прерывистое дыхание резко останавливается, словно источник этого звука заметил вошедшего. — кто здесь? — хриплый шёпот звучит громче атомной бомбёжки. в ответ противное, жуткое молчание. он обходит кабинет и замечает худую фигуру около стола. резко включившийся фонарик заставляет эту самую фигуру свернуться и судорожно закрыть лицо руками, а руки — халатом. — соболь? — фонарик кладётся куда-то на стол, а беркут садится на корточки перед нейробиологом. в ответ только дёрганный кивок. — ты чего тут сидишь? я тебя обыскался уже. не молчи, вань. но иван молчит. дыхание тяжёлое, прерывистое, — соболев напуган. — что-то произошло? ты кого-то видел? или опять твой могучий мох? нейробиолог усмехается и зарывается пальцами в тёмные пряди. он жмурится и продолжает также хранить молчание, словно стражник. — у тебя остались патроны? — да, ещё полтора магазина. что произошло, учёная башка? соболев наконец-то выпускает из длинных пальцев волосы. — можешь кое-кого подстрелить? — здесь есть инфицированные? сколько их? — один. — ты же и сам можешь..или у тебя не осталось патронов? — беркут проверяет — нет, магазин пистолета соболя почти полон. — я боюсь. — что? — он усмехается невероятно резко и пытается понять, к чему клонит несчастный. — я себя не застрелю. — у тебя плохое чувство юмора, соболь.. иван резко поднимает голову, смотрит в чужие глаза и дёргает рукав халата вверх, обнажая предплечье — угольно-чёрные вены вздулись, словно собирающиеся разлиться реки. беркут отрывает взгляд от руки и смотрит прямо на нейробиолога. по его щекам стекают слёзы, так плачут только полностью разбитые люди. когда не осталось ничего, кроме боли, которая разъедает изнутри и пары фальшивых записок.сергей внимательно разглядывает бледное и заплаканное лицо, пока не чувствует резкий холод. беркут отворачивается, стараясь разглядеть — инфицированный там или ему показалось. но выстрел в полуметре от него точно был реален. наёмник чувствует, что его трясут за плечи. он, не прекращая испуганно кричать, открывает глаза. стабильное освещение, тепло и чуть прохладный квадрат одеяла, закрывающий пояс. сергей закрывает рот и резко садится, вздрагивая от болезненного стона позади себя — вставая, он въехал по соболевской челюсти головой. — что...что это было? — ты у меня спрашиваешь? — соболев нервно усмехается. он напуган. — ты резко начал кричать во сне, — иван провёл ладонью, утирая слёзы сергея даниловича. нет, негоже спецназовцу плакать! — боже...боже-боже-боже-боже, — беркут хватается за правое предплечье соболева и с облегчением выдыхает, не чувствуя вспухших вен. — что тебе снилось?.. — ты... ты застрелился, вань. соболев молчит. лучи заходящего солнца отражаются в его светло-карих глазах. и он, вроде бы, даже не плачет — на кошмар не похоже. да и спальня разрушенные коридоры убежища м-2 не напоминает. соболевские глаза горели пламенем (или он так беспокоится?), искры бились о зрачки, дым поднимался к векам. это было воплощение света и доброты.— ты только это..ну... — и я тебя люблю.