Мамуля... (1/1)

—?Андрюшенька, ты совершенно прав, я согласна с каждым твоим звуком, не только со словом, но тогда нам придется не только биржу прочесать, но и в ?Zimaletto? слазить внеочередной раз. Моя совесть это выдержит довольно легко, а вот твоя… Я конечно, могла бы заглянуть к ним на огонек и не тревожа твою совесть, но я совсем не умею тебе врать. Ты просто подумай, ведь если бы не Воропаевы, то и маме не пришлось бы ни из тюрьмы бежать, ни операцию сейчас делать. Все из-за них, так почему бы им не заплатить за это? С нас хватит и того, что маме придется наркоз перенести, и потом ей будет больно.—?Литка, давай-ка начистоту. Когда тебя накрывает словесная диарея, * значит ты чем-то встревожена. Что случилось? —?Жданов двумя пальцами приподнял за подбородок ее голову, заглянул ей в лицо и ужаснулся, впервые заметив как она осунулась, как лихорадочно блестят ее глаза, рывком прижал к себе малышку. —?Лит, да что с тобой? Не пугай меня, не нужно.Андрей не на шутку был обеспокоен. Его девочка, в отличие от большинства женщин, которых он знал не была ни капризной, ни плаксивой, как раз наоборот, она всегда была легкой, веселой, даже фееричной, но с того момента, как он оставил ее с мамой, лежащей на носилках, у Аэлиты глаза все время были на мокром месте. И вот сейчас она снова чуть ли не плакала.—?Андрюша, ты только не сердись, но мне стало трудно играть на бирже. Куда-то делась интуиция. Может это из-за того, что я совсем не высыпаюсь. А может,?— она все-таки заплакала,?— из-за того,?— всхлип,?— что меня уже третью неделю по утрам вы… вы… —?рыдания,?— выворачивает наизнанку. У меня больше нет сил. Я все время держалась,?не подавала вида,?— и снова рыдания,?— не хотела, чтобы тебе стало противно со мной, а ты… ты…—?Что? Выворачивает уже третью неделю? И ты молчала? Чтобы мне противно не было? Да я готов убирать за тобой рвоту, купать тебя, кормить с ложечки, а ты говоришь противно? Ты же моя! Моя, понимаешь? В здоровье и в болезни. Литочка, маленькая моя, ты с ума сошла? А ну-ка, собирайся к врачу. Немедленно!—?Зачем? —?у нее даже слезы высохли. —?Зачем мне к врачу?—?Нет, ну это же надо, третью неделю ее рвет, а зачем к врачу она не понимает. Быстро собирайся!—?Андрей, это обыкновенный токсикоз. Так бывает почти у всех беременных женщин.—?Так ведь только в начале беременности бывает. Разве нет?—?Нет, конечно. Ранний токсикоз?— это первый триместр, а поздний?— это второй и третий триместры. У меня оказался поздний,?— и снова ее глаза наполнились слезами. —?И я толстею, Андрюша, я как-то вся толстею. Меня выворачивает, а я все равно толстею. Ты больше не будешь меня любить… Такую. —?и заплакала. Громко, в голос.Андрей растерялся, он понятия не имел, как реагировать на эту глупость. То ли плакать вместе с ней, то ли смеяться. Но тогда получится, что он смеется над ней, а он обещал, что такого не повторится.—?Андрюша, я могу войти? —?голос Анастасии звучал так, словно он продирался сквозь наждачную бумагу.—?Мама заговорила,?— просияла Лита, и тут же начала вытирать слезы. —?Ну, что же ты? Зови ее.—?Конечно, мамуля, входи.—?Прошу прощения, что невольно подслушала вас, но дверей тут нет, только занавеска, а она не задерживает звук. Что происходит?—?Ничего особенного,?— пискнула Лита.—?Значит меня ты в родные и любимые не записала, деточка?—?Как это? Почему вы так решили?—?Потому что родным и любимым людям, как я поняла, ты никогда не врешь. Не нужно смущаться. Я же понимаю, что ты не врала, а просто хотела уберечь меня от волнений. Ведь так?—?Да.—?Я там гренки поджарила с сахаром, как ты, Андрюша, любишь, а тебе, малышка выжала сок. Пойдемте на кухню, там поговорим.—?А я думала, что это за запах? Я думала, что вы еще спите, а запах из соседних окон. Зачем вы встали? Я сама бы все сделала.—?Сама, сама… где твоя мама, глупышка? —?Анастасия направилась в кухню. Следом и потянулись и ребята.—?Далеко, в Москве, а что? —?на глупышку Лита не обиделась, понимала, что ее так назвали любя.—?А то, что некому вам задницы надрать. Садитесь есть. Андрей, кто все время завтрак готовит? Небось вот эта пичуга?—?Ну да, а что?—?А то, дражайший мой сын, что если научился детей строгать, то нужно было, как минимум в интернет залезть и прочесть там все о беременности. Раз уж к врачу не пошли. Ну, она… Кстати, детка, как твое полное имя?—?Аэлита,?— быстрее, чем Андрей успел раскрыть рот, сказала девочка,?— меня Андрюша так назвал, когда мы встретились.—?Ты, и правда, похожа на марсианку. Но я продолжу. Андрюша, ребенок?— это не игрушка, это колоссальная ответственность, причем на всю жизнь. И от самочувствия мамочки во время беременности зависит не только его здоровье, но и его психологический комфорт. Нельзя было позволять Литочке завтраки тебе готовить, ее от этого еще больше выворачивало.—?Мам, я не знал. Ни о том, что ее выворачивает, ни о том, чего делать нельзя.—?Плохо, что не знал.—?Анастасия Рудольфовна, не нужно на Андрюшу наезжать, пожалуйста, у меня сразу зубы начинают болеть.—?Господи, да где ты это чудо откопал, Андрюшенька? Везунчик ты у меня, однако.—?Это она меня откопала, мам.—?Значит так ребятки, давайте-ка вы мне все сейчас расскажете. И не нужно думать, что я больна. Со мной уже все в порядке. Небольшая депрессия, но это очень естественно. Чем быстрее я смогу заняться каким-нибудь делом, тем быстрее из этой депрессии выскочу.—?Хорошо. Только можно вопрос?—?Конечно.—?Что это за пойло? —?Лита рассматривала стакан с мутной жидкостью непонятного цвета, не решаясь ее пригубить.—?Литочка, это не пойло. Это яблочно-морковный сок с ложечкой сметаны. Пей залпом. И не думай, что мне его было легко приготовить без соковыжималки. Андрей, чтобы сегодня же купил…—?Соковыжималку,?— закончил сын. —?Куплю обязательно. Лита, пей. Ну ради меня.У Анастасии сжалось сердце, когда она увидела, как эта девочка, до слов Андрея и не думавшая даже попробовать сок, мужественно выпила весь стакан, и даже улыбнулась при этом. Это как же нужно любить, чтобы осилить такой подвиг? ?Как я Пашку любила?,?— подумала мать и поняла, что за эту малышку она сможет придушить кого угодно. А уж когда она услышала рассказ Андрея, то еще и невероятно зауважала Литу, преклоняясь перед ее умом и мужеством.—?Литка безошибочно играла на бирже,?— продолжал рассказывать сын,?— у нее чуйка на эти дела.—?Была чуйка,?— вздохнула девушка. —?Но вот уже две недели как я ничего не чувствую. Открываю таблицу лотов и… белый лист. Понимаете? Раньше достаточно было только взглядом окинуть, и я знала на что обратить внимание. Нет, я и сейчас играю, и даже выигрываю, но опираясь исключительно на знания. И работы приходится проделывать столько, что я выматываюсь и падаю без сил.—?Понятно. Ну, а сегодня что произошло?—?Андрей сказал, что мы не можем ехать в Испанию без того, чтобы сделать вам пластическую операцию. И он прав. Тор-ревь-еха считается русскоязычной столицей Испании. Вас могут узнать. Вы же не какая-нибудь тетя Груня из Хацепетовки, вы светская львица, да и процесс был громким. Я даже уверена, что и о кончине сообщили в гламурной прессе.—?И в чем проблема? Я что-то не пойму никак. Надо сделать операцию? Сделаю.—?Причина в деньгах, вернее в их отсутствии. Мне ничего не стоит их раздобыть, нужно только, чтобы Андрей согласился. А он слишком щепетильный.—?И как ты хотела добыть деньги?—?Я считаю, что если за вас заплатит ?Zimaletto? или сами Воропаевы со своих счетов, то они не сдохнут с голоду… к сожалению,?— добавила она тихо. —?Вот рассудите, Анастасия Рудольфовна…—?Литочка, тебе не трудно будет называть меня мамой и на ?ты??—?Что ты сказала? —?Андрею показалось, что он ослышался, ведь мама столько раз в прошлом заявляла, что его жену она обижать не собирается, но и на ее любовь пусть девчонка не рассчитывает, не обязана, мол, она любить женщину, отнимающую у нее сына. А чтобы про всякие там ?мамы? или ?ты?, так это даже и обсуждать нечего?— нет, нет, и нет. И это, когда шла речь об абстрактной жене, А Лита еще даже и не жена ему.—?Что прошу твою жену позволить мне быть для нее матерью,?— а в глазах появились слезы.—?Мам! Ну, не плачь. Я знаешь как тебя люблю? Очень-очень. Ты же мне Андрюшку родила,?— Лита вскочила со стула, присела на корточки перед Анастасией, взяла ее руки в свои,?— и ты будешь бабушкой моего сына, так кто ты мне, если не мама? И ты умеешь любить, я чувствую, что ты меня любишь, а не делаешь вид. И меня сейчас не тошнит. Не тошнит, понимаешь? А кто еще, кроме мамы может изобрести рецепт сока, от которого перестает тошнить? Меня не тошнит! —?Литка вскочила и закружилась по кухне. —?Не тошнит! Не тошнит! Да здравствует самая лучшая мама на свете. —?подбежала, чмокнула маму в щеку и уселась на свой стул. —?Андрюша, оставь мне пару гренок, пожалуйста.—?Держи. Жуй и молчи, я сам все доскажу. Лита считает, и я с ней где-то согласен, но только где-то, что Воропаевы нам должны не только проценты по акциям, но и дивиденды по всему папиному пакету, который они украли. А мне кажется, что сейчас не стоит дергать тигра за усы, а компенсацию за моральный и физический ущерб мы получим, когда отнимем у них все. И кто прав?—?Права Лита, и прав ты. Если бы больше негде было взять денег, то нужно было бы реализовывать ее план. Кстати, солнышко, ты что, действительно умеешь так потрошить счета, что никаких следов не остается?—?Мама, ты не можешь себе представить, что Литка вытворяет за компьютером. Не можешь представить, это не поддается никакой логике. Она с ним разговаривает, как с живым, и так вопросы ему задает, и так советуется, что ему ничего не остается делать, как помогать бедненькой маленькой девочке.—?Ты что, хакер? Никогда не думала, что увижу хоть одного хакера живьем.—?Я не хакер. Никакой не хакер. Просто очень много знаю и умею слушать подсказки.—?Мам, Литочка не хакер, а вот ее друг-брат-подружка… Они в паре работают,?— сдал Андрей Артема с потрохами,?— как…—?Ладно, давайте оставим эпитеты. Девочка моя, а ты можешь снять деньги со счета. Законные деньги с законного счета, но владельцы счета мертвы.—?Сколько времени прошло со дня смерти владельцев?—?Со дня смерти последнего, то есть последней, прошло пять дней.—?Вы… ты о себе? О своем счете?—?Да.—?А коды знаешь?—?Конечно. День ро…—?Мам, ты не говори, стены тоже имеют уши. Ты мне все на бумажке запиши. Сколько у тебя там?—?Четыреста.—?Что четыреста? Четыреста рублей, долларов. Мамуль, не стоит огород городить, Это не деньги, зачем Литусе…—?Андрюша, ты почему маму недооцениваешь? Речь идет о четырехстах тысячах. Мам, в какой валюте?—?В евро, конечно.—?Обана, а откуда?—?Паша сразу после дефолта продал нашу виллу в Балашихе. Часть денег закрыл, а что с остальными сделал, я не знаю, могу только подозревать, что они осели в Юркиных карманах.—?Ура! —?закричала вдруг Аэлита. —?Сто тысяч раз ура, ура, ура! —?Вскочила, подлетела к Андрею. —?Быстренько целуй, вот прямо немедленно. И без шуток! Мама, не позволяй ему вольностей,?— и закрыла глаза, и губы вытянула.Андрей глянул на мать, которая смотрела на его звездную девочку и улыбалась. Улыбалась так, как улыбалась еще тогда, до трагедии, а больше никогда не улыбалась. И такая благодарность к своему маленькому сокровищу, такая всепоглощающая любовь к ней заполнила каждую его клеточку, что выдержать это было просто невозможно, пролилось через край горячими солеными слезами. На какое-то мгновение ему стало стыдно, но он вовремя вспомнил слова Литы:?— Это мужланы не плачут, а настоящие мужчины, они настолько сильны, что не боятся быть слабыми и плакать,?— и махнул на стыд рукой и приник к губам Литы даже не вытирая слез.—?Ты чего? Родной мой? Я такую фишку придумала, что вам очень понравится. Рассказать?—?Конечно. —?Да говори же, не томи,?— в два голоса заговорили Андрей с Анастасией.—?Я сейчас все ваши деньги, все-все переведу на счет… ну, подумайте. Подумайте, пожалуйста.—?Воропаева? —?аккуратно спросила мама, Лита кивнула и засияла. —?А зачем?—?Ну, как же! Деньги с официального счета уходят на официальный счет. Так?—?Да, но…—?Затем деньги с его счета уходят в никуда. И?—?И?—?Ну, подумайте! А затем Андрей, когда приезжает в Москву, заявляет о правах на наследство. Кстати, мама, ты должна будешь чин по чину завещание написать. Это важно.—?А как заверить его?—?Упс… ну, натурально, мадам, вы не понимаете,?— процитировала Булгакова Лита. —?Доктор Ваня Артему поможет. Так вот, Андрей заявляет свои права на наследство, и что выясняется банковским следователем? Что все деньги украдены Воропаевым, кстати и о невыплате дивидендов ты тоже можешь иск подать. Мы этого жучилу прищучим! Я не только ?Zimaletto? хочу, я хочу и их личные счета опустошить, как они это сделали с…—?Папой?—?Да, с папой.—?Лита, идея замечательная, да только не выяснят ли следователи, куда потом с Воропаевского счета деньги делись.—?Во-первых, не выяснят. Андрюша знает, что-что, а хвосты я обрубаю профессионально. А во-вторых, даже если выяснят, то что? В жизни они не найдут Максима Смирнова, если тот еще даже и жив пока. А найдут, так с него все равно ничего не вытрясти?— у него стойкое диссоциативное расстройство. Сразу станет понятно, что это подставной человек, и это будет еще один черный шар в лузу Воропаева, потому что куда уйдут деньги со счетов Максима не сможет раскопать сам Господь Бог. Ну что, ура?—?Еще какое ура! —?Анастасия покачала головой и вдруг спросила:?— А вы почему не женитесь?—?Мам, Андрей сейчас не может жениться.—?Почему это?—?А сама не понимаешь?—?Нет, объясните...