Рядовой Пушкарев... (1/1)

POV Ирина Петровна.Бляха-муха! Ну, конечно, кому еще можно было поручить писать эту главу? Только мне! Как это пели? ?А вместо сердца пламенный мотор?? Почему-то все думают, что это про меня. Зорькина же не умеет чувствовать, переживать, тем более сопереживать, она робот. Биоробот-врач. Это диагноз, это судьба. Хотя, с другой стороны все логично и понятно?— сядь писать эту главу Катька, получились бы одни размытые листы…А что, это интересно. Очень интересно. Как бы эту главу писали другие…Жданов бы, наверное писал так: Катенька! Бедная моя девочка… Лариса вспоминала, а Катенька… Потом сказала Елена, а Катенька… Боже мой! Бедная моя Катенька…А Ларка бы написала: ?Этот? смотрел зверем, но ничего уже поделать не мог, был в дерьме с головы до пят… Мама сказала, а ?этот?… Ничего, отольются ?этому?, все наши слезы…Роман бы, конечно написал: И только Лара держала себя в руках, не билась в истерике, не плакала и не кричала. Потому что это необыкновенная женщина. И такая красивая, что никто от нее взгляда отвести не мог. А я сидел на трибуне среди гостей и радовался, что это моя женщина…Единственный, кто мог бы быть объективным и беспристрастным рассказчиком, так это мой Колька. Мог бы, если бы все происходило до встречи с Викой. Сейчас и он писал бы о том, как переживала Викуся, и какая она добрая, и какая замечательная мать, и как ей нельзя расстраиваться, потому что она… Ну, да, одного Юрика им показалось мало. Моя невестка стала моей пациенткой. Думаю, потому они и расписались так скоропостижно.—?Я хочу пригласить в эту студию еще одного человека, прежде, чем мы начнем говорить о самых трагических событиях в жизни Ларисы,?— начал после перерыва на очередную рекламу Малахов. —?Именно эти события в полной мере дадут нам увидеть, что же такое офицерская честь и что стоит слово офицера, когда его дает Валерий Сергеевич. Встречайте, Ирина Петровна Зорькина. —?я вошла в студию, села на диван. —?Ирина Петровна, кем вы являетесь для наших героев.—?Это смотря для кого. Если для товарища капитана, но врагом, если для Лары, то единственной подругой, ну, а если для Елены Александровны, то соседкой.—?Вам есть, что добавить к уже сказанному?—?Есть. Я тогда с работы шла, с вечерней смены. Смотрю девчонка в подъезде стоит и горько плачет. Я подошла, расспросила, услышала, что девочке некуда идти, что отец жестоко ее избил, и забрала ее к себе. Думала, что девочка несколько преувеличивает ситуацию, напою ее чаем, расспрошу и постараюсь помочь. Но когда Лариса отказалась присесть из-за невыносимой боли в ягодицах, я осмотрела ее и поняла, что она не преувеличивает, она преуменьшает масштаб своей трагедии. Я не знаю чем бил ее этот фашист, скорее всего розгами, вымоченными в соленой воде, потому что-то кровавое вздувшееся месиво, которое я увидела вместо попы девочки могли оставить только они. Я врач, и я конечно же, оказала медицинскую помощь, но я настаивала на том, чтобы написать заявление в милицию. Лариса отказалась наотрез. Не верила она в помощь нашей доблестной и правильно не верила, когда ее спустя время задержали на вокзале, она рассказала та-кой же сво-лочи в по-гонах, что отец ее бьет смертным боем, он заявил, что ма-ло бьет, раз она ша-та-ется по вокзалам, как ша-лава.—?Сколько лет вам тогда было? —?спросил Малахов у Лары.—?Шестнадцать.—?Ужас! И что было дальше?—?А дальше мы с Ларисой пересекались лишь изредка, по-соседски, он ведь ее держал, как в тюрьме, просто так из дома не отпускал. А спустя недолгое время Ларка прибежала ко мне с воем. Она беременна, Валерий отволок ее к гинекологу, заплатил, и теперь, мол, ее правдами и неправдами заставят делать аборт. И ведь действительно могли если не заставить, то обмануть. Этой суке продажной в белом халате ничего не стоило на очередном осмотре ввести девчонке снотворное и абортировать. Я пошла вместе с ней к ней домой, сказала, что я гинеколог, что у меня лежит заявление Ларисы об отказе от аборта. И если с ребенком хоть что-нибудь случится, то ее заявление, вместе со снятыми побоями в марте месяце лягут на стол прокурора. Припугнула, соврав, что у меня огромные связи, хотя какие у меня могли быть связи, я же еще была совсем молодым врачом.—?Но он поверил и испугался?—?Да! Такие, как он, храбры лишь с женщинами да детьми, когда им дают мало-мальских отпор, они накладывают полные штаны. Тем более, что к тому времени у меня был чудесный компромат на это дерьмо, я его еще после побоев Ларисы накопала, и ему на него намекнула.—?Вот как? Не расскажете? Нам всем было бы интересно.—?Нет, пока придержу. Посмотрим, как он вести себя будет.—?Лариса,?— сразу потеряв ко мне интерес, Малахов обернулся к подруге. —?Тогда, может, вы расскажете нам, что с вами происходило дальше.—?А дальше он убил отца моей девочки, а меня продолжал изощренно пытать…—?Погодите, что значит?— пытать?—?А как, кроме пыток можно назвать камеру-одиночку с надзором двадцать четыре часа в сутки? Как можно назвать битье мокрым полотенцем по пяткам и ногам? А ссылку в Рязань к такому же тюремному надзирателю, как он сам? Это не пытки? И все же, главная, самая изощренная, самая нечеловеческая пытка была впереди, когда ?этот? пришел ко мне, измученной тремя сутками родов, да и всей беременностью, в послеродовую палату и приказалл мне на-писать от-каз от ре-бен-ка в его и мамину поль-зу. Я толь-ко рас-сме-ялась ему в ли-цо. Тог-да он нак-ло-нил-ся и злоб-но так про-шипел:—?На-пишешь от-каз, я за-беру за-яв-ле-ние на это-го тво-его, его от-пустят. Не на-пишешь?— твой пой-дет в тюрь-му, а там са-ма зна-ешь, что де-ла-ют с на-силь-ни-ками. И до-мой мо-жешь не воз-вра-щать-ся, жи-ви, как хо-чешь. Жри, что хо-чешь, чем хо-чешь, тем доч-ку и кор-ми.—?Зна-чит, доч-ка?! —?обрадовалась я. —?Ты не мо-жешь не пус-тить ме-ня в дом, я там про-писа-на.—?Пра-виль-но, про-писа-на, толь-ко кор-мить я те-бя не обя-зан. Взрос-лая, что-бы ро-жать, зна-чит взрос-лая, что-бы по-забо-тить-ся о пи-тании. Я те-бе та-кую жизнь ус-трою, что са-ма сбе-жишь, толь-ко тог-да уж я твою доч-ку не при-му, в дет-дом сдам. Де-сять ми-нут даю те-бе на раз-мышле-ние. По-том мы с ма-терью у-ез-жа-ем…Я ре-шила пой-ти на сдел-ку с дь-яво-лом, а по-том, ког-да мы бу-дем вмес-те с Ди-мой, мож-но бы-ло бы и поп-ро-бовать дь-яво-ла по-бедить. ?Он? за-шел ров-но че-рез де-сять ми-нут, и спросил, что я решила. Я сказала, что вначале хочу поговорить с мамой. И он ответил, что ес-ли я ре-шу по уму, как ему нуж-но, то ма-ма зай-дет ко мне поп-ро-щать-ся. Тогда я сказала:—?Дай мне сло-во офи-цера, что ты за-берешь за-яв-ле-ние и Ди-му вы-пус-тят.—?Даю слово офицера! —?сказал мне этот ?офицер?, хотя он уже знал, что на Диму пришла похоронка.—?Дай мне сло-во офи-цера, что на-зове-те де-воч-ку Да-шень-кой и ни-ког-да не бу-дете ее оби-жать?—?Даю. И те-бя ник-то оби-жать не бу-дет, а потом твой Ди-ма за то-бой при-едет. И кор-мить те-бя бу-дут,?— он стал выходить из палаты.—?А ма-ма? —?зак-ри-чала я вслед.—?Как под-пи-шешь все, так ма-ма и при-дет.Я все под-пи-сала, не гля-дя, что под-пи-сываю, но ма-ма так и не приш-ла. И это бы-ла са-мая не-вин-ная ложь мер-завца, дваж-ды дав-ше-го мне сло-во офи-цера, и дваж-ды сол-гавше-го.—?Что? Как это? Ларочка, это правда? Ааааааааа!Это был самый драматический момент за всю передачу. Елена Александровна вскочила с места и с диким криком: ?А-а-а-а-а-а-а-а?, бросилась к бывшему мужу. Все произошло так неожиданно и стремительно, что даже охранники вмешаться не успели.—?Чтоб ты сдох, подонок, мразь, гадина,?— кричала тетя Лена и, захлебываясь слезами, мертвой хваткой вцепилась в горло дяди Валеры.Малахов объявил рекламную паузу, во время которой стража сумела расцепить руки Елены Санны, я успела уколоть ей коктейль от подскочившего давления с успокоительными добавками.—?Я подам на тебя в суд за попытку убийства,?— прохрипел дядя Валера. —?Мне нужна будет запись передачи.—?Простите, но этот момент мы как раз и не записали,?— с сарказмом сказал Малахов. —?Была рекламная пауза.Когда ведущий сумел продолжить запись программы, тетя Лена уже сидела на своем диванчике, но все еще дрожала, как осиновый лист.—?Елена Александровна, что произошло? Отчего у вас такая реакция на то что вам и так было известно?—?Да нет же! Ничего мне известно не было. В один из дней этот упырь сказал, что позвонили из санатория, где была дочка, что Дима погиб в Афганистане, а Ларочка собирается сдать ребенка в детдом, что она не хочет портить себе жизнь. Я не знала, что он отправил Ларису в Рязань к своему собутыльнику. Я думала, что она в санатории, он так сказал. Я сама ему сказала, что не могу допустить, чтобы ребенка Ларисы забрали в детдом. В ногах у него валялась, молила забрать младенца. Он милостиво согласился и я готова была молиться на него, как на икону. Ларочка! Прости! Доченька, не было меня в Рязани, не знала я ничего. Я бы его тогда еще отравила. Господи! Сколько раз я хотела сделать это! Девочка моя, прости!—?Мам, успокойся. Я так и подумала, что все ?он? врет.Потом Лара рассказала про похищение Катюши и тюрьму, оказалось, что и о заключении дочери Елена Александровна ничего не знала.Надо же, они же жили в одном доме после того, как тетя Лена ушла от этого. А о прошлом не говорили. Видно и одна и вторая боялись даже затронуть прошлое.Затем вышла Катя, но там все было предельно ясно. Единственный тяжелый момент был, когда показали ее фото с синяками, и Катя буднично рассказала, как этот ее избил и хотел отправить в дурдом. И эта будничность была страшнее любой истерики.—?Валерий Сергеевич,?— обратился Малахов к упырю. —?я обещал, что дам вам возможность изложить свою версию событий? Перед тем, как в студии появятся последний гость, я могу дать вам возможность высказаться. Вам есть, что сказать?—?Есть! Ленка мне ноги должна мыть и воду пить, что я ее брюхатую замуж взял, блуд ее прикрыл, мужней женой сделал. А эту шалаву,?— он кивнул в сторону Ларки,?— я растил, как родную дочь, уберечь от блуда старался. Да она вся в мать пошла. Вот вы меня тут судите. Меня! А за что? За то, что я воспитывал ее быть скромной, порядочной, чтоб муж ее спасибо сказал, что она себя для него сберегла, и любил бы ее и уважал потом всю жизнь. За это вы меня судите, да? За это? Или за то, что я кормил ее? Вот они у вас хорошие, так? А я исчадие ада, правильно? А вы подумали, каково было мне всю жизнь жить рядом с бабой, которая в девках понесла от другого? В койку с ней ложиться и знать, что она потаск…—?Заткнись, ублюдок,?— в один прыжок Сергей Валентинович подлетел к ?этому?. И выражение его лица было таким, что всей студии стало ясно?— не останови его охранник, капитану в отставке пришел бы пиздец. Да такой, что только в черном мешке, да ногами вперед он покинул бы студию. —?Да пусти ты меня,?— вырывался артист из цепких объятий детины-стража.—?Что не нравится? —?тявкнул, чувствуя себя в безопасности, ?этот?,?— да ты не переживай, не много ты потерял, я за тебя всю жизнь с Ленкой мучился. Она же бревно бревном в койке.Ах, тварь! А ведь я хотела промолчать, оставить в тени последнюю тайну упыря, только теперь я молчать не буду. Он решил, что имеет право топтаться по людям? Ну, нет! Посмотрим, как ему самому понравится, когда я живьем с него шкуру спущу.А Сергей Валентинович вдруг успокоился, лицо его разгладилось, и губы растянулись в загадочной улыбке.—?Бревно, говоришь? Ну, это только с папой Карло Леночка могла быть бревном. За всю мою бурную жизнь не было у меня женщины более страстной и более нежной, чем она. Видно, знатным ты был импотентом, если даже ее не умел зажечь.—?И вы-таки правы, Сергей Валентинович,?— сказала я. Блядь, после всего, что я тут услышала, я больше не собиралась хранить его секрет. —?Ну, что, дядя Валера, расскажем миру, отчего это с нами такая беда приключилась? Отчего мы и детей иметь не можем, и, почему как мужчина, мы не состоялись. Расскажем?—?Ирка! Ты не имеешь права, это… это… нарушение врачебной тайны!—?Ничего подобного. Я вас от сифилиса не лечила. Я вас вообще не лечила. Вы в своем уме? Я гинеколог! Как я могла вас лечить?—?От сифилиса? —?у Малахова загорелся глаз. Еще бы, я ему такую гранату в студию принесла, с уже выдернутой чекой.—?Так точно, от сифилиса, вы не ослышались. Этот герой по молодости с проститутками развлекался, вот и подхватил бледную трепонему, а уж потом придумал себе эпидемический паротит, которым он переболел в детстве.—?Что? —?спросил Малахов.—?Придумал, что свинкой переболел. Тетя Лена, да вы не бледнейте, он задолго до вашей женитьбы вылечился, только вот детей уже не мог иметь, да как мужик говном стал во всех смыслах.—?Да, удивили вы нас, Ирина Петровна,?— задумчиво сказал ведущий. Сделал паузу. —?Я приглашаю в студию последнего нашего гостя. Генерал-майор Свиридов Евгений Семенович.Генерал вошел в студию.—?Пушкарев,?— рявкнул он. —?Встать! —?Валерий Сергеевич вскочил. Свиридов подошел к нему поближе и резко в два движения сорвал с него погоны. —?За недостойное поведение, порочащее честь офицера, я разжаловал вас в рядовые. —?Евгений Семенович повернулся к публике. —?Я понимаю, что действия мои незаконны. Но я обещаю перед всеми, если хоть какая-то мало-мальски реальная возможность будет, я сделаю так, что в его отставных документах будет запись, что армию он покинул рядовым…