Миленький, родненький... (1/1)
POV Катя Жданова.—…Не-чего мне стес-нять-ся! —?го-лос бабули ок-реп. —?Лю-бовь не прес-тупле-ние, а дар Бо-жий. И у ме-ня, и у доч-ки, и у внуч-ки он есть. Мы уме-ем лю-бить…—…Сло-малась я, ког-да мне уда-лось доз-во-нить-ся в Мос-кву, по но-меру, ко-торый мне ос-та-вил лю-бимый че-ловек. Труб-ку сня-ла жен-щи-на, я наз-ва-лась, поп-ро-сила поз-вать Его к ап-па-рату, и она мне от-ве-тила, что она его же-на, и к вся-ким лю-бов-ни-цам, зво-нящим ему без пе-реры-ва, она не на-мере-на его под-зы-вать…Чем дольше я слушала бабушку, тем больше мне хотелось плакать. Да что я такое говорю? Какое плакать? Выть хотелось! Выть и кататься по полу! Боже мой! Что же я творю? Я сошла с ума, Боженька? Ведь я же по доброй воле повторяю судьбу бабушки и мамы. И одна, и другая во время беременности лишились своих любимых, своей единственной любви. И одна, и по сути, другая, сразу после родов лишились детей! Причем с каждым поколением события ухудшаются.Если бабушку ?всего лишь?… Господи, какой же ужас с нами случился, если о разлуке на сорок лет, я подумала ?всего лишь?. Так вот, если бабушку с дедушкой разлучили на время, пусть даже и на такое долгое, то папу у мамы отняли навсегда, лишив его самой жизни! Если бабушка ?всего лишь? не могла защищать, любить и баловать дочку, то у мамы меня попросту отобрали. Физически отобрали!Но они-то были обездолены по воле злого рока, а я? Я своими руками удушаю любимого человека. Единственного своего. Того, кто пылинки с меня сдувает и не отходит ни на шаг! Мамочки! А если и я его по…—?Катя, Катенька! —?донеслось до меня как сквозь толщу воды.POV Андрей Жданов.Вот говорил же я Ирине, что Катюху на передачу брать не надо. Не в том она состоянии, чтобы вынести такие потрясения.—?Ничего страшного,?— успокаивала меня Катя. —?Мне тоже нужно пару слов ?этому? сказать.—?Ничего страшного. —?вторила ей Ира. —?Да и я рядом буду, если что. А Катьке полезно, может, и в своей жизни что-то переосмыслит…Ага! Ничего страшного! Счастье еще, что я сразу на первой рекламе пошел проведать Катю в гримерке, где она по монитору смотрела передачу, а то вообще не известно, что могло бы случиться.Еле-на Сан-на, как на-чала рас-ска-зывать о сво-ем прош-лом, о Сер-гее Ва-лен-ти-нови-че, так Ка-тень-ка и стала бе-леть и за-дыхать-ся, кру-тить го-ловой и нер-вно теребить в руках свою маленькую серебристую сумочку, больше похожую на портмоне. Я совсем уж было собрался к ней подойти, как она замерла, очевидно сраженная то ли тем, что слышала, то ли какой-то своей мыслью.Глаза ее широко раскрылись, лицо стало совсем белым, это было видно даже под слоем грима, а губы быстро-быстро зашевелились, как будто она что-то шептала сама себе. Зрачки Катюши внезапно закатились куда-то под веки, демонстрируя мне совершенно белые, обрамленные черными распахнутыми ресницами, глаза, а сама она обмякла и осела. Счастье еще, что Катюша стояла возле диванчика облокачиваясь на него, так что она осела очень мягко и плавно аккурат на сиденье. А то уж и не знаю, что могло произойти, рухни она на пол.Самое странное, что на меня напал столбняк. Вот как увидел Катины сплошные белки в открытых глазах, так и остолбенел. Очнулся, когда она уже лежала на диване, бросился к ней, начал тормошить.—?Катя! Катенька,?— я легко похлопал ее по щеке. Глаз она не открыла, но слабо и тихо застонала. —?Катенька, что с тобой? Ира, Ирина! —?крикнул я, слава Богу нас ни во втором павильоне, ни в студии слышно не было, так что передача шла своим ходом.Катюша вдруг резко распахнула глаза, с долю секунды глядя на меня бессмысленным взглядом, а потом зрачки ее сфокусировались, она испуганно задрожала и бросилась мне на шею.—?Андрюшенька! Не бросай меня! —?горько заплакала жена.—?Катька! Ты чего, маленькая? Разве я тебя брошу когда-нибудь? Да никогда! Ты чего?—?Андрюшенька, миленький, родненький, не бросай меня! —?Катюха уже не плакала, она мотала головой и заходилась в рыданиях, совершенно не слыша, что я ей говорю.—?Катенька, успокойся. Подумай о девочке. Ну, перестань плакать, солнышко.—?Ты не бросишь меня? Андрюшенька! Не бросишь?—?Не брошу. Никогда не брошу. Мы еще свадьбу с то…—?Андрюшенька,?— слезы у Кати внезапно высохли, глаза загорелись каким-то горячечным светом, она прижала свои губы к моему уху и жарко зашептала:?— Я ведь все поняла! Все-все. Если я потеряю тебя, то ребенка я тоже потеряю. Все будет как у мамы и бабушки, только еще хуже. У меня отберут навсегда и тебя, и Дашеньку.—?Какую Дашеньку, маленькая?—?Как какую? Нашу Дашеньку.—?Ты решила, что девочку мы назовем Дарья?—?Да! Только ее отнимут, если я потеряю тебя!Нет, это было уже совсем невыносимо. На моих глазах Катя сходила с ума. И что с этим делать, я понятия не имел. Блядь! Где эта Ира, с ее ?рядом??—?Ирина! —?гаркнул я, что было мочи.—?Что? —?в двери заглянула Зорькина.—?Катька!—?Отойди! —?приказала Ира, я попробовал разомкнуть Катины руки, но она снова взвыла:—?Нет, Андрюшенька, нет! Ты сам не понимаешь, что ты делаешь. Не бросай меня. Не уходи!—?Вы что поссорились? —?грозно спросила врач.—?Да не ссорились мы. Это результат твоего ?ничего страшного?,?— рявкнул я.—?Понятно,?— Ирина быстро достала шприц, ампулу и иглу, я отвернулся. Совершенно не могу смотреть, когда Катеньке делают больно. —?Поворачивайся! Можешь взять ее на руки?—?Могу, конечно.—?Ну, так бери и носи.—?Как это?— носи?—?Как носят маленьких детей, когда они плачут. Можешь даже что-нибудь ей спеть. Или рассказать сказку. Все равно, лишь бы отвлечь. Минут через десять она успокоится. Все. Мне нужно в студию, сейчас мой выход.—?Ир, мы поедем домой.—?Нет! Я в студию на эпизод, и сразу вернусь. Мне Катю нужно будет осмотреть, когда она успокоится. А до тех пор, чтобы глаз с нее не сводил, с рук ее не спускал. Не надо ей сейчас даже ходить. Ясно? Даже стоять не надо. Устанешь, можешь сесть на диван. С Катюхой на руках. Понял?—?Да! —?Ирина ушла и мы снова остались вдвоем. —?Ну что, моя маленькая, давай успокаиваться?—?Давай. А ты меня не бросишь?—?Ну, что, ты, моя хорошая. Как я могу тебя бросить? Я же люблю тебя.—?Я была такой невыносимой, я совсем замучила тебя. Только я не нарочно, Андрюшенька. Честное слово, не нарочно. Я иногда сама не понимаю что я делаю. Вернее, понимаю?— что, но не понимаю, как у меня это получается, почему я не могу остановиться. Андрюшенька, миленький, прости меня.—?Прощаю. Уже простил. Самое главное, что ты меня любишь.—?Очень! Очень-очень люблю, — и почему-то опять заплакала.—?И я очень-очень. И этот глазик люблю,?— я поцеловал ее закрытое веко. Реснички дрожали и щекотали мне губы, очень захотелось их почесать, но на руках была Катенька. —?И этот носик тоже. Ну все, моя хорошая, все. Плакать больше не будем, будем слушать Андрея. Да?—?Да.—?Все у нас будет хоро…В этот момент на мониторе появился пожилой мужчина он что-то говорил в микрофон, но звук был выключен. Господи! Он подошел к дивану на котором сидела Елена Санна и опустился перед ней на колени! Неужели Андрей разыскал отца Лары? Судя по лицу Катиной бабушки именно так оно и было.—?Катенька, ты только не волнуйся, но кажется Малахов нашел твоего настоящего дедушку.—?Да, я знаю,?— блаженно уставясь в монитор, сказала жена чуть поплывшим голосом.—?Знаешь? Откуда.—?Я стояла возле помощника режиссера, когда она вызывала скорую.—?Скорую? Зачем.—?Я тоже это спросила. И мне ответили, что на всякий случай, потому что нашли отца Ларисы и неизвестно, что будет с ее матерью, когда она встретится с ним через сорок лет.—?Понятно. Катенька! Ты только глянь, как Елена Санна смотрит на твоего дедушку. Прямо светится вся. Неужели она его до сих пор любит?—?Конечно любит. Мы все умеем любить. И я, и мама, и бабушка. Помнишь, как мама о папе рассказывала. Ясно же, что она его и сейчас любит. —?Катя пристально посмотрела на меня, неожиданно сморщила носик и снова заплакала. —?А ты мне вещи прислал. Все мои вещи… И заявление на развод. А я без тебя не смогу,?— всхлипывала Катюша, но это уже были только отголоски истерики.—?Прости меня, маленькая. Я такой дурак. Прости.—?Нет. Ты не дурак. Ты очень умный. Просто ты меня не лю-ю-ю-юбишь.—?Нет, люблю. Очень люблю. Вот так люблю,?— я пошел к дивану, сел на него, не выпуская из рук Катеньку.Не то, чтобы я устал, просто очень хотелось иметь свободу движения рук, а на весу несколько не удобно (не в смысле стыда, а потому что действительно не удобно) было дать им волю. Зато теперь я свободно мог ласкать Катину, несколько увеличившуюся, грудь с сильно потемневшими сосками, благо платье у нее было на кнопочках, распахнулось в одно движение.—?И так, люблю,?— я провел языком по груди. —?И так,?— второй рукой я гладил ее ягодицы.—?Что ты делаешь, Андрюшенька? А вдруг нельзя? Ирина Петровна сказала, что мне даже стоять нельзя,?— тяжело задышала Катя, вылив на меня ведро холодной воды. Черт! Что это я? Совсем крышу снесло от двухмесячного воздержания.—?Прости, Катенька. Я был неправ. Просто очень-очень соскучился. Все. Давай я тебя застегну. Вот так, маленькая. Какая кнопка непослушная, не хочет закрывать наши сисечки. Ах, она, кнопка. Ах, нехорошая. —?руки у меня дрожали, и Катя это заметила.—?Просто грудь налилась. И в это платье я уже еле влезаю.—?Значит, купим тебе новый гардероб.—?Андрей,?— Катя вдруг напряглась и с ужасом на меня посмотрела,?— а если до самых родов будет нельзя? Как тогда? Тогда ты меня бросишь? Да? Не бросай меня, Андрюшенька.—?Не брошу, маленькая. Я теперь никогда тебя от себя не отпущу. Нас ведь уже трое?— ты, я и дочка. Будешь делать мне минет,?— шепнул я ей на ухо, зная, что она сейчас покраснеет. —?Ой, смотри, Лариса вышла. Я сделаю звук?—?Сделай, конечно.Пожилой человек на мониторе мед-ленно под-нялся, взял Лару за пле-чи и дол-го смот-рел ей в гла-за.—?Я еще за ку-лиса-ми по-нял, что это ты, де-воч-ка. Ты очень по-хожа на мою мать, ес-ли бы она зна-ла от ко-го от-ка-зыва-ет-ся, она умер-ла бы еще тог-да,?— с эти-ми сло-вами он креп-ко об-нял тещу.