По душам... (1/1)
POV Николай Зорькин.Ура, ура, и снова уррра! Наконец, и мне дали слово, сказали, что я единственный смогу описать тот вечер объективно. Ох, как же они заблуждаются?— я единственный, кто совершенно не может быть объективным в описании того памятного вечера. В силу очень личных причин! Но Катьку с Андрюхой я рассудить могу объективно и беспристрастно. И ?рассудю?! И пусть Катюха не надеется, что если мы с ней друзья, то я дам ей какую-нибудь фору. Сама предложила, чтобы эту главу писал я, пусть теперь терпит мой справедливый и честный рассказ…Первый мой рабочий день в компании ?Zimaletto? был достаточно продуктивным. Компромата на Воропаева-Ветрова я нарыл столько, что Александра Юрьевича вполне можно было досрочно демобилизовывать, президентом ему все равно быть не светило. Если говорить честно, флешка Ярослава мне, конечно же помогла, но и без его досье я справился бы с поставленной передо мной задачей. Как пить дать, справился бы, может только провозился бы чуть дольше.К экономическому обеспечению Катькиного плана развития я решил приступить с утра, на свежую голову и полный желудок. Есть хотелось ужасно и думать ни о чем другом я не мог. Я думал, что не мог, пока мне не позвонила Катькина секретарша. Тут мои мысли слегка отвлеклись от еды…Во-первых, я действительно заволновался. Кому-кому, а мне хорошо известна эта Пушкаревская особенность: блуждать в трех соснах и вляпываться во всевозможные неприятности.А во-вторых… Во-вторых, с того самого момента, как мы втроем вошли в приемную и я впервые увидел Викторию, я напрочь потерял покой. Не настолько, конечно, чтобы не суметь работать, или напрочь забыть о пустом желудке, но нет-нет, да и вспоминались ее каре-зеленые глаза и такие красивые, такие манящие, словно созданные исключительно для поцелуев, губы. И вот теперь она мне позвонила.Я сразу отправился искать Катюху, в смысле отправился в приемную, чтобы помочь Виктории в поисках.Вы фильм ?Невезучие? видели? Так это о нас с Пушкаревой. Почему? Да потому что и я заблудился. Не компания, а какой-то лабиринт Дедала, причем, прошу заметить, что ни одной Ариадны с путеводной нитью мне так и не встретилось ни на самой трассе, ни на ее обочинах. Пока я нашел приемную, от Викуси и след простыл, осталась лишь записка на столе: ?Ка-тери-на Ва-лерь-ев-на! Прос-ти-те, не хо-тела бес-по-ко-ить вас с Ро-маном Дмит-ри-еви-чем. Ме-ня выз-вал Ан-дрей Пав-ло-вич. Не знаю, ус-пею ли вер-нуть-ся до шес-ти. Ес-ли что, я на мо-биль-ном. С ува-жени-ем, Клоч-ко-ва?.Я постучал в президентский кабинет, но мне никто не ответил. Очень интересно. Тогда где Катька с Романом? Думал я недолго, вошел и сразу услышал голоса, доносящиеся из конференц-зала сквозь неплотно прикрытую дверь.—?Да ну те-бя,?— голос Катьки.—?Ка-тюша, ты пок-расне-ла. Зна-чит, те-бе не пон-ра-вилось? А хо-чешь я по-кажу те-бе, что та-кое нас-то-ящий по-целуй.—?Ты с ума со-шел? Я Ан-дрея люб-лю.—?Ну, и лю-би на здо-ровье. За-то те-бе бу-дет с чем срав-ни-вать.—?Ага, а ес-ли мы пе-рес-па-ли бы, ты пред-ло-жил бы свои ус-лу-ги и в этом? Что-бы я мог-ла срав-нить? Да?—?Для те-бя все, что угод-но.Я выскочил из кабинета, как ошпаренный. Ничего себе друг! С такими друзьями врагов не нужно. Козел ты, Роман Дмитриевич. Подлец и козел. И эта дура хохочет, уши развесила вместо того, чтобы дать ему по роже. Ничего… ничего… Я сам с ним поговорю. Объясню ему, что эти придурки и так запутались, любят друг друга и никак не могут найти общего языка. И нечего им палки в колеса ставить!То ли от злости, то ли потому, что я уже немного разобрался с лабиринтами ?Zimaletto?, но дорогу в свой кабинет я отыскал очень быстро и просто. Позвонил Катьке:—?Кать, ты сейчас занята?—?Надо еще поработать немного, а что?—?Я есть хочу, пошли пообедаем. Только вдвоем, без Романа.—?Коль, а давай еще пару часиков поработаем и можно будет идти домой.—?С ума сошла? Какие пару часиков? Я жрать хочу. Сбрасывай на флешку все, что тебе нужно, пойдем пообедаем и домой. Там поработаем.К моему большому удивлению, Катюха как-то подозрительно быстро согласилась, только поправочку одну внесла:—?Коль, давай сразу домой поедем, там и пообедаем.Сразу домой, значит? Вот теперь мне все ясно стало. Что в записке Виктории было написано? ?Меня вызвал Андрей Павлович?… Конечно Пушкарица домой захотела, еще бы! С ее-то ревнучестью не захотеть домой.На метро решили не ехать, поймали такси. Удивительное дело, еще несколько дней назад нам бы даже в голову не пришла мысль об этом способе передвижения. В метро же нет пробок, значит быстрее, а главное несопоставимо дешевле. Как все-таки люди быстро привыкают к хорошему.—?Кать, я слышал кусочек твоего разговора с Малиновским,?— начал я разговор, как только мы сели в машину. —?Там, где он тебе предлагал записаться на курсы.—?На какие курсы? Ты что?—?На блядские, Катенька, на блядские!—?Что? Зорькин, ты когда голодный, у тебя несеяное растет!—?Несеяное, говоришь? ?А хо-чешь я по-кажу те-бе, что та-кое нас-то-ящий по-целуй?? —?передразнил я Романа.—?Колька, он же просто шутил. И я шутила.—?Дура ты, Катька! Разве так шутят с девушкой, которую любит твой друг? Держалась бы ты подальше от этого шутника. И свои шуточки заканчивай, дошутишься, что Андрей с тобой разведется. Потом выть будешь белугой.—?Разведется? Ты забыл, что у нас брак фиктивный? Он в любом случае разведется.—?Ты мне мозги не компостируй. Если бы ты не вела себя как мешком из-за угла стукнутая, так ваш брак быстро бы стал настоящим. Ты посмотри, как Андрей к тебе относится, как заботится о тебе. В сторону вон отошел, чтобы не мешать твоему счастью с твоим придуманным любимым.—?А знаешь, что мне Ромка сказал?—?Не знаю и знать не хочу.—?А я все-таки скажу. Ромка сказал, что ес-ли бы де-вуш-ка, ко-торую он лю-бит, за-яви-ла бы ему, что лю-бит дру-гого, он не опус-тил бы ру-ки, а взял бы и от-бил. Вот! Значит, Андрей меня не любит.—?И опять дура. Он собой жертвует ради тебя. А Ромке твоему получается, плевать на чувства девушки, которую он любил бы, лишь бы свое самолюбие потешить.—?Зорькин, а что это ты так за Андрюшу впрягся?—?Упс… Да, мне очень нравится Жданов. Настоящий мужик. Но впрягся я не за него, а за себя.—?За себя?—?Конечно! Помнишь нашу детскую клятву?—?Что если до двадцати пяти лет на нас…—?Вот именно. Я же поклялся, что если на тебе никто не женится, то возьму тебя замуж.—?И что, ты теперь отказываешься от своих слов?—?Катюха, до сегодняшнего утра я бы с удовольствием. Я же видел вчера какая ты красивая. А теперь, извини, не могу. Я влюбился. Так что в моих интересах впрячься за Жданова. Хочу, чтобы ты, балда, по-настоящему замуж за него вышла.—?Ты что сделал? Влюбился? Сегодня утром? В кого?—?Катя, я… я…—?Ну, говори, Коленька, в кого ты влюбился.—?Мне очень Вика понравилась.—?Ах ты жук! Вот теперь все понятно. Я рассказала тебе, что Вика была любовницей Жданова, вот ты его и стараешься отодвинуть подальше от нее. Так?—?Подальше от нее, поближе к тебе,?— засмеялся я, и Катя подхватила мой смех.—?Колька, а может мне сознаться ему?—?В чем?—?Сказать правду, что нет у меня никого, с что я его люблю. Только мне очень страшно.—?А что страшно-то?—?Сказать ему, что я его люблю. А вдруг Андрею совершенно не нужна моя любовь?—?Вдруг бывает только пук, Катя. Хорошо, но признаться ему хотя бы в том, что у тебя никого нет, ты можешь?—?И что это даст?—?Блииииин! И я еще всегда считал, что у тебя есть мозги. А их нет, Пушкарева, ими у тебя даже не пахнет! Как это, что это даст? Это по крайней мере даст ему возможность не шарахаться от тебя, а наоборот, начать ухаживать. Ты просто дашь ему шанс. Понимаешь? Ему и себе. Ну, включи же ты свой аналитический мозг, подумай им, а не задницей.—?Коленька, я столько зла ему причинила, что… Так, по крайней мере, у меня есть иллюзия того, что это я, я сама его отвергла. А если я дам ему шанс и он им не воспользуется, то кроме всего прочего мое самолюбие…—?Ах, твое самолюбие? Давно оно у тебя появилось-то? Кать, объясни, почему нужно тешить свое самолюбие за счет самых дорогих и любимых людей? Им больно, Кать. И Андрею тоже больно.—?Ладно, допустим, ты прав. Ладно. Но ты же знаешь, какой Жданов бабник. А вдруг он потом и мне изменит?—?А вдруг? Знаешь, Пушкарева, а вот я сейчас понял, почему ты глаза свои закрываешь, когда страшно. Ты крот, или страус, или дура. Если… вдруг… Да пошла ты! Чего я тебя убеждаю? У тебя же давным-давно есть своя жизненная позиция. Спрятаться в норку и дрожать оттуда, и страдать оттуда. И это тебе нравится! И ты всегда себе придумаешь повод для страданий и возможности зажмуриться. И иди ты на фиг.Катюха долго молчала, не отвечала мне, думала.—?Коль, ты не злись. Я понимаю, что ты прав. Понимаю, что пора высовывать голову из песка и начинать жить. Я попробую, постараюсь попробовать.—?Я вот что еще хотел тебе сказать. Катя, ты очень вспыльчивая и обидчивая. И даже тогда, когда тебя никто не собирался обижать. Понимаешь, что я хочу сказать?—?Нет.—?Что тебе нравится быть обиженной. И несчастной тебе быть тоже нравится. Сколько раз мама предлагала тебе изменить ситуацию с предками, пожить у нас. Ты всегда отказывалась и шла дальше страдать. Подумай над этим.—?Может быть, ты и прав. Я подумаю.Мне показалось, что мозги у Катюхи, наконец-то встали на место, о чем-то же она думала, пока молчала всю остальную дорогу до дома. Как оказалось, мне показалось.Да, картина, которую мы застали, была не очень предназначена для слабонервных, и тут я Андрея не оправдываю. Мне самому было неприятно увидеть, как на диване пьяная в стельку Виктория повисла на нем, рыдает, а он обнял ее, гладит по голове и что-то тихо шепчет ей на ухо. На на журнальном столике стоит почти пустая бутылка виски, рядом лежит бокал с отбитой ножкой, а на ковре валяются ее туфли…