Часть 16 (1/1)

—?А хочешь, я расскажу тебе, как ты очнулась? —?спросила меня Марина под вечер, когда дети, набегавшись за день и вволю наигравшись с Нюсечкой, уже спали.—?Расскажи.—?Ну, слушай. Выписали тебя, значит, из больницы бревно-брев… Извини. В общем, без особой надежды выписали. Ты же сколько времени пролежала в беспамятстве? Ого-го! Вот врачи ни на что особо уже и не надеялись. Кабы не Голда, да не детская память Андрея, так еще неизвестно, что с тобой было бы.—?Не понимаю.—?Ты слушай, тогда поймешь. Ну, Голда Львовна каждый день приходила, капельницы тебе ставила…—?Сама?—?Ага, сама! Не человек, а чистое золото. А ты знаешь как переводится Голда и их языка?—?С английского gold?— золото.—?Точно, с их языка тоже золото. Ну, вот… —?Марина помолчала, словно потеряла нить разговора. —?Голда и говорит, что у тебя нет… Как это она сказала? А вот! У тебя нет мотивации к жизни, ты вроде как сдалась и не хочешь жить. Андрюша спросил, мол, что же делать, а доктор сказала найти что-нибудь, что дало бы тебе толчок. Чего только Андрей не придумывал, все с тобой разговаривали, кроме меня, конечно, даже Павел Олегович.—?Что? Как? —?я дернулась так, что все тело пронзило, как током. Наверное это был хороший признак, но боль разлилась такая, что я даже застонала.—?Ой, прости меня, дуру стоеросовую, язык без костей. Прости.—?Как Паша?—?Запись, Ритка, запись тебе ставили. Прости ты меня.—?Ничего, все нормально,?— но нормально не было. Не знаю, как так получилось, только я почему-то на секунду поверила, что Павел жив. И терять его снова было невыносимо.—?А Андрюша вспомнил,?— затараторила Марина, стараясь переключить мое внимание,?— как в детстве ты ему рассказывала какую-то историю о собаке Нюсе, что ты очень хотела забрать ее с улицы, но папа тебе не разрешил. Тогда Катя сразу поехала в приют для бездомных собак и вернулась уже с Нюнечкой. Мы ее искупали, феном высушили. Ветеринар осмотрел, сделал прививки и разрешил принести ее к тебе. Вот, значит… Ну, Катя понесла Нюсю, а я у дверей осталась, хоть ты мне тогда совсем до фонаря была, а все же живой человек, да и интересно же, что будет. Катюша щенка положила на кровать. А та, не гляди, что кроха, сразу принюхиваться начала, потом аккуратно так на лапки поднялась и пошла к изголовью. Шажок сделает, принюхается, посидит, и снова в путь, пока не дошла до руки. Рука ж у тебя, Ритка, поверх одеяла лежала. Так она как заскулит, Катя уж забрать ее хотела, как Нюся начала облизывать тебе пальцы. Мы смотрим и не верим своим глазам,?— тут Марина глаза округлила, хлопнула себя по щеке и улыбнулась,?— ты дерг рукой, потом еще раз?— дерг.—?Правда?—?Я чё, врать тебе, что ли, буду? Нюся пошла дальше, аж пока до лица не добралась. И все присаживалась и поскуливала. А потом как начнет вылизывать тебе щеку! Я Катьке-то и говорю, чтоб забирала собаку, а то ты, мол, очнешься от такой антисанитарии и полетят клочки по закоулочкам. А ты вдруг распахиваешь один глаз и четко говоришь:?— ?Нюся?. Слушай, Ритка, а откуда ты знала, что ее так зовут? —?ответа она не слушает, да я ничего и не говорю. —?А, ну да, твою же первую тоже звали Нюсей... Ну, потом приехала Голда, и все завертелось, она вызвала бригаду, тебе тут чего-то кололи, делали анализы, смотрели зрачки. А ты только одно твердила:?— ?Нюся?. Ну как ее тебе обратно дали, так ты успокоилась. А потом и вовсе на поправку пошла. Ритка, а ты хоть что-нибудь помнишь, нет? —?я давно закрыла глаза и подремываю. —?Ну, спи, Ритка, спи…***Эпи-зод пос-ледний. ?Убить двор-няжку? (продолжение)Я выхожу из душа, и вижу, что Павел ищет в моем архиве какие-то документы, нервничает.—?Ритуля, а это что? Ты же сказала, что папка осталась в том доме и потерялась, а она у тебя в столе. Как это? —?я поворачиваю к нему голову, и ноги начинают подкашиваться.?Господи, что же я натворила? —?проносится в голове. —?Я прочла почти все документы, оставалось совсем чуть-чуть, когда позвонили из больницы и велели приехать. До папки ли мне было? Сунула ее в архив, и побежала. А потом…?.***Боже мой, как вспомню, так и сейчас руки начинают трястись.Врач тогда сказал, что Павлу стало хуже, что он рекомендует разыскать сына. А как разыскать Андрея, сказать забыл. Мобильных же тогда не было, Андрюша сам нам звонил в шесть вечера из междугородней. А время уже приближалось к шести, и мне никак было не успеть доехать до дома к назначенному часу. В общем, закрутилась я, замоталась, какая там папка, как меня звать и то забыла. До приезда сына дневала и ночевала в больнице, а потом он меня сменил, но я про папку эту проклятую даже не вспомнила, поспать бы, да душ принять…А после, когда Паша пошел на поправку, я правда уже напрочь забыла, что забрала документы домой, думала, что прямо в отцовском доме их и читала, да там и оставила. Вот и сказала так Павлу. Да если бы я вспомнила, разве не уничтожила бы я ее, чтоб она никогда мужу не попалась на глаза?***—?Паша, я не врала. Поверь мне, я просто забыла. Ты же помнишь в каком мы тогда напряжении были? Я только начала читать, тут звонят из больницы, я ее сунула в архив и забыла.—?Я же спрашивал, помнишь? И ты мне сказала, что…—?Я помню, что я сказала, но я действительно так и думала. Пашенька, милый, хочешь я поклянусь?—?Еще чего не хватало! Я и так тебе верю.—?Паша, и все-таки я тебя тогда обманула,?— муж смотрит на меня недоуменно. —?Помнишь, ты спрашивал, знаю ли я что в папке?—?Помню, ты тогда сказала, что даже в нее не заглядывала.—?Я соврала. Я не только заглядывала, я почти все прочла. И я тебя умоляю, Пашенька, если ты меня хоть немного еще любишь, давай прямо сейчас, не открывая, бросим папку в камин.—?Я должен это прочесть, Риточка, понимаешь? Должен. Это ведь обо мне, о моих родителях, об Андрее.—?И умереть от разрыва сердца? Оставить меня, и Андрея, и Катю и внуков? Ради чего?—?Ради правды.—?Много тебе даст эта правда в могиле? Паша! Прошу тебя, не читай! Вот я прочла, что отец стукачом был, вот она, правда, я ее знаю. И что? Что дала мне эта правда, кроме страха, что ее узнаешь ты или Андрей, или вообще ее узнают посторонние, и тогда сыну хоть беги из страны, вместе с женой и внуками?! Пашенька, хочешь, я на колени встану? —?я опускаюсь на колени, но муж меня подхватывает и заставляет встать.—?Риточка, да ты что? Ты с ума сошла, что ли?—?Не читай, прошу тебя, давай ее сожжем.—?Хорошо, все, не буду.—?Дай мне папку, я брошу ее в огонь,?— прошу я, но муж хватается за сердце, и я выскакиваю на секундочку из кабинета за ?Tritace?, забегаю обратно, кладу ему таблетку в рот и даю воду запить. —?Вот видишь, ты еще ничего не прочел, а тебе уже плохо. —?я беру у него папку из рук и бросаю ее в огонь. —?Спасибо, Пашенька,?— я целую его в щеку и чуть-чуть прижимаюсь к его груди. — Тебе полегче?—?Да, отпустило. Что-то я сегодня устал, Ритуля, пойдем спать,?— говорит Паша и направляется в ванную комнату. —?Я только умоюсь, иди ложись.Я иду в постель, ложусь и почти засыпаю, когда тупая игла больно вонзается мне в сердце.—?Паша,?— кричу я, вскакиваю и бросаюсь в ванную. Резко раскрываю дверь и начинаю тихо, как Нюся, когда я ее оставляла на улице, скулить.Павел полулежит на полу, голова запрокинута, открытые глаза смотрят туда, куда живому человеку смотреть не положено?— в вечность. А на полу валяются те самые документы из папки.—?Пашка! Ты обманул меня Пашка! Ты подменил листы,?— тихо-тихо говорю я ему, собираю документы, выношу в его кабинет и бросаю их в огонь. Потом возвращаюсь, сажусь рядом с мужем, обнимаю его голову и прошу:?— возьми меня, пожалуйста, с собой, родной мой.Больше я ничего не помню...