Часть 32 (1/1)

POV Катерина Жданова.—?В Доме ребенка Фрязино Наденька должна была быть максимум месяц-полтора,?— начала свой рассказ Людмила Романовна. —?Но, к сожалению, ее продержали там почти полгода. Вы поймите, это специализированный дом ребенка для детей с органическим поражением центральной нервной системы с нарушением психики. Это очень важно, Катюша, очень-очень важно, для понимания того, что случилось потом. —?директриса закусила губу. —?Они ведь так и не поверили, что у Нади не было никаких отклонений, что это протокол: вначале обследование, и детей часто обследуют не в больницах, а именно в таких специализированных домах малютки, и только потом или переводят в обычный, или оставляют там же. Они уперлись в эти полгода. Господи, из-за того, что кто-то вовремя не отправил какую-то бумажку, а потом кто-то другой, забыл, или просто плюнул, на положенный срок рассмотрения этой бумажки, девочке практически закрыли дорогу к удочерению. Хотя… может оно и к лучшему? —?вдруг задумчиво сказала Людмила. —?Если им важнее бумажки, а не ребенок, то может и слава Богу, что они ее не забрали.—?Кто они?—?Да была одна пара. Хотели усыновить сразу двоих, мальчика и девочку. Выбрали Наденьку, ей тогда три года исполнилось, и Мишу, ему тогда годик был. Ну, а дальше, как в плохом детективном романе. Девочку пора было из Дома малютки переводить в детдом, да тут эти усыновители просить стали, чтобы Надюшу оставили, им, видишь ли трудно было навещать детей в разных местах. Вот девочку и не стали переводить, все ждали, что со дня на день заберут ее. Ну, а те тянули-тянули резину, а потом отказались брать обоих, хотели забрать только мальчика, сказали, что девочка ненормальная, раз полгода провела в специализированном приюте. А ей уже четыре к тому времени исполнилось, понимать все начала. Знала, что родители должны ее и братика забрать. Причем именно они же и сказали ей, что они ее мама и папа, а Мишенька?— ее братик, практически в самом начале процедуры усыновления и сказали. Представляете, Катенька?—?Господи, как же так можно? Ведь Наденька в четыре года сразу должна была потерять и родителей, и брата, какой ужас.—?Ужас, это не то слово. Она же за год к Мишке привязалась так, что я и передать не могу. Иная мать о ребенке так заботиться не будет, как эта кроха заботилась о своем ?батике?, она так говорила, долго ?р? не выговаривала. Надюша могла среди ночи вскочить и броситься в палату малышни, и все нянечки точно знали?— значит Мишка заплакал во сне. Могла украсть, что повкуснее и припрятать, чтобы потом ?брата? побаловать…Людмила Романовна замолчала, погрузившись в какие-то свои мысли, покусала губу и горько усмехнулась.—?Только не дала им Надя Мишку увезти. Не дала,?— наконец продолжила свой рассказ Людмила Романовна.—?Как это? Что могла сделать четырехлетняя кроха, чтобы помешать планам взрослых? —?удивилась я.—?А вот представьте себе, смогла! Приезжают эти горе-родители, чтобы мальчика забрать, а его нигде нет. Вместе с ним исчезает и Наденька.—?Какой ужас!—?Нашли их только почти через двое суток, там же, в подвале детдома.—?Как же они продержались без еды, без воды, без взрослых такой немалый для детей срок?—?Знаете, Екатерина Валерьевна,?— вдруг очень строго посмотрела на меня директриса,?— наши дети очень быстро сами становятся взрослыми. У вас есть дети?—?Да, дочь, Оленька, ей шесть лет.—?Уверяю вас, что задумай она побег в свои шесть лет, ей в голову даже не пришла бы мысль заранее побеспокоиться обо всем необходимом. А Надюша в четыре года целую неделю постепенно стаскивала в подвал, то яблоко, то котлету, то вареную картофелину, а то и одеяло из кладовки. Одного не учла девочка, что без холодильника продукты очень быстро портятся. Котлетами дети и отравились. Так Надюша сама, вы подумайте, какая умница, как увидела, что у Мишки понос и жар, так и пошла за помощью к взрослым. Мы бы их еще долго искали.—?А почему подвал, когда дети пропали, не осмотрели?—?Как же не осмотрели, обязательно осмотрели, только Наденька так там спряталась под пустыми коробками, что их не нашли.—?А дальше что было? Почему Мишеньку не забрали, когда дети нашлись.—?А Надю с ?братиком? сразу положили в центральную городскую больницу в инфекционное отделение. Понос-то у обоих был ого-го какой. Тут эти папа-мама приемные призадумались, а нужен ли им эдакий засранец,?— горько рассмеялась Людмила Романовна. —?Но тогда еще от этой идеи не совсем отказались, пришли Мишу забирать из больницы, а дети снова исчезли.—?Боже мой! Ну и девчонка, ну, и боец!—?А то! Прямо в больничных пижамах и сбежали. Нашли их лишь к вечеру, на паперти возле Храма Рождества Христова. И снова в больницу забрали.—?Почему?—?Потому что день воскресный был,?— загадочно, не без хитрецы, хохотнула директриса. —?Ну, что вы на меня так смотрите? По воскресениям там служба, а кто же мимо таких крошек пройдет, не подав им монетку-другую? В общем, на мороженое, которого они до того дня и не видели ни разу, им хватило, да далеко не по одной порции. Кстати, продавщица этого лакомства и позвонила в полицию. А полиция что могла сделать, когда у обоих жар? Только в больницу отвезти ребятню, теперь уже в отделение терапии. Оба свалились с ангиной.—?И усыновители отказались от Мишеньки тоже? —?догадалась я.—?Отказались! А после больницы остро встал вопрос перевода Надюши в детдом, соответствующий ее возрасту, куда Мишане пока хода не было. Дважды за три месяца девочка убегала с нового места жительства, дважды пыталась пробраться, к ?брату?, ее ловили и возвращали назад. И Наденька заледенела. Ее хотели удочерить другие люди, но она наотрез отказалась. Знаете, что заявила?—?Что?—?Я не буду вас слушаться, буду плохой девочкой и все равно сбегу.—?Бедный ребенок,?— невозможно было слушать рассказ о Наденьке без слез, но я очень старалась держаться.—?Только ей этого не скажите, так посмотрит, что не обрадуетесь. В общем, когда меня переводили из Фрязино в Быково, я поставила условие, что с собой забираю и Надю, и Мишу. Да, не положено, но поскольку я заявила, что собираюсь оформлять опеку на детей, да здесь очень нужен был директор, мне разрешили забрать их обоих сюда.—?Когда это было?—?Почти два года прошло, Катя. —?я посмотрела на нее с недоумением. —?Понимаю ваш вопрос, вы хотите узнать, почему же я так и не забрала ребятишек, правильно?—?Ну,?— я замялась.—?Ответ очень прост, Катюша: у меня ничего нет.—?В смысле?—?У меня нет квартиры, нет мужа, нет времени, нет здоровья. Я живу здесь же, на втором этаже, в крыле для воспитателей, но это как раз ерунда, я могла бы снять нам жилье. Отсутствие мужа тоже не беда, когда есть время и есть здоровье. А когда я все свое время нахожусь в детдоме, то кто будет с детьми? Няня? Так пусть лучше они будут рядом со мной, под моим присмотром. Но и это было бы решаемо, в крайнем случае, я бросила бы работу, организовала бы частный детский сад. А вот то, что мне осталось два, максимум три года жизни?— это проблема. Я не могу взять детей, заранее зная, что через пару лет они снова останутся сиротами. Нечестно это, не правильно.Людмила Романовна говорила так обыденно и просто о своей предполагаемой кончине, что мне даже не сразу поверилось в это.—?Что вы на меня так смотрите, Катенька? Не верится, что люди могут так буднично говорить о смерти? Я смирилась, мы все когда-то умрем, по сравнению с вечностью, наша жизнь, хоть столетняя, хоть пятидесятилетняя, это капелька в море.—?И что, ничего нельзя сделать?—?Ничего! И хватит об этом. Давайте лучше о детях… Я очень хочу, чтобы вы поняли, что девочка скорее откажется от собственных родителей, чем от Мишки. Этих детей нельзя разлучать, понимаете? Нельзя!—?Я уже поняла это, и конечно же, подробно расскажу Анечке обо всем. Скажите, а я могу увидеть детей?—?Можете. Если бы вы захотели увидеть одну Наденьку, я бы вам отказала, ни к чему ее нервировать лишний раз. Но вы захотели увидеть обоих, значит, можете. Только давайте придумаем какую-то правдоподобную причину для знакомства.—?А давайте мы ничего придумывать не будем.—?То есть? Нет-нет, я категорически против. Вы ничего не скажете Наде о матери и отце, дайте мне слово, иначе вы детей не увидите.—?Нет, конечно, я вовсе не это имела в виду. Честное слово. Давайте скажем, что мы будем делать показ мод, что мы с Андреем приехали, чтобы посмотреть на детей…—?Катя, а если вы не проведете такого показа? Вы понимаете разочарование ребятни?—?Мы проведем! Посмотрите протокол, видите, вот здесь,?— я показала пальцем в строчку,?— ?Эксклюзивная одежда для девочек?, вот рядышком галочка, значит, выполнено. У нас уже есть вещи для коллекции. Правда они из разных коллекций, и только для девочек, но Милко обязательно что-то придумает.—?Милко?—?Да, Милко, наш модельер. Так что мы в любом случае можем провести показ. Но я надеюсь, что мы сделаем специальную коллекцию.—?Катенька, вы очень убедительны. А тогда почему мы зовем только Надю и Мишеньку?—?Как почему? Потому что они самые маленькие, им начинать, или заканчивать показ.—?На все у вас есть ответ, не придерешься. Хорошо, я сейчас. —?Людмила Романовна вышла за двери, и я услышала:?— Лизонька, пригласи ко мне в кабинет Наденьку с Мишей, пожалуйста.—?Так у вас же гости! —?донесся до меня чистый девичий голосок. —?Это что, все-таки усыно…—?Не выдумывай, это наши будущие шефы.—?А! Значит, скоро выборы?—?Нет, детка, это настоящие шефы, беги.—?А зачем им Надька с Мишаней?—?Не Надька, а Надя. Значит, нужны, беги уже.—?Правильно,?— не унималась девчонка,?— самых мелких нужно подкармливать.—?Вот говоруны, никаких авторитетов не признают,?— беззлобно бурчала директриса…Через пару минут в дверь отнюдь не робко постучали.—?Входите,?— откликнулась Людмила Романовна.—?А это мы! —?у меня даже в ушах зазвенело от высоты мальчишечьего голоса. В открытом проеме показалась чернявая коротко остриженная голова и на меня с любопытством уставились огромные, черные, как уголь глаза.—?Мишка, не кричи, накажу неслуха.Тоненькая, высокая для своего возраста девочка с огненно-рыжей очень короткой мальчишеской стрижкой и очень прямой, как у мамы, спиной вошла в двери, при этом она крепко держала за руку мальчика, не давая ему превратить кабинет в груду развалин...