Глава 9 (1/1)

POV Андрей Жданов.Катя посмотрела на меня с такой жалостью, что мне даже не по себе стало. Странная девочка, говорит, что жалеет Киру, а сама на меня с жалостью смотрит. Как тут ее поймешь?—?Как же вы не понимаете, Андрей Павлович, что женщина, которая ночует под дверью на коврике, так унижает себя обыском в квартире жениха, и все равно мечтает выйти за него замуж, она… Она вызывает чувство острой жалости. И вас мне тоже очень жалко, потому что вы не любите Киру, вы ее даже не уважаете, и все равно женитесь на ней. —?сказала моя помощница очень грустно, но горячо, а затем про себя прибавила:?— Нет уж, лучше я всю жизнь буду одна, чем такой брак.—?Катерина, вам не кажется, что вы суете нос туда, куда вас не звали,?— не зло, но все же довольно сухо сказал я. Она попала в самую болевую точку, и это было ужасно неприятно.—?Вы сами просили, и даже настаивали, чтобы я сказала, почему мне так жалко Киру Юрьевну. Но вы правы, я должна была промолчать и не лезть, куда меня никто не звал. Извините.Повисла неловкая пауза, каждый склонился к своей тарелке, о чем было дальше говорить, как уйти от этой щекотливой темы, я понятия не имел. Но, кажется, у Пушкаревой здесь был свой ангел-хранитель, который решил во что бы-то ни стало сделать ее вечер приятным и беззаботным.—?Катюша! —?к столику подошел Михаил. —?Комплимент от…—?Шеф-повара! —?просияла Пушкаева.—?Не угадала, комплимент от меня. Я сам приготовил для вас ?сroquembouche?*—??Сroquembouche?? Мишенька, да когда ты только успел? —?О, как, ?Мишенька?, и не больше, и не меньше.—?Пока вы ужинали, наслаждались джазом и беседовали. Но это еще не все комплименты от меня. Внимательно слушай кому и что будут петь. Вon appétit, Андрей Павлович.—?Спасибо, я не люблю сладкого,?— пробурчал я. Этот Борщев меня почему-то ужасно раздражал.—?Значит, Катюше больше достанется,?— премило улыбнулся он, обнажая белоснежные зубы.Саксофонист на маленькой, словно игрушечной эстраде взял первые ноты, зал, как по мановению волшебной палочки, преобразился, посетители даже еду отодвинули и повернулись с невысокому смуглому довольно молодому саксофонисту. И тут случилось неожиданное, Михаил подошел к эстраде, взял микрофон, на долю секунды прикрыл глаза и запел:Besame,Besame mucho.Como si fuera esta nocheLa ultima vez.Besame, besame mucho.Que tengo miedo a perdertePerderte despues.Он пел и шел к нашему столику, Катины щеки, всегда такие серые и землистые, заполыхали ярким жаром, а глаза засияли так, что куда-то пропали и ее нелепые очки, и брекеты, и мышиные серенькие косички, передо мной, как в проявителе, появилась милая, застенчивая и в то же время страстная, темпераментная, влюбленная то ли в музыку, то ли в певца девушка. Я даже подумать не успел, что делаю, как выпалил:—?Катенька, давайте потанцуем.—?С вами? —?глаза ее расширились. —?А вы умеете?—?Я постараюсь, давайте, по крайней мере, попробуем.—?Давайте.Черт возьми, даже сейчас, спустя почти четыре месяца, я не могу осознать, что же тогда произошло. Я хорошо понимаю, что пригласил ее, чтобы не дать возможности ей потанцевать с этим самым Мишенькой, уж больно далеко это ?Целуй меня крепче?, могло увести Катерину от меня, причем увести вместе с ?Zimaletto?. Какая разница, как зовут соперника, Николай ли, Михаил ли? Можно подумать, что Борщеву мне будет гораздо приятнее подарить компанию, чем Зорькину. Фиг им, а не борщ на заре в моем президентском кабинете, я и сам отведать его там не дурак. Тут все понятно, не правда ли? А вот то, что случилось, когда я обнял Катю за талию и повел, я не понял и по сей день.Ну, во-первых, и это, пожалуй, самое удивительное, мне не только не было стыдно, за внешний вид Кати, а я как бы даже гордился тем, что увел ее из-под носа такого презентабельного соперника. Во-вторых, я действительно перестал видеть, как она выглядит и танцевал с удовольствием, тем более, что двигалась Катюша прекрасно. А в-третьих, обняв девушку и прижав ее к себе… я почему-то очень заволновался и даже завелся, вот танец и получился живым, жарким, по-южно американски с полной отдачей страстным.Вот этого-то я и не могу понять до сих пор. Ну, не нравилась она мне тогда, как женщина, даже, как партнерша по танцу, она совершенно была мне не нужна. Да, танцевать я любил и умел, но у меня к тому времени уже была своя, профессиональная партнерша?— Кира, проведшая все свое детство в балетном классе. Иногда на показах, если моя невеста устраивала какой-нибудь скандал, я, чтобы заткнуть ее или сгладить неприятное впечатление у публики от только что увиденной ссоры, вытаскивал невесту на середину демонстрационного зала, и мы танцевали. Всегда красиво, всегда отрепетировано и никогда… страстно.А тут… Сам не понимаю, что происходило. Завелся так, что на последних аккордах музыки даже не соображая, что я делаю, я прижался губами, к Катиным губам. Это нельзя было назвать поцелуем, никак нельзя, ну, разве что братским, но Пушкарева вспыхнула, оттолкнула меня, при этом испуганно посмотрев в сторону Михаила, который как раз в этот момент говорил в микрофон, что он посвятил эту песню самой умной, самой доброй и вообще самой-самой девушке. Говорил так завуалированно и витиевато, что фиг его знает, кому он пел панегирик, своей ли помощнице, своей ли подруге, а может, своей… возлюбленной?—?Что вы делаете? Зачем? —?Катя вот-вот готова была заплакать, схватила свое пальтишко и бросилась к выходу из ?Jazz-ка-фе? так, как будто повторился ее вчерашний кошмар с Ромкой.Я даже растерялся. Ну, ничего ведь похожего на вчерашнее грубое приставание Малиновского и близко не было. А это касание губами… ну, так песня такая. О, Господи, эта девчонка своей непредсказуемостью и выбрыками сорвет крышу любому, но тем она и интересна. Ведь не просто так Михаил смотрел на меня сейчас хмуро, грозно подходя к столику.—?Что случилось? —?ничуть не скрывая готовности немедленно дать отпор ?обидчику? Катеньки, спросил он.—?Ничего не случилось. И вообще, какое ваше дело? Ваше дело комплиментами клиентов задабривать.—?А вот хамить не надо… Впрочем, если вам так легче пережить полный провал, то милости прошу,?— он неожиданно рассмеялся, и это было куда как неприятнее его сжатых кулаков.—?Счет, пожалуйста,?— ледяным тоном потребовал я.—?Все уже оплачено, вы ничего не должны.—?Я привык за себя платить сам.—?Понимаю, обидно, когда тебя ужинает женщина. Если хочешь, можешь заплатить за себя,?— он сделал жест рукой, к нам тут же подошел метрдотель,?— Принеси, пожалуйста счет,?— показал один палец и кивнул на меня головой.Меня это взбесило, я что за Катю не могу заплатить? Что за барско-холуйские замашки у этого поваренка, что за манера демонстрировать, что он тут хозяин? Да, хозяин своему кабаку, но никак не мне, и никак не моей помощнице.—?Принеси-ка, любезный, полный счет.—?Я не беру денег, за угощение гостей,?— поджал губы Борщев.—?А я всегда сам плачу за женщин, которых приглашаю,?— полез в бутылку и я,?— впрочем, могу расплатиться чаевыми,?— я достал двести долларов и небрежно бросил их на столик.—?Сам-то понимаешь, что сейчас сделал? —?губы у Михаила побелели. —?Катя тебе не девка, чтобы ты со своего барского плеча швырял за нее деньги, как за девицу легкого поведения, которую сейчас повезешь ночевать, раз поужинал ее. Забери деньги.К нам аккуратно приближались два охранника, и мне стало смешно.—?Храбрый, под такой защитой? Да?—?Думай, что хочешь. Возьми деньги и пошел вон. Я не позволю тебе унижать Катерину.—?Да пошел ты сам куда подальше.Я развернулся и хотел уже идти к выходу, но с двух сторон меня схватили под руки словно стальными клещами. Ну и амбалов завел себе этот Борщев. Я попытался вывернуться, но у меня ничего не получилось и поваренок, сам забрав деньги со стола, вложил мне их во внутренний карман пиджака, после чего, меня слегка подтолкнули к выходу.—?Не вздумай отыгрываться на Катюше. Это не по-мужски и не по-людски, а работа ее всегда ждет, так что… —?он еще посмел похлопать меня по спине, засранец.—?Так что не лезь не в свое дело, тебя это не касается,?— рявкнул я, но никакой уверенности, что он это услышал у меня не было.Оставить последнее слово за Михаилом я никак не мог и, проходя мимо саксофониста, положил деньги ему в карман.—?Спасибо за вашу игру,?— пробормотал я и поспешил к выходной двери. Музыкант почтительно кивнул мне головой, это меня слегка успокоило, и на улицу я вышел уже почти в благодушном настроении, которое сразу же куда-то улетучилось, как только я заметил, что Кати нигде нет. Исчезла, не дожидаясь ни меня, ни моего тремпа. И куда она теперь поехала за утешением от второго насильника за два дня? ?К Зорькину, куда же еще?,?— шепнул мне внутренний голос.Вот тебе и серая мышка. Прямо-таки не невзрачная секретарша, а роковая женщина! Кажется, я тоже, как и Ромка, начинал ее побаиваться…Первым делом нужно было выяснить, что Катя добралась до дома без приключений, но сколько я не пытался дозвониться до нее, я все время натыкался на металлический голос: ?Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети?. Да черт ее побери, не хочет разговаривать?— не надо, но почему я, вместо того, чтобы ехать к себе и отдыхать, должен волноваться за то, как добралась до дома моя секретарша? И я уже был готов проверить ее благополучное возвращение опытным путем, но к счастью, вовремя сообразил, что кроме мобильного телефона, у Катерины есть еще и домашний. И слава Богу, что к нему подошла именно она, а не ее ненормальный папенька, от которого можно было наслушаться всего, чего угодно.—?Алло!—?Катерина Валерьевна,?— строго и официально начал я,?— почему у вас выключен мобильный? По условиям контракта вы должны быть в зоне доступа постоянно. Мало ли зачем вы мне можете понадобиться.—?Андрей Павлович,?— сразу растерялась она. —?Мой мобильный разрядился, вы же знаете, что я не могла зарядить его ни ночью, ни сегодня днем, подзарядка была дома, а я…—?Ладно, Бог с ней, с вашей подзарядкой, скажите лучше, как вы добрались домой?—?Спасибо, все нормально, я доехала на автобусе.—?А может, вы объясните, почему сбежали? Чем я вас так обидел, что вы бросились от меня, как от прокаженного? Мы всего лишь танцевали, это было завершением танца, я совсем не хотел вас обидеть, понимаете, Катя? Совсем.—?Понимаю.—?Так что, мир?—?Я с вами, Андрей Павлович, и не ссорилась.—?Так мир?—?Мир! Только никогда так больше не делайте. Никогда! —?как-то уж чересчур грозно ответила Пушкарева.—?Хорошо,?— усмехнулся я.Во дает! Да что она о себе вообразила? Что все вокруг спят и видят, как бы слиться в экстазе с брекетами? А может, не вообразила? Может так и есть? Занятная девчонка…