Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу!.. (1/1)

POV Катя Пушкарева.Несмотря на дождь, мне было так хорошо, так уютно, тепло и мягко в руках Андрея, как не было еще никогда в жизни. А самое главное, я почему-то, чувствовала себя очень защищено и… бесстыдно, что ли? Нет, скорее безгрешно. Мне смертельно захотелось обнять его за шею, и я обняла.—?Ты лю-бишь дождь? —?он не ответил, только крепче прижал меня к себе. —?Я очень люб-лю дождь, он смы-ва-ет грязь с ду-ши,?— тихонько, словно нас могли подслушать, шепнула я и коснулась губами его щеки, выпятив их трубочкой.—?Я тоже люблю дождь. Особенно когда горит камин, в руках дымится большая чашка чая, а ноги укрыты теплым пледом. Ох, как же я тогда люблю дождь. Он стучит в окна, виртуозно исполняя ?Танец дождя?*…—?Или,?— перебила я, живо представив описанную картину,?— рассказывает волшебную сказку о двух заблудившихся в лесу людях,?— я чуть-чуть шевельнулась и носом уткнулась ему в подмышку. Запах его тела, перемешанный с запахами одеколона, леса и дождя, кажется стукнул в голову сильнее, чем мне бы того хотелось, напрочь отключив разум, иначе я никогда бы не сказала:?— Андрей, а давай пообещаем друг другу, что когда мы уже будем каждый на своем полустанке, и за окном будет идти дождь, мы обязательно будем вспоминать друг друга. Давай?—?Давай,?— очень серьезно сказал Андрей.Я чувствовала, что ему стало смешно от моего детского ?давай пообещаем?, но он даже не улыбнулся, расстраивать меня не хотел, я так думаю. Ага, еще бы поклясться ему предложила. Дурища.Вот дурища… Дурища и есть! Вечно ляпаю какую-то глупость. Такая волшебная, такая дивная была ночь, но я и ее умудрилась испортить. Зачем мне нужно было орать: ?А по-ка да-же для пь-яно-го слу-чай-но-го сек-са я ни-кому не нуж-на?? Для чего? Теперь он, конечно, вынужден будет мне продемонстрировать, что я не права, вынужден будет заняться со мной сексом, чтобы доказать мне, что я очень даже нужна, чтобы не обидеть меня и поднять мою самооценку. Он такой, он очень добрый, мой случайный попутчик.Вот только какая к черту ?самооценка?, если я ненавижу этот проклятый секс?При одном воспоминании о том, как Денис разворачивал меня спиной к себе, наклонял вперед, задирал мне юбку, и поспешно стягивал с меня трусики, меня тошнило. Ничего унизительнее этого нет и быть не может. А потом наступала боль. Дикая, разрывающая все мои внутренности, я беззвучно кричала, прикусывала губу и… начинала в уме перемножать трехзначное на пятизначное числа, чтобы хоть как-то отвлечься от боли. В сексе хорошо одно?— нужно потерпеть всего пару минут, потом сделать вид, что тебе всё необыкновенно понравилось, затем незаметно принять таблетку анальгина, через двадцать пять минут боль отпускала и все, свободна до следующего раза.И зачем оно мне сейчас понадобилось? Чтобы ?как все?, мол, все сексом занимаются, ну, и я тоже? Чтобы не чувствовать себя отверженной? Для чего? Господи, ну почему я такая идиотка? У меня же даже анальгина с собой нет!Захотелось побыстрее все начать и закончить, чтобы потом опять можно было забраться к Андрею на колени, обнять его за шею и отогреться душой и телом в его руках. Я резко дернулась.—?Что случилось, малыш, тебе неудобно? —?нежно и участливо спросил Андрей. —?Потерпи еще чуть-чуть, дождь, вроде бы, заканчивается. Если вылезешь из норки?сейчас, окончательно промокнешь.—?Нет, что ты? Мне очень удобно. Просто давай побыстрее это сделаем.—?Что? —?он, кажется, действительно не понял.—?Ну… —?я замялась,?— секс. А потом опять будем разговаривать и…—?Катя,?ты что? —?перебил меня Андрей,?— Ты стараешься для меня? Вот глупенькая, я же уже говорил, что я не насильник, если ты не хочешь, ничего не будет, и не нужно дрожать от страха, слышишь, девочка?—?Нет, я хочу, я очень хочу,?— убежденно соврала я, но не выдержала и всхлипнула. —?Но я боюсь.—?Чего?—?Я всего боюсь! Унижения боюсь, боли боюсь, но больше всего боюсь, что тебе не понравится, что ты тоже будешь…—?Тссссс! Тихо, маленькая. Никакого ?тоже? не будет, потому что ничего никогда у тебя еще не было, слышишь? Не было никакого Дениса, не было никакого унижения, не было никакой боли. Это был страшный сон, девочка. Только страшный сон, больше ничего,?— сказал Андрей очень тихо, и нежно прикоснулся губами к моим губам. Я снова дернулась.—?Не надо. У меня брекеты, это очень неприятно.—?Тебе?—?Нет, тебе. Денис гово…—?Поэтому губы трубочкой? —?снова перебил он.—?Да.—?Дурочка! Маленькая, глупая девочка. Ты можешь выполнить одну мою просьбу? Только одну. Пожалуйста.—?Какую?—?Забудь про Дениса, его не было, нет и не будет уже никогда. Представь, что это впервые, закрой глаза и расслабься. Тебе не будет ни больно, ни унизительно, ни противно, даю тебе слово.—?Я верю тебе, ты хороший и добрый, ты ведь не сделаешь мне больно. Правда?—?Правда,?— он крепко прижал меня к себе, судорожно вдохнул, и под моей рукой на его шее вверх-вниз быстро заходил кадык, как будто Андрей собрался закричать или завыть, но изо всех сил себя сдерживал. —?Девочка… маленькая моя… —?он начал задыхаться. —?Тебе никто больше не сделает больно. Ничего не бойся и не стесняйся, делай все, что тебе захочется делать, или не делай ничего, если тебе оно на фиг не нужно. Слушай себя. Договорились?—?Да,?— я на секунду замолчала, закрыла глаза, постаралась расслабиться, и вдруг поняла, что я действительно больше не боюсь, я хочу, чтобы Андрей меня целовал, трогал, мял, и… пусть даже будет больно, но хочу почувствовать его в себе. Хочу!—?Вот и умница. Маленькая моя умница.Не говоря больше ни слова, Андрей одной рукой обнял меня за плечи и чуть-чуть притянул к себе, а другой начал убирать со лба мокрые прилипшие пряди волос, выбившиеся из практически расплетенных дождем косичек. Потом близко-близко наклонился ко мне и стал жадно слизывать с моего лица капли.—?Сладкая моя,?— простонал он. —?Тебя пить можно.Горячий язык Андрея едва тронул мою верхнюю губу, потом еще раз, и еще, и еще, затем облизнул нижнюю, как будто слизывал с нее мороженое… Безумно захотелось поймать в плен его игривый язык и я приоткрыла рот, готовясь к нападению, но он меня обманул, повел атаку на ухо, медленно, словно по воле волн, проходя каждый изгиб раковины.Стало нестерпимо жарко, будто кто-то развел подо мной костер, ноги судорожно сжались, стараясь удержать какого-то неведомого дикого зверя, непонятно откуда вылупившегося, растущего между ними, рвущегося на волю. Он бился, пульсировал, требовал, чтобы его немедленно приласкали, грозил взорвать и себя, и меня. Дышать стало невозможно, пересохло во рту, а голова совершенно перестала соображать. Я застонала…POV Андрей Жданов.—?Ну, слава Богу, живой! —?раздался громоподобный радостный голос откуда-то сверху.Я с трудом разлепил веки, яркое летнее солнце светило прямо в глаза, но я все же увидел чей-то силуэт. Помотав головой, изрядно трещавшей с похмелки, я резко вскочил и начал оглядываться по сторонам.—?Андрюха, ты хоть штаны-то надень, меня тебе соблазнить все равно не удастся, а звон твоих яиц запросто может достичь ушей Киры, и тогда…—?Катя! Катенька! —?заорал я, натягивая на себя все еще влажные плавки.—?Палыч! Да что с тобой? —?Ромка, а это был именно он, сунул мне в руку очечник, а сам коснулся пальцами моего лба. —?Что здесь вообще происходит? Ты не заболел? Какая Катя? Твою невесту зовут Кира.—?Бывшую невесту,?— впопыхах пробормотал я. —?Слушай, ты здесь девчушку не видел?—?Маленькую такую? В шортиках? И немного чокнутую?—?Сам ты чокнутый! Где она?—?Понятия не имею, наверное уже по дороге в Москву. А что?—?Ты на машине? —?лихорадочно спросил я, никак не реагируя на его ?а что?.—?И ты на машине. Тут до дачи минут сорок ходу.—?Ромка, где ты видел Катюшу, когда?—?Теперь я понял, кому ты кричал ?Катя?. Я встретил ее около часа назад, на опушке леса. Смешная такая, страшненькая. Очки разбитые, грязная, как трубочист. Я у нее спрашиваю не видела ли она где-либо поблизости красивого парня, а она мне в ответ:—?У вас есть бумага и ручка?—?Да,?— говорю. Вырвал из записной книжки листок, подал ей вместе с ручкой. Она быстренько что-то написала и сложила листок вдвое.—?Тут далеко до шоссе? —?спрашивает.—?Нет,?— отвечаю,?— близко. Вот по этой тропинке километра полтора, не больше. Кстати, у первого дома есть колонка, можно умыться.—?Спасибо,?— вежливо сказала она мне. —?Вы же Андрея ищете, правильно?—?Да-да. Вы знаете, где он?—?Я знаю, что вы его найдете,?—усмехнулась девчонка, не отвечая на мой вопрос. —?Вы же Роман?—?Да, а вы откуда знаете?—?Просто знаю, и все.—?Так где Андрей?—?Там, в лесу,?— она махнула рукой. —?Когда найдете его, передайте, пожалуйста, эту записку, — и протянула мне листок. —?Дай записку! —?попросил я.—?Я еще час по лесу мотылялся, орал, звонил тебе, психовал, ноль реакции. Пока не вышел на эту полянку и не нашел тебя, бесштанного, спящего аки херувим.—?Записку давай,?— заорал я, схватил ее трясущимися руками, развернул и прочел:?— ?Ты самый лучший. Спасибо! Я тебя никогда не забуду?.—?Погоди, ты что? Ты переспал с этой девочкой? С ума сошел? Тебя посадят! Она же еще совсем ребенок! Мама дорогая, что же ты натворил?!—?Ромка, я очень тебя прошу, заткнись, а? —?пробормотал я, опускаясь на пенек. —?Она все-таки сбежала, я проспал ее.—?Андрей, ты чего?.. Плачешь? Да что тут случилось-то?—?Катя не ребенок, Ромка, ей двадцать два с половиной года. И я с ней не переспал. Мы любили друг друга. По настоящему. Я любил ее, а она любила меня.—?Что ты делал? Любил? Я не ослышался?—?Ты не ослышался, я влюбился, Малина! По уши, как пацан. Нет, даже не влюбился, я полюбил.—?А может, это не любовь, может, тебе показалось, Палыч? Ты ее только без очков видел, мало ли чего не заметить мог,?— попытался сострить Роман. —?Она вообще-то не так, чтобы красавица.—?Я ее сердцем видел. Впрочем… Кому я это говорю?—?Андрюха, а как же Кира?—?Никак. Мы вчера расстались.—?А она знает?—?Какое мне дело до Киры? —?взорвался я. —?Что мне делать, Малина? Я же ничего, кроме её имени не знаю?—?Что, правда вот так прихватило?—?Еще сильнее, чем ?так?. Что делать, Господи?! —?я снова перечитал: ?Ты самый лучший. Спасибо! Я тебя никогда не забуду?. —?Я тебя никогда не увижу...