Мордобой... (1/1)
Тридцатое декабря. Два часа дня. Ка-фе ?Beggroff Bakery??— ул. Колокольная…Нюансы претворения в жизнь идеи, предложенной Малиновским, обсуждались по дороге к дому Ирины Игнатьевны, причем мнение Андрея не учитывалось никем. Он вообще шел поодаль от них, несколько ошалевший и недоумевающий, как Роману удалось в течение буквально пяти-десяти минут переманить в свою веру эту разумную, рассудительную и очень осторожную женщину. Да так, что она безоговорочно поверила в благоприятный исход его плана…—?Они пой-дут на елоч-ный ба-зар? —?за-ин-те-ресо-вал-ся Ром-ка. —?Ку-да? Хо-тя и это не-важ-но. Па-лыч, не пе-режи-вай, я все при-думал! Вот послушай…—?Не начинай, я все равно даже слушать не буду! —?перебил Андрей.—?Почему? —?недоуменно спросил Малина.—?А сам не понимаешь? Объяснить? —?чуть ли не зарычал Жданов, ?вставая на дыбы?. —?Из-за твоих идей я уже потерял все, что только мог потерять, слишком дорого мне обходятся твои ?придумки?.—?Ты хоть выслушай,?— попросил Ромка, и посмотрел на друга умоляюще.—?Нет,?— отрезал тот, но тут няня решила вмешаться:—?Погоди, так нельзя,?— она погладила Андрея по руке,?— ты же не знаешь, что он хотел предложить.—?И знать не хочу. Ирина Игнатьевна, миленькая, вы понятия не имеете, что это за человек. Не надо, не слушайте его?— он настоящий змий-искуситель. Соловьем запоет, и так у него все будет складно все выходить, что сами не заметите, как подпевать начнете.—?Мальчик мой,?— заглянув в глаза Жданову, ласково сказала женщина,?— я за свою долгую жизнь таких соловьев слушала, что мне очень трудно голову задурить, пусть поет.—?Как хотите, я этого слушать не стану.Андрей резко встал и пошел в сторону туалетов, а когда он вернулся… Ирина оживленно обсуждала с Ромкой его очередной ?гениальный? план.—?Палыч,?— банным листом пристал к нему, Малиновский. —?Не хочешь меня слушать, не надо, послушай эту умную женщину, она плохого не посоветует.—?Знаешь,?— тихо и спокойно сказала Жданову ?эта умная женщина?,?— Роман придумал замечательный план. Его обязательно нужно осуществить.—?Ради Бога, делайте, что хотите, но без меня. И не забудьте попросить, чтобы он,?— Андрей кивнул в сторону Малиновского,?— написал вам инструкцию, как он это умеет, только заранее попрощайтесь с Катей и Юленькой. А я, пожалуй, сейчас же пойду на работу к Катюше, все ей расскажу, и будь, что будет,?— он повернулся, чтобы уйти, но Ирина Игнатьевна придержала его за полу пальто.—?Ну, и испортишь себе жизнь,?— сказала она. —?Снова испортишь, теперь уже насовсем. Считай, что это моя идея, моя, а не Ромина.—?Даже так?—?Да, так! И если ты категорически ее отвергнешь, обещаю, что мы снимем затею с повестки дня. Садись и послушай.Андрей присел, няня сделала Ромке жест рукой, чтобы молчал, и быстренько сама изложила суть дела.Идея и впрямь была хорошая, даже очень хорошая, но Жданова напрягло, что осуществлять ее будет Малина. Эх, если бы мама была в Питере, или даже отец, тогда уж точно план был бы обречен на успех, а этот обалдуй… Он все может испортить каким-нибудь неосторожным словом или неуместной шуткой. Увы, ни мама, ни папа не смогут так быстро приехать, а потому… Скрепя сердце Андрей согласился, но всем своим видом показывал, что не очень-то он доверяет исполнителю. Вот и шел он поодаль от заговорщиков, вот и не вмешивался в разработку деталей. И только подойдя к подъезду, пробурчал Ромке:—?Я буду приглядывать за тобой, так и знай.—?Приглядывай сколько хочешь, главное, чтобы Катюха тебя не засекла,?— ответил друг, потом наклонился и галантно поцеловал маленькую сухую ладошку Ирины Игнатьевны. —?Значит, договорились? Как только Пушкарева приходит домой, вы мне звоните. Два гудка и разъединяйтесь?— это будет условным сигналом. И ни за что, ни за какие коврижки не выпускайте ее из квартиры, пока не услышите мой звонок, я у вас в мобильном записал свой номер под именем Ляля Романова. Тоже для конспирации. Все понятно?—?А как же я удержу Катерину? —?растерялась няня.—?Как хотите, если не будет выбора, хватайтесь за сердце, мол, приступ.—?А как ты позвонишь, так приступ пройдет? —?дробно засмеялась Ириша. —?Ступайте, мальчики, вам нужно отдохнуть и поговорить,?— она перекрестила их и вошла в подъезд.Ребята пошли со двора не оглядываясь, но едва они оказались под аркой, как Андрей резко остановился.—?Ты чего? —?спросил Ромка.—?Слушай, Малина, а ты уверен?—?В чем, в плане? На сто процен…—?Я не об этом? —?решительно перебил Жданов, но смутился при этом ужасно.—?А о чем?—?Я все знаю. Ты уверен, что невозможно ничего сделать? У папы в Лондоне есть очень хороший онколог-уролог, мы должны хотя бы попробовать. Ромка, ты же боец, нельзя опускать руки, нельзя сдаваться.—?Палыч, ты ?об что? мне втираешь?—?Малина, не надо скрывать, я мальчик взрослый, и хорохориться тоже не надо. Ирина Игнатьевна мне все рассказала, да и твой внешний вид говорит сам за себя. Вон, какие отеки под глазами и постарел лет на пятнадцать.—?Ага, а ещё поправился килограмм на десять. Это точно от рака! Ты что, ты поверил? Да ты доверчив, как младенец. Мне нужно было вернуть Ирину во что бы то ни стало. Я же видел, как для тебя это важно, вот я и бухнулся на колени, и ляпнул первое, что пришло в голову. Ну, прости, я же не мог предположить что ты окажется настолько наивен.—?Значит, нет у тебя никакого рака?—?Нет, конечно. Какой рак? Нафига он мне нужен? Почечная недостаточность есть. Ну, так пить надо меньше, и почки не будут отваливаться. А насчёт того, что я постарел… Попробовал бы ты каждый день менять койки и баб, ты бы не просто постарел, ты бы вообще сдох. У меня ведь даже квартиры нет. Пару дней у одной ночую, денек у другой, три у третьей… Порхаю.—?Значит, будешь жить,?— выдохнул Андрей, улыбаясь, и прикрыл глаза, чтобы Малиновский не увидел вначале слез облегчения, а потом зарождающейся дикой, какой-то животной злости. —?Ну что же, живи, Стрекозёл порхающий, живи, пару минут в запасе у тебя есть.По лицу, печени, селезенке и в область сердца Жданов старался Ромку не бить, все больше по заднице, зато и руками и ногами. Бил молча, лупил от души, учил уму-разуму, как маленького, да на закуску отправил в нокаут хуком в солнечное сплетение. Зато потом, когда приводил Ромку в сознание, громко всхлипывая и размазывая крупные злые слезы по щекам рукавом пальто, все ему высказал, все-все, до самого последнего слова, стоящего между ними.—?Тварь, Господи, какая же ты тварь. Ириша полюбила тебя, как сына. Она такая, она людей любит и жалеет. У нее сын с невесткой погибли, и внучка тоже. Ты хоть понимаешь, что она с ума сходит, думая, что ты умираешь, еще и ты! А ты… Ты мразь!—?Мразь,?— сплевывая кровь, согласился Роман. —?Лучше бы я и правда сдох. Я же не знал, что у нее такая трагедия, вот и ляпнул.—?Ты никогда ни о чем не знаешь и никогда ни о ком не думаешь, кроме себя, любимого.—?Неправда,?— Малина попытался улыбнуться,?— я о тебе думал, когда возвращал нашу старушку.—?Обо мне? Да я чуть не поседел, когда услышал, что у тебя рак. —?Андрей помолчал. —?Все остальное тоже ложь? Про сына? Про жен…—?Все остальное правда. Клянусь тебе… Пусть я никогда больше сына не увижу, если соврал тебе хоть одним словом.—?С ума сошел? Такими вещами не шутят.—?А я и не шучу! Знаешь, Палыч, это даже хорошо, что ты мне вмазал.—?Мммм???—?Там в кафе как-то неестественно быстро и легко мы помирились. Зато теперь с полным правом можно…—?Вставай,?— перебил Жданов, протягивая руку Малиновскому и помогая подняться. —?Тебя еще в порядок надо привести, да и поговорить не помешает…